Не могу до сих пор оказать, что именно меня тогда задело. Не помню? Нет, скорее не формулируется так однозначно. Все понемногу. И то, что как-то не привык еще до тех пор видеть знакомых по телевидению. И то, что появился там тихоня-практикант, парень с несомненными способностями, но и с несомненными мухами в голове, совсем в непривычном виде и вел себя так, как прежде и подумать я никак не мог о нем. И то, что всем своим неокладным, длинным телом, широкими жестами паучьих рук, взглядом из-под путаницы светлых волос, мучительно напоминал кого-то, и сейчас только я начинаю догадываться, кого именно. И то, что его картинкиуслужливая камера показала, странно не соответствовали ни его облику, ни тому уровню, который прорезался в небрежно, легко выполненных заданиях, которые и обеспечили, вопреки «мнению» и даже настоянию и руководства, и соседей из шестой лаборатории, Эдику «четверку» по практике.
Все вместе, всего понемногу. Но будет явным преувеличением сказать, что я так уж решительно обратил на него внимание, прям-таки потерял сон и аппетит. Досмотрел с удовольствием игру на кубок, а назавтра вроде как и думать забыл, и не вспоминал добрые полгода, если не больше, до самой Штатовской компьютерной выставки в Сокольниках.
Что умеют штатники показать товар лицом, это да; а еще больше да, что таки есть что показать. Дело прошлое, скажу, что к тому времени моя «ЭРМИНИ» справлялась почти со всем, обещанным в рекламных проспектах Ай-Би-Эм, но чего это нам все стоило, и насколько она в работе была корявее, и говорить не хочется. И не было у меня никакой уверенности, что штатники показывают действительные возможности своего оборудования. Тем более это подозрение окрепло, когда я попытался переговорить с обслугой. Оказалось, что все ониспециалисты по маркетингу, дизайну, рекламе, и владеютправда, прилично, только работой на персональных компах; что же касается выставочного оборудования, так ничего особого из них не выжмешь, и не потому, что очень стойкие, а потому, что ничего лишнего (с точки зрения компаний, поставивших оборудование), они и не знают. Возможно, ничего сильно нового и не было, а все-таки подозрительно и любопытно. Вот если бы взломать машину, получить листинг, прочесть матобеопечение, выписать начинку процессоров и расшифровать информационные каналы Нонельзя. А кое-что просто невозможно, как по мертвому мозгу не прочесть отлетевшие мысли, не выпотрошить содержание памяти ушедшего человека
А народищу в Сокольники набежалоне протолпиться, знает народ, что где в мире на каком уровне, да и сходных проблем в последнее время появилось немало. Да, ходят, смотрят, многие уже попробовали поработать на ПК, к вящему удовольствию и обслуги, и собравшейся публики. А пацаны накрепко облепили длинный-длинный ряд игровых компьютеров, занимающий всю торцовую стену большого павильона, и оттуда беспрестанно доносятся сдавленные крики, выстрелы, взрывы и лязганье, а также еще целый ряд звуков, не имеющих названия, но явно милитаристского происхождения. Ну ладно, они-то получат причитающуюся им дозу психической разрядки и сладкой истомы, а мне как? Несолоно хлебавши?
И тут как раз и объявился Эдик в сопровождении еще одного молодого человека, одетоговидимо, для контрастас подчеркнутой строгостью; это был сволочной тип, сэнсэ из молодых и ранних, лидер группы крикунов и пробивал из Юго-Восточного филиала. Что с ним делает рядом Эдик, как они вообще оказались знакомы, если, по моим расчетам, срок защиты едва минул я не знал, и пока раздумывал, они уже протиснулись к стенду, где располагались периферийные устройства красавицы Ай-Би-Эм. Желание «попробовать» у персонала, видимо, никаких протестов не вызвало, и Эдик забрался в кресло. А пробивала и крикун Макеев стоял рядышком, важно и вежливо беседовал с гидом, расспрашиваяо чем всегда расспрашивают на выставках; не слишком вникал в детали, избегал ставить своего собеседника в трудное положение. Внимание отвлекал. И держал в руках (так, чтобы все время захватывался монитор) сравнительно небольшой кейс. Держал небрежно и естественно, так что никаких нездоровых мыслей не вызывал.
