Нет никакого лечения, подтвердил Чумак, уходят дети. Уходит будущее. А виноватывы. Вы, со своим «Чистым небом». И знаете это, обязаны знатьно не хотите даже выслушать
Да никто этого не знает я не может знать, потому что
Потому что, резко повысил голос Афанасий Михайлович, знать страшно. А не знатьудобно. Потому что вы не спасители-альтруисты, вы делаете _чистое небо_ для себя, только для себя, чтобы вам было сытно и приятно, потому что сразу поняли: вас гемосольвия не коснется. После вас ну хоть потопвам нужно, чтобы _при вас_ были чистое небо, уютная планета. Вы покупаете комфорт ценою детских жизнейи только поэтому не хотите одновременно посмотреть на формулу морской воды и формулу крови! Только поэтому не хотите сопоставить динамику гемосольвии и прирост мощностей диализаторов! Не хотите понять, что чем больше вы разжижаете море, тем прозрачнее становится кровь детей. Не хотите понять, что вы убийцы. Не хотите даже выслушать, пока вас не заставить, не взять за горло, не положить руку на термоядерный синтезатор, на стеллатор!
Нет, Чумак не попытался встать, не сделал ничего, что напоминало бы попытку перейти к активным действиям. Только говорил убежденно, с напором, и в каждое слово, казалось, вкладывая всю душу.
Но тем не менее это уже был язык логики, фактов и предположений, здесь можно и должно было оперировать категориями разума. Не дикое обвинение лично Сергея, а обвинение системы действий, всего того, что входило в программу «Чистого неба». Того, что составляло, по убеждению Острожко и миллионов землян, выход из экологического тупика. Выход, не затрагивающий достижения и завоевания технической цивилизации.
И хотя Сергей понимал, как неустойчив может быть баланс в сознании одержимого человека, и отметил, что Чумак проговорился-таки о своем намерении «взять за горло, положить руку на стеллатор», сказал он почти ласково:
Давайте разберемся спокойно, ладно? Разве можно в таком деле эмоциями, криком? Вы говоритесовпадают формула крови и формула морской воды. Точнее, вод пра-океана. Правильно. Жизнь зародилась в океане. Какой же быть крови? Это известно каждому школьнику. Но что с того? Связь-то давно оборвана, миллиарды лет тому, бог весть какие миллиарды! И многие из тех несчастных детей ни моря, ни океана в глаза не видели
Да, Сергей, все так, сказал Афанасий Михайлович ровным, «нормальным» тоном, и в глазах его померк недавний лихорадочный огонек, многие дети на моря, ни океана не видели. Равно как многие взрослые. Но связь существует. Не оборвалась, а продолжается. Ты знаешь, что суточные ритмы активности человека совпадают с ритмами приливов?
Да, подтвердил Острожко, ну и что? Естественно, человекчасть природы.
Только все время забываем об этом. Ведем себя, как
Разве нельзя в ее рамках, перебил Сергей, действовать? И если на то пошло, то мы в программе «Чистый воздух» даже не нарушаем глобального равновесия: все, что взято у океана, рано или поздно туда вернется
Ожил экран: нейрокомпьютер проверял функционирование систем поддержки режима. Сергей, искоса поглядывая на Афанасия Михайловича, проследил за цифрами, высвеченными на экране, и вновь повернулся к собеседнику.
Сколько прошло? Минут пять, не больше. А лицо Чумака заострилось, и когда он заговорил, то вновь почувствовалось, с каким трудом ему даются слова:
Если бы я знал точно Хотя и тогда мне пришлось бы _заставлять_ выслушать себя Но мне кажется, дело не просто в тех тысячах тонн твердого остатка, который извлекается из воды Изменения концентрации сами по себе, наверное, еще не все Мы берем у моря живую воду, а возвращаем мертвую.
Вы вспомнили сказку? мягко спросил Острожко.
Нет, не сказку. Ты, возможно, не в курсе Ионы в морской водене просто примесь, а узлы пространственных структур. А сам океан первооснова не потому только, что жизнь вышла из него; он залог, хранилище матриц всего сущего, Голографические матрицы формирования молекул ДНК И генов А в диализаторе все матрицы разрушаются
Да, да, я слышал об этих теориях, Сергею хотелось помочь собеседнику в разговоре, который стал казаться слишком тяжелым для Чумака.
