Не понимаю, как ему это удалось, пожал плечами именитый ученый Вилли Макджилли. Кора кедра, дубовые листья и слово «питахауират». Это же невозможно! Когда мы в детстве делали себе тайное укрытие, то брали кору сизой ели, листья бузины и произносили слово «Боадицея». Но здесь-то все три элемента неправильные. Я не могу найти научного объяснения. И это не дает мне покоя.
Вся компания двинулась обратно к расщелине. Роберт Рэмпарт продолжал канючить: «Хочу мою землю. Хочу к детям. Хочу к жене».
Нина Рэмпарт выехала в фургоне из узкой щели, сквозь воротца дальше вдоль забора.
Ужин готов, мы заждались, Роберт, сказала она. Какой из тебя поселенец! Боишься ступить на свою землю! Идем сейчас же, надоело ждать.
Хочу мою землю. Хочу к детям. Хочу к жене, канючил Роберт Рэмпарт. Это ты, Нина? Ты вернулась. Никуда больше тебя не отпущу. Я хочу мою землю! Хочу к детям! И хочу знать, что весь этот ужас значит.
Пришло время решить, кто в этой семье носит штаны, твердо сказала Нина.
Она подняла мужа, перекинула через плечо, поднесла к фургону и затолкала внутрь. Потом с грохотом захлопнула дверцу (как будто десяток дверей сразу!), села за руль и на полной скорости покатила вдоль узкой расщелины, которая становилась с каждой минутой все шире.
Ух ты, расщелина явно приобретала нормальный вид! Скоро она совсем разгладилась, вытянулась в ширину и длину, как и положено долине. Психонексус в виде продолговатого купола приказал долго жить. Геофизический дефект вкупе с ноосферическим глянул правде в глаза, и ему тоже пришлось сдаться.
Семейство Рэмпарт наконец-то обрело свой надел. И узкая расщелина стала обычной зеленой долиной.
Я потерял свою землю, запричитал Кларенс Малое Седло. Это была земля моего отца Кларенса Большое Седло, и я думал, что она станет землей моего сына Кларенса Голая Спина. Она выглядела такой узкой, что люди не видели, какая она на самом деле. И даже не пытались ступить на нее ногой. И вот теперь я ее потерял.
Кларенс Малое Седло и именитый ученый Вилли Макджилли стояли на краю Узкой долины, приобретшей истинные размерыполмили в ширину. Всходила Луна. Она была такая большая, что заполняла собой треть небосвода. Чтобы соединить горизонт и зенит, самую высокую точку над головой, потребуется сто восемь таких монстров. Это невозможно себе представить. Однако вы сами можете в этом убедиться, поглядев на восход Луны и сделав расчеты.
Держать за хвост енота и упустить его! сокрушался Кларенс. У меня была земля, прекрасная, бесплатная, но я потерял ее. Я вроде дурачка-простофили в комиксах или библейского Иова. Жизнь моя кончена.
Вилли Макджилли огляделся украдкой. Они были одни на краю долины шириной полмили.
Давай-ка попробуем еще раз, сказал он.
Они взялись за дело. Разожгли огонь и стали в него бросатьчто бы вы думали? всего-навсего кору вяза. Кто сказал, что она не подействует?
Подействовала! Дальняя сторона участка приблизилась ярдов на сто, и из долины донеслись встревоженные возгласы.
Подбросили в огонь листьев рожкового дерева, и участок стал еще уже.
Из расщелины уже слышались отчаянные вопли детей и взрослых. А счастливый голос Мэри Мейбл воскликнул: «Землетрясение! Землетрясение!»
Будь всегда моя земля цветущая и зеленаятравой и деньгами. И всегда широкая-преширокая, говорил Кларенс нараспев, как говорят индейцы пауни. А если сунутся чужаки, стань расщелиной и раздави их, точно букашек!
Люди добрые, участок был теперь в ширину не больше сотни футов! И к воплям подземных жителей добавилось истерическое чихание заводимого мотора.
Вилли и Кларенс бросили в огонь остатки листьев и коры. Но слово? Слово?! Кто вспомнит слово?
Корсиканатехас! проорал во всю глотку Кларенс Малое Седло, надеясь провести богов.
Ответом ему была не только яркая молниязагремел гром, и полил проливной дождь.
Чахикси! возблагодарил богов Кларенс Малое Седло. Сработало. Этого я не ожидал. Все теперь наладится. А дождь сейчас ох как нужен!
И долина опять превратилась в расщелину шириной пять футов.
