Мы это, пойдем, да? сделал слабую попытку свалить безболезненно один из них.
Иди, конечно, широко улыбнулся Жмых и почти без замаха приложился кастетом к их головам.
Еще двое горцев, успевших отступить на приличное расстояние, видя такой расклад, быстренько развернулись и, припустив трусцой, скрылись за поворотом.
Ну вот. Жмых поставил ногу на грудь поверженного Марика. Говорил же тебе, Акела я! А ты Маугли
Да какая хрен разница, протянул Михась, оглядывая площадку быстротечного боя. Дальше-то что?
Нормально! усмехнулся Жмых, облизывая подорожник и прикладывая его к разбитым о кастет костяшкам пальцев правой руки. Я тебя как раз и спрашивал об этом. Он качнул головой в сторону неподвижных тел. До всего до этого
Да вроде как и сами целы И шакалу этому, Михась кивнул на Марика, правильную диспозицию на земле нашей показали. Только вот нерадостно мне что-то Нажраться, что ли?..
Ты уж сначала определись, хмыкнул Жмых, шакал он или сука.
Да я просто не знаю, как шакалья сука называется, криво улыбнулся в ответ Михась. А если серьезно, нужно всех наших с района предупредить, пусть они осторожнее по ночам ходят.
Думаешь, после этого, Жмых скептически посмотрел по сторонам, они к нам сунутся? А может, ну его это все трусливому страусу в зад?! Жмых нагнулся и поднял с асфальта пистолет Марика. Мы этого волосатого, он несильно пнул ногой неподвижное тело Марика, сейчас быстренько пых-пых, а пистолет, например, вот этому в лапу сунем. Он пихнул ногой одного из приятелей Марика. Пальцы свои подотрем, конечно.
Охренел?! Михась возмущенно уставился на друга. На нары захотел?
С кой ли? Кому этот черт уперся?
И ты его так вот спокойно оприходуешь? Собственноручно?
Да. Идейка так себе. Жмых очень старательно протер пистолет полой своей куртки и ногой сбросил его с уступа в реку. Из-за такого грех на душу брать Бр
Аминь! хохотнул Михась и подавился смехом, видя, как Жмых, схватившись за плечо, как подкошенный падает на Марика.
Эй, ты чего? Михась даже успел сделать шаг по направлению к замершему на теле врага другу. Но тут что-то несильно ударило его в шею. Мир вокруг перевернулся, словно кто-то бросил его борцовским приемом через плечо. «Суки» Несформировавшаяся мысль так и не покинула пределов головного мозга, проваливаясь вместе с сознанием в абсолютную темноту небытия.
Глава 1
Склероз прекрасная болезнь! Ничего не болит, и каждый день новости!
Чтоб я сдох вчера! прохрипел Вадим пересохшим горлом, пытаясь облизать губы шершавым как наждак языком. Убиться веником, накрыться тазиком! Что это вчера на хрен было? Не открывая глаз, он осторожно провел руками вокруг себя, ощупывая поверхность под собой. По всем тактильным ощущениям лежал он на чем-то очень напоминающем кровать. «От же суки, мысленно выругался он, кривясь от распирающей злости. Накачали паленкой в баре, а мне теперь в этой больничке из задницы стопудово дуршлаг иголками от шприцов сотворят! Сука бармен! Как там его? Мать его, Сереженька! Очень скоро к тебе прибежит очень пушистый сибирский зверек, Сережа. Песцово тебе будет, Сережа! Ну ничего, поваляюсь здесь недельку, а потом выйду и натяну тебе уши на сухую задницу».
От какой-то определенности в планах на будущее Вадиму даже немного полегчало, и он, скривившись в подобии улыбки, рискнул приоткрыть один глаз.
Когда муть перед глазом немного рассеялась, он без удивления увидел над собой серую с металлическим отливом гладь потолка. «Ну точно, больничка», чуть ли не с облегчением констатировал он для себя и уже без опасения за свое зрение открыл второй глаз. Изображение прибавило резкости и объема, но не прибавило информации. Мысленно поблагодарив медиков, которые, видимо, предусмотрительно оставили закрытыми шторы в палате, отчего свет не резал глаза, Вадим очень аккуратно повернул голову направо. Голова отозвалась тупой болью, но не критично, терпимо.
