Это мое кредо. Он сказал это без бравады.Я не солдат, и мне неинтересно умирать или убивать.
Мой герой, сказала она, притягивая его ближе к себе и переплетая их пальцы.А что тебе интересно?
Ты знаешь. Старые книги.
А кроме старых книг?
Он ухмыльнулся и сказал:
Ну, интересно устроить немного шума и дыма, что-нибудь взорвать, повеселиться. А самый главный мой интерес в том, чтобы сохранить нам жизнь.
Она посмотрела в сторону густой рощи вязов и дубов, которые вторглись на лужайку. Пойдем со мной, прошептала она, улыбаясь.У меня есть желание немного пожить
Высокие окна библиотеки выходили на утреннюю лужайку.
Что мы будем с ним делать? Йозеф наблюдал за двумя гуляющими молодыми людьми.
Давай дадим ему еще один шанс, отпустим его, сказал Командор. Он стоял у камина, там горели потрескивая дубовые поленья. Ему было холодно.
Ты говорил, что сможешь его завербовать.
Я пытался. Но мистер Редфилд сам себе голова.Командор слегка улыбнулся Слишком умный.
А ты не боишься его отпускать?
Нет. Она для неговсе, он не сделает ничего, что может навредить ей.
Ты хочешь сказать, что он в нее влюблен? Йозеф стоял спиной к высокого окну и выражение его лица рассмотреть было трудно из-за ярких лучей солнца, падающих в комнату.А у него есть хоть малейшее представление о том, что ей может навредить?
А у кого-нибудь из нас? В комнате с высоким потолком было не холодно, но Командор, продолжая потирать руки у огня, перевел суровые голубые глаза на своего собеседника. У нас ограниченный выбор, старина. Мы можем все ему объяснить и попросить принять участие
Мы не можем сказать ему больше, чем он уже знает. Даже ей мы все сказать не можем.Прервал его Йозеф. Ты знаешь, что мы должны
Я ненавижу эти наши наркотики, яростно сказал Командор. Ненавижу их использовать. Они идут вразрез с принципами, которые ты сам мне привил. Ложная память это хуже, чем полное отсутствие воспоминаний.
Несколько секунд Йозеф смотрел на обветренного человека, который у огня никак не мог согреться. Какую зиму он переживал в душе?
Хорошо, сказал Командор. Если он не присоединится к нам хотя бы в этом этом деле с Фальконом, я изолирую его.
Йозеф кивнул и отвернулся к окну. Гулявшая пара исчезла за деревьями.
Они кувыркались в осенних листьях, задыхаясь и хихикая, как дети. Запах осени был таким насыщенным, опьянял, наполнял радостью жизни. Их дыхание парило в резком воздухе. Наступил момент, когда эмоции, бушевавшие снаружи, перешли в поток их крови, и они почувствовали себя совсем не детьми. Стройное мускулистое тело танцовщицы было бледно-белым на фоне черного пальто, распахнутого на листьях.
В маленькой рощице, как и повсюду на территории, были установлены камеры и микрофоны. Спарта знала это. Ее взгляд отыскал одну из них на сером стволе дерева. Она смотрела прямо в камеру поверх плеча Блейка. Ей было наплевать, на то что ее наблюдали и слушали. Она любила Блейка и пусть они катятся к черту.
Затем он лежал рядом касаясь ее, прижимаясь к ней. Голова пылала от счастья, он чувствовал тепло всего ее тела. Когда приподнявшись на локте, он провел средним пальцем по бледно-розовой линии шрама, который тянулся от ее груди к пупку, она сказала ровным, бесцветным голосом:
На следующей неделе его уже совсем не будет видно и я снова сойду за человека. А потом мы покинем это место. Думаю, Командор сдержит слово предоставит мне отпуск для отдыха и релаксации, который он мне так долго обещал.
Он наклонился к ней и, улыбаясь, поцеловал в уголок ее приоткрытых губ.Это самый лучший отдых и релаксация, очень восстанавливает силы. Но скажи, к чему вся эта секретность? Почему он не говорит, где мы находимся? В ту ночь, когда мы приехали сюда, после того как ты уснула, он сказал мне, что я могу уйти, когда захочу, но если я это сделаю, то не смогу вернуться. Что происходит? Я же на его стороне.