Фургон кое-как выехал из Узкой долины через воротца. Его сплющило так, что он стал не толще листа бумаги. И его пассажиры, вопящие дети и взрослые, превратились в одномерных существ.
Она сию минуту захлопнется! голосил Роберт Рэмпарт, превратившийся в картонного человечка.
Нас раздавило, как букашек, вторили ему сыновья. Мы теперь тоньше бумаги.
Mort, ruine, ecrasement! декламировала Сесилия Рэмпарт, чувствуя себя величайшей трагической актрисой.
На помощь! На помощь! сипела Нина Рэмпарт, но, увидев Вилли с Кларенсом, подмигнула и сделала хорошую мину при плохой игре. Это нас после застолья так плющит, сами знаете, новоселье!
Но Мэри Мейбл не забыла предупредить:
Никогда не выбрасывайте бумажных кукол. Вдруг окажется, что это мы, Рэмпарты?
Автофургон еще почихал немного и, подпрыгивая, выехал на земную поверхность. Но вечно это продолжаться не могло, и машина понемногу начала увеличиваться в размерах.
Уж не перестарались ли мы с тобой, Кларенс? спросил Вилли Макджилли. Что сказал один плоскоземелец другому?
Никаких слухов насчет размерности не ходило, сказал Кларенс. Не волнуйся, Вилли, все в порядке. Смотри, фургон уже шириной дюймов аж восемнадцать. А выедет на шоссе, и все они опять станут такими, как были. Ну а я в следующий раз знаешь что сделаю? Брошу в огонь прессованные опилки. Интересно, кто тогда будет смеяться последним?
Ни острова из камней в небесах
Рассказ «Nor Limestone Islands» завершен в сентябре 1970 г. и опубликован в антологии «Universe 1» под редакцией Терри Карра в 1971 г. Включен в авторский сборник «Does Anyone Else Have Something Further to Add?» («Кто-нибудь хочет что-то добавить?», 1974).
ПредисловиеМайкл Бишоп
Читаешь Лафферти и сразу понимаешь: он sui generisединственный в своем роде. Таких больше нет. Его проза искрится, завораживает и пьянит, он настолько уникален, что, возможно, стоило бы придумать отдельный жанр: «Лаффертитура».
Возьмем хотя бы первый абзац рассказа «Ни острова из камней в небесах» рассказа, выросшего из интереса автора к геологии, минералогии, работе с камнем, изучению легенд, к архитектурным и литературным лапидариям. (Его глубокие познания во множестве всевозможных наук, теорий и практик поистине обезоруживают.) Итак, абзац гласит: «Лапидарийэто мастер, который занимается огранкой, шлифовкой и гравировкой небольших камней. Также это может быть писец, который работает в несколько сумбурной манере, украшая свои произведения мозаикой из каменной крошки».
С помощью этого поэтического описания наш эльф из Оклахомы не только дает определение термина, который знаком далеко не всем, но еще и сравнивает сложную, почти ювелирную технику создания архитектурной мозаики с литературным методом, который использовал он сам, когда писал этот рассказ.
Что говорит продавец известняка городским чиновникам? «Мы гостям всегда рады, да только почти никто к нам не заглядывает. В настоящее время моя страна [Небесная Штуцамуца] находится милях в трех отсюда» [курсив мой].
Этот пассаж напоминает мне «Путешествие в Лапуту», третью часть моей самой любимой книги«Путешествия Гулливера». Летающие острова Лапуты, управляемые магнитами, впервые поразили мое голодное подростковое воображение в Талсе, штат Оклахома; и было это около 1958 года.
Возможно, еще и поэтому, составляя в 1984 году антологию «Годы световые и темные: научная фантастика и фэнтези нашего времени», Лафферти я представил рассказом «Ни острова из камней в небесах». Предисловие там было такое:
«Может ли девчонка весом в сто пять фунтов за шесть часов соорудить Розовую пагоду в тридцать миллионов тонн? На этот вопрос ответит Р. А. Лафферти в своей захватывающей статье о летающих известняковых островах и бесстрашной мисс Фосфор Маккейб, чьи поразительные фотографии Небесной Штуцамуцы (см. илл. IXXII), к сожалению, не представлены.
Лафферти знаменитточнее сказать, злополучно знаменитнеизменным невероятием своих идей и необычностью подачи материала. Его проза узнаваема сразу, его не спутаешь ни с кем, чего, к сожалению, не скажешь о многих других писателях. Казалось бы, столь яркая индивидуальность должна вызывать желание написать на него пародию. Но работы Лафферти настолько оригинальны, что любая попытка его пародировать превращается в бледное копирование его стилято есть в своего рода дань уважения автору.