Надеюсь, аватар не очень дорогой, заметил Вилли Макджилли. Помнится, в детстве мы обходились дротиком, выструганным из красного вяза.
Вилли, опять ты со своими шутками, приструнил его Глассер. Кого ты, будучи мальчишкой, убил во времени?
Многих. Маньчжурского короля Ву, папу Адриана Седьмого, нашего президента Харди, короля Марселя из Оверни, философа Габриеля Тёплица. И хорошо, что мы их убили. Дрянные были людишки.
Никогда о таких не слышал, фыркнул Глассер.
Разумеется. Ведь мы их убили, когда они были детьми.
Хватит дурачиться, Вилли, вмешался Григорий.
Он не дурачится, изрек Эпикт. Откуда, по-вашему, я взял эту идею?
Взгляните на мир, тихо произнес Алоизий, на наш городок с полудюжиной башен из серого кирпича. На наших глазах он разрастется или, наоборот, съежится. Изменится миризменится и городок.
А я, кстати, еще не видела двух спектаклей, которые сейчас идут в городе, заволновалась Валерия. Не дайте им исчезнуть! В конце концов, их всего три!
Наше отношение к современным изящным искусствам полностью совпадает с мнениями, изложенными в рецензиях, которые мы тоже отобрали в качестве контрольных текстов, вклинился в разговор Одифакс ОХанлон. Можете не соглашаться, но мы уже давно не видели столь катастрофического упадка искусств. Живопись представлена лишь тремя школами, и все они переживают не лучшие времена. Современная скульптураэто стиль «металлолом» и непристойные паяные безделушки. Единственный истинно массовый вид искусстваграффити на стенах туалетовтоже выродился: никакого воображения, сплошная стилизация, да и просто неприятно смотреть Немногочисленные мыслители, которых я могу вспомнить, это покойный Тейяр де Шарден и мертворожденные Сартр, Цилински, Айхингер. Ну хорошо, раз вы смеетесь, не вижу смысла продолжать.
Все мы, кто собрался здесь, эксперты в разных областях знаний, подытожил Когсворт. Большинствоэксперты по всему сразу. Мы хорошо знаем мир от и до. Так давайте сделаем то, ради чего собрались, и посмотрим, каков будет результат.
Эпикт, жми на кнопку! распорядился Григорий Смирнов.
Эпиктист выпустил из своих механических недр аватараполуробота-полупризрака. Вечером четырнадцатого дня августа месяца 778 года по дороге из Памплоны к Ронсевальскому ущелью предатель Гано был схвачен и вздернут на единственном в дубовой роще рожковом дереве.
И все изменилось.
Ну как, Эпикт, сработало? спросил, сгорая от нетерпения, Луи Лобачевский. Не вижу никаких изменений.
Аватар вернулся и доложил, что миссия выполнена, сообщил Эпикт. Но я тоже не вижу перемен.
Давайте взглянем на образцы, предложил Григорий.
Присутствующиедесять человек и три машины: Ктистек, Кресмоидек и Проаистематикразочарованно всмотрелись в контрольные образцы.
В тексте Илария никаких изменений, вздохнул Григорий.
И действительно, текст остался прежним:
Король Марсилий Сарагосский вел сложную игру. Он взял деньги у кордовского калифа, чтобы убедить Карла Великого отказаться от завоевания Испании (чего тот, кстати, не планировал, да и не смог бы). Он стребовал с Карла компенсацию за города у северной границы, поскольку те возвращались под христианское управление (хотя сам Марсилий никогда ими не владел), и начал взимать плату со всякого, кто проходил по новому торговому пути через его город. Взамен Марсилий подарил Карлу тридцать три ученых, столько же голов мулов и несколько повозок манускриптов из древних эллинистических библиотек. Но дорога через перевал, соединяющая два мира, была открыта, и вдобавок обе стороны теперь имели доступ к Средиземному морю. Миры приоткрылись друг для друга, что оказало благотворное влияние на каждую из сторон и на цивилизацию в целом.
Не изменилось ни слова, констатировал Григорий. История проследовала тем же курсом. Эксперимент не удался. Но почему? При помощи устройства, которое мне что-то уже толком не вспомнить, мы попытались сократить период беременности и ускорить рождение нового мира. Но у нас ничего не вышло.