Самое большее трое здесь знали, что в этом кейсе расположена бесшумная скоростная видеокамера, стало быть, фиксируется все, что Эдику удается вызвать на экран. Трое, в том числе и я, прячем я-то совершенно случайно: был в командировке на опытном производстве, и там мужики похвастались.
А фиксировать было что. Я не сразу врубилсяшумели у соседних стендов, где машинки среднего класса демонстрировали свои способности к рисованию, композиции и стихоплетству, строчили и лязгали штатовские игротеки, заполненные отечественной пацанвой, и очень красиво работал сам Эдик. Красиво и чуточку загадочно, непроизвольно вызывая ощущение _отрепетированности_ своих движений, хотя ясноимпровизация чистейшей воды. И тут только я пригляделся: а что же происходит на экране монитора.
А там происходили вещи странные. Во-первых, Эдик впятеро, как минимум, увеличил демонстрационную скоростья и не знал, что это возможно. Теперь распечатки появлялись и сменялись с такой скоростью, что не очень наметанный глаз едва ли мог что-либо различить. Во всяком случае, оба пристендовых парня, пару раз попытавшись приглядеться, попытки сии отставили и больше не возобновляли.
А во-вторых, и в главных, Эдик Денисов прорвался в такую глубину, что даже чуть неловко становилось; едва ли не как в анатомическом театре, когда объектом студенческих экзерсисов становится тело юной красавицы. Не знаю, не понимаю, что он сделал с машиной, как это ему удалосьхотя теоретически и это возможно; но факт, что Ай-Би-Эм, наверняка хорошо подготовленная к выставке, стала стремительно «выдавать» свою святая святых, математическое обеспечение, чертить алгоритмические деревья, и даже демонстрировать структуру своих процессоров.
Я так и остолбенел, кажется даже пасть разинул, и так и простоял до той самой минуты, когда Эдик, сбросив индикацию, откинулся в кресле и замер с открытыми, но вроде как невидящими глазами. Тут ушлый сэнсэ Макеев под руку его подхватил, помог сойти со стенда, и, минутку посостязавшись с обслугами в лучезарности улыбок, утащил в толпу. Я машинально побрел вослед за ними, и ощущение у меня было весьма странное. Не так уж просто в мозгах укладывается то, что совсем не совпадает с прошлым опытом. Слава богу, четвертый десяток добиваю, много чего видел и много о чем читал, наслышан о хакерах и не раз предупрежден о киберонах, но такое Ну ни за что бы не поверил, если бы не видел собственными глазами; и кого он «раздел»! Выставочный образец! Наверняка специально подготовленный и защищенный от всех сюрпризов! Сотворил почти что чудои вот теперь сидит в плетеном кресле на площадке перед летним кафе, ковыряет мороженое и с отвращением прикладывается к теплому оранжаду
Подсел я к нему, разговорил: все-таки знакомы, негоже забывать, совсем ведь немного прошло со времен практики. Макеев поздно опасность почувствовал, да и не знал, что я видел эдикову работу. А я выяснил, что в Юго-Восточном ему дали приличную зарплату, молодые специалисты обычно и половины такой не получают, дали комнату в семейном общежитии, и на работе вроде как особо не притесняюткороче, живи да радуйся. Ай да Макей, сволочь, думаю, и как же он Эдика вычислил? Как же выжал то, на что, быть может, никто больше и не способен?
Много позже я узнал, что Макеев заприметил паренька еще перед институтом, на каком-то слете юных кибернетиков; заприметил, и запомнил, но на время потерял из виду. В институте никто не смог предположить масштаб эдиковых способностей, а Макей попал на распределение, и когда никто не захотел брать сомнительного типа с кучею троек, сговорил Эдика и увез с собою.
Закинул я, конечно, удочкукак, мол, насчет возвращения в столицу; тут-то, конечно, Макеев понял, что меня надо держать от Эдика подальше, начал телодвижения. Конечно, он и сам совсем не прочь перебраться в центр, ноприехать не просто так, а прошеным, на белом коне; а чего он стоит без Эдикаясно без слов.
Быстро они сорвались, но все же кое-что я успел понять. Например, что больше всего Эдика удерживают не льготные условия, в Филиале даденные, а спортивная злость. Сумел, видимо, змей Макей внушить, что-де надо как следует этим там, столичным, показать. Раззадорил пацана. Так, чтобы по возможности о столице и не думал, а если думал, то лишь в агрессивном ключе: мы, де, мол, вам покажем!