Первое, что бросалось в глаза, огромный монитор моноблока, водруженный на жутко убогий стол серого же цвета, больше смахивающий на школьную парту-переростка. «У дизайнера явно был перебор с казарменным восприятием окружающего», хмыкнул про себя Вадим, к которому понемногу стала возвращаться его былая уверенность в собственных силах и безграничных возможностях своего отца. Он уже собирался предпринять героическую попытку подняться на ноги и более досконально осмотреть свою палату, когда с приглушенным звуком «БАМ!!!» засветился до этого угольно-черный экран монитора. «Все интереснее и интереснее» успел подумать он, когда на экране появилась до непотребства довольная собой физия молодого идиота, чем-то неуловимо напоминающая молодого Робби Уильямса.
Ну что, очнулся? Рожа заговорщицки подмигнула ему из недр моноблока. Вставай, одевайся, нас ждут великие дела! Идиот с экрана широко разулыбался.
Заройся в мох и плюйся клюквой! как мог членораздельно проскрипел ему в ответ Вадим. Ты кто такой татуй с припаянной башкой?
А тебе не похрен? Физия и не думала прекращать лыбиться. Тебе вообще не интересно, где ты? Что с тобой будет? Ты же, по сути, сейчас весь в моих виртуальных ручонках? Сечешь поляну?
Твои в лесу грибы и шишки! Вадим бы сплюнул от злости, но банально было нечем.
Это как знаешь Явно недоделанный в Сколково русифицированный Робби Уильямс пропустил мимо ушей словесный выпад Вадима, зато тут же водрузил на них, на уши, очки а-ля Григорий Лепс, что, несомненно, добавило идиотизма как ему самому, так и всей ситуации в целом. Тогда почитаем, что мне тут настрогали про тебя. И какое-то время он перелистывал не видимые Вадиму страницы, беззвучно шевеля губами.
И что пишут? не выдержав тишины, решил уточнить Вадим.
Ну если кратко, лицо с экрана приобрело до изжоги в коленях ехидный вид, пишут, что ты, Вадим, цитирую: «По жизни мажор, по факту чмо неприкаянное».
Ты охренел? Вадима будто выбросило с кровати неведомой силой, и через мгновенье он оказался своим лицом к лицу с экрана. Заставь его проделать такой трюк под угрозой неминуемой кастрации, и то не факт, что получилось бы. Ты на кого кефиром дышишь, рожа поросячья? выдохнул он прямо в монитор. Тебе кто эти писульки подсунул?
А теперь отодвинься от камеры моноблока на полметра, а то слюной ты брызжешь, как гадюка при спаривании. Став до невозможности серьезной, физия, блеснув линзами очков, выжидающе уставилась на Вадима.
Тот нехотя подчинился, огляделся вокруг и, подтянув к себе, судя по весу, пластиковый стул все той же безрадостной серо-металлической окраски, уселся на него, поставив стул спинкой вперед и сложив на ней руки.
Что дальше?
А ты не торопи! «Робби» с каким-то глумливым интересом уставился Вадиму прямо в глаза. Это тебе не шубу в трусы заправлять! Быстро не получится.
Кончай кота доить сам знаешь за что! Просто ответь. Кто ты, где я и какого хуанхэ здесь вообще происходит?
Если в жизни твоей жопа, делай ею опа-опа! Ферштейн?
Вообще ни о чем! Что здесь происходит?
А происходит здесь, если быть кратким, следующее. Сдал нам тебя на поруки твой любимый фазер. На перевоспитание, так сказать. И глядя, как вытягивается от удивления лицо Вадима, с усмешкой добавил: Еще и денег под это дело очень неслабо так подкинул. И теперь вот ты мне скажи. Кто ты? Что ты? И как так жить-то надо было, чтобы собственного отца до анального инфаркта довести суметь?
Ошарашенный Вадим несколько минут молча перемалывал, скрипя мозговыми шестеренками, полученный пакет информации. Потом зло уставился в монитор:
А не устроить ли тебе, любезный, самому себе неласковый забег раком по буеракам? Не мог мой папаня слить меня такому глисту, как ты. По определению не мог. А по понятиям не стал бы!
Ха! казалось, искренне рассмеялся его экранный собеседник. А ты молодец. «Хорошо не падать духом на диване кверху брюхом»! Так, да? О! Уморил! А если серьезно, то ты все эти годы клал с большим прибором на своего папаню, так чего ж ты так удивлен, что в обратку не мешок с ништяком прилетел, а самосвал дерьма прикатил? Так что мой теперь руки, перед и зад, предоплаченный ты мой!