И город ничуть не изменился, сообщил Алоизий Шиплеп. Все такой же большой и красивый, с двумя десятками внушительных башен из разноцветного известняка и мидлендского мрамора. Крупнейший культурный и деловой центр. Мы обожаем его, но он такой же, как прежде.
Все спектакли на месте, радостно сообщила Валерия, изучив театральную программу. Включая те, которых я еще не видела. Их больше двадцати. Как я боялась, что они исчезнут!
В изящных искусствах тоже никаких перемен, если судить по рецензиям-эталонам, известил Одифакс ОХанлон. Можете не соглашаться, но искусство никогда еще не переживало такого подъема и не пользовалось такой популярностью!
Прямо как копченая кровяная колбаса, заметила машина Кресмоиди.
«Дорогу знает в полноте лишь тот, кто бегал по ней трижды», продекламировала машина Проаист. Это из одного древнего стишка. Автора, правда, не вспомню. Если что, стишок хранится в моей главной памяти в Англии.
О да, история-треуголка, которая заканчивается там же, где началась, изрек Эпиктист. Но колбаса недурна, и мы должны ею наслаждаться; ведь большинство эпох было лишено даже этого.
О чем вы болтаете, ребята? спросил Одифакс и, не дожидаясь ответа, продолжил: Живопись по-прежнему переживает эпоху расцвета. Школыкак гроздья галактик. Большинство людей творят только ради удовольствия. Скандинавам и маорийцам все труднее сохранять лидерство в области скульптуры, ведь почти все новые произведенияэкстраординарные. Страстность и чувство юмора освободили музыку от излишних догм. А с тех пор как теоретическую математику и психологию отнесли к исполнительским видам искусства, жить стало значительно веселее Пита Тейяра тут называют талантливым писателем-фантастом, виртуозом эксцентричной пародии. Конечно, тема мыслящей планеты была изрядно заезжена, когда он за нее взялся, но до чего же захватывающая комическая феерия у него вышла! А другие! Мульдум, Цилински, Поппер, Гандер, Айхингер, Вайткроу, Хорнвангервсе мы в неоплатном долгу перед этими сектантами! Да и в мейнстриме наблюдаем нескончаемую череду великих романов и романистов!.. Извечно популярный вид искусстваграффити на стенах туалетовудерживает свои позиции. Компания «Путешествия без границ» предлагает девяностодевятидневный кругосветный арт-тур, посвященный веселым, но изысканным миниатюрам на стенах туалетных комнат филиалов компании. Ах, как же щедр наш мир!
Да, наш миррог изобилия, подхватил Вилли Макджилли. Достижения просто ошеломляют! Но хотелось бы знать: не продиктованы ли мои слова тайным злорадством? Ведь понятно, что эксперимент провалился. А я этому рад. Люблю мир таким, какой он есть.
Мы пока провели треть эксперимента, и не стоит утверждать, что он провалился, возразил Григорий. Завтра снова попытаемся изменить прошлое. А если настоящее останется прежним, попробуем еще раз.
Хватит уже о работе, люди добрые, прогудел Эпиктист. Встретимся завтра здесь же. А теперь вы к своим развлечениям, мык своим.
Вечером люди продолжили разговор: машин поблизости не было, так что над людьми никто не насмехался.
Давайте вытянем из колоды случайную карту. Как она ляжет, так и поступим, предложил Луи Лобачевский. Выберем чисто интеллектуальный переломный момент чуть более поздней истории, внесем изменения и посмотрим, что произойдет.
Я предлагаю Оккама, сказал Джонни Кондьюли.
Но почему? спросила Валерия. Ведь он последний и самый малоизвестный из средневековых схоластов. Может ли то, что он сделал или не сделал, как-то повлиять на ход истории?
Еще как может, сказал Григорий. Оккам приставил бритву к сонной артерии и вскрыл бы ее, если б ему не помешали. Хотя здесь что-то не так. В воспоминании чего-то не хватает, как будто у истории с бритвой есть другой смысл и терминализм Оккама имеет более глубокое значение, чем нам кажется.