Ты в этом уверен?
Что такое ты
Я вот лично уверена лишь в одном,она потянула его к себе, чтобы почувствовать его теплую тяжесть, чтобы закрыться от видеокамеры, что я люблю тебя.
II
Яркое утро того же самого дня.
Зал для брифингов в подвале. Стены пол и потолок покрыты коричневым шерстяным ковром. Единственное освещение лампы с медными абажурами на низких столиках у стены. Рядом со столиками, в кожаных кресла расположились Спарта, Блейк и Командор.
Человека, автора идеи и основного разработчика аппарата Кон-Тики, зовут Говард Фалькон,сказал Командор. Он лично будет на нем исследовать Юпитер.
За что ему такая честь?Спросил Блейк.
Фалькон это необычный представитель человечества. Этим все объясняется.
Хриплый голос Командора прозвучал в медленно исчезающей комнате:
То, что вы сейчас увидите, произошло восемь лет назад, и было восстановлено по кусочкам.
В центре темной комнаты начала формироваться голограмма, заполняя пространство движущимся пейзажем высоких полынных равнин Аризоны, видимым с большой высоты:
«Королева Елизавета IV» двигалась не спеша, с комфортной скоростью триста километров в час, на высоте пяти километров над Большим Каньоном, когда с мостика лайнера капитан Говард Фалькон заметил приближающуюся справа платформу прессы. Он ожидал этого, но не был слишком рад такой компании. Прессе было разрешен прилет для освещения этого грандиозного события. Хотя он приветствовал общественный интерес, и внимание общественности конечно дорого, но простор в небе еще дороже. Ведь дело ответственноепервый испытательный полет корабля длиной в полкилометра. И желательно, чтобы никто не отвлекал. До их появления все проходило отлично.
Нелепо, но факт: единственное затруднение было связано с базой «Королевы Елизаветы» древним авианосцем, который одолжили в морском музее Сан-Диего. Из четырех реакторов авианосца действовал только один, и наибольшая скорость старой калоши составляла всего тридцать узлов. К счастью, скорость ветра на уровне моря не достигала и половины этой цифры, и добиться штиля на взлетной палубе оказалось не так уж трудно. Правда, сразу после того, как были отданы швартовы, экипаж пережил несколько тревожных секунд из-за порывов ветра, но все обошлось и огромный дирижабль благополучно вознесся в небо, словно на невидимом лифте. Если все будет хорошо, «Королева Елизавета IV» только через неделю вернется на авианосец.
Все было под контролем, все приборы давали нормальные показания. Фалькон решил подняться наверх и понаблюдать за стыковкой с платформой. Он передал управление своему помощнику и вышел.
Прозрачный коридор проходил через сердце корабля, по всей его длине. Это было ошеломительное зрелище, к которому он еще не успел привыкнуть. Десять сферических, мягких пластиковых емкостей с газом, каждая более тридцати метров диаметром, располагались одна за другой. Жесткий пластик стенок коридора был настолько прозрачен, что было видно все внутреннее устройство громадного судна. Каркас составляли пятнадцать обручей (шпангоутов), диаметры которых уменьшались к концам корабля, создавая его изящный обтекаемый профиль. Шпангоуты соединялись между собой продольными балками, идущими от носа к хвосту (стрингерами). Размеры балок казались слишком маленькими, несоразмерными величине помещения, но сплавы, из которых они были выполнены, гарантировали и прочность, и жесткость.
Свет от рядов ламп придавал всему странный подводный вид. Емкости с газом при изменении давления в них меняли свою форму и переливались, напоминая медуз, бессмысленно пульсирующих над мелким тропическим рифом.
Он шел вдоль оси корабля, пока не подошел к переднему лифту, расположенному между газовыми емкостями номер один и два. Поднимаясь на нем, он заметил, что там невыносимо жарко.
«Королева» в этом испытательном полете в качестве груза несла 200 тонн воды и из десяти газовых секций, обеспечивающих подъемную силу, только шесть содержали гелий, редкий и дорогой газ. Остальные четыре были заполнены простым горячим воздухом. А в дальнейшем планировалось вообще отказаться от гелия. Ее миниатюрная «холодная» термоядерная электростанция в принципе позволяла это осуществить.