Теория?.. Их много. А пока мы спорим и проверяем, гибнут дети Как всегда. По зонам, по территориям заболеваемость тем выше, чем больше установок и чем сильнее их влияние на состав воды. Здесь, в Причерноморье, особенно плохоморе застойное Впрочем, нам всегда с экологическими бедствиями свезло больше всех.
Может быть, перебил его Сергей, волнуясь тем больше, чем спокойнее становился Чумак, действительно существует такая корреляция: чем больше мощности диализаторов, тем больше заболеваний. Может быть, хотя нигде я таких публикаций не встречал Но почему Злообязательно в наших установках? Почему обязательно такая, чуть не мистическая, связь? Почему вдруг такие высокие технологии, как в диализаторах, окажутся опасными? Установки «Чистого неба»это же образец экологического совершенства! Металлы и солииз воды, с минимальными тепловыми загрязнениями, безо всяких отходов: воду после диализатора можно пить, она чище водопроводной!
А вы подумали, почти радостно вскричал Сергей, сворачивая на торный, на привычный путь рассуждении, что действительная корреляция происходит вовсе не с мощностями диализаторов, а с общим уровнем промышленного развития? Ведь чем выше развитие страны, тем больше они строят диализаторных установок? Ну почему обязательно такая связь? И кто в нее поверит?
Острожко кричал, и надвигался на неподвижного Афанасия Михайловича, и кажется, готов был наброситься на него, лишь бы заглушить, лишь бы не впустить в сознание правду, лишь бы не услышать то, что ближе, все неотвратимее, что вырвется, обязательно вырвется наружу
Я и сегодня был в садике тихо выговорил Чумак, Оксану не вернешь А как похожи У твоей Ганнуси бровиточно как у нее Я всех детей знаю Всех в нашем поселке
«Почему? спросил у себя Сергей, почему я не могу, не хочу поверить? Почему лишь на мгновение мне стало больно и страшно? На мгновение лишь стало невыносимо от мысли, что я, добросовестно выполняя все инструкции, обрекаю свою дочьи другихна гибель? Почему в следующее мгновение приказал себе _знать_, что с Ганнусей ничего не произойдет, что непременно все окажется лишь досадным происшествием во время ночной смены? И что если останется хоть одинпроцент незаболевшихГаннуся окажется среди них?»
А потом еще спросил у себя:
«Почему действовали по инструкции _исполнители_, почему разрабатывали инструкции те, кто некогда уставлял все страны чудовищными АЭС, кто приказывал лить на поля смертельные яды, кто возводил заводы, отравляющие все живое на тысячи верст окрест? Неужели не знали, что такое радиация, гербициды, кислотные дожди? Знали жеи заставили себя не думать, что придется расплачиваться».
Расплачиваться?
Волна озноба прошла по телу. Сергей качнулся в кресле и тут же выпрямился, пристально глядя на Афанасия Михайловича.
Тот сидел, расслабленно уронив руки, и смотрел с тоскою и мукой. Сергей быстро перехватил сухое запястьеесть пульс. Неровный, слабыйно есть.
Вы меня слышите, дядько Панас?
Ты же молчишь, тихо сказал Чумак, все вы молчите. И делаете
Надо вызвать врача. Вы не двигайтесь
Хочешь дешево отделаться? глаза Чумака по-прежнему были полузакрыты веками, но теперь в них угадывался холодок. А может, злость. Но все равно Сергею стало жаль этого человека, тяжело, быть можетсмертельно больного. Одержимого Конечно, Панасу Михайловичу выпало страшное: потерять единственную дочь и жену. Разве можно удивляться, что он потерял рассудок? Разве можно удивляться, что пришла к нему потребность остановить беду А беда в его пылающем разуме оказалась связана с Установкой Разве сам Сергей, случись вдруг такое
«Нет! поднялся из глубины сознания протест. Только не _такое_! Что угодностыд, суд, наказаниено только со мною, не с ними Только ради их благополучия, толькочтобы они поняли и простили».
Панас Михайлович, не думайте: я в самом деле хочу вам помочь. Вы серьезно больны