Врач, видимо, раздражённый нерешительностью и медлительностью гостя, махнул рукой сильнее и застонал от боли.
Великий, он подойдёт, забормотал Фёдор.
И заметался по подвалу, собирая разбросанные тряпки, снова складывая из них подобие ложа.
Дмитрий Иванович остановился в шаге от врача и замер, совершенно не представляя, что же делать дальше. Он стоял и слушал невнятное бормотание снующего по подвалу Фёдора и тяжёлое дыхание врача. И чувствовал, враз истончавшей кожей чувствовал (не мог видеть, потому что опустил глаза и смотрел лишь на пол), что странный врач буквально буравит его застывшими, недвижными глазами. Будто вгоняя два холодных стальных сверла под кожу.
«Вот сразу было понятноне так здесь всё, совсем не так. Какая уж помощь? Не убил бы»
На третьей минуте молчания Дмитрий Иванович откашлялся и только захотел что-то сказать
«Меня пригласили»
Помогу, прохрипел врач. Я видел тебя Насквозь?
Это что? переспросил неуверенно Дмитрий Иванович. Метафора такая?
Какие ты слова мудрые знаешь!
Врач улыбнулся и почему-то погрозил Дмитрий Ивановичу длинным указательным пальцем с чёрным обкусанным ногтем.
А я вот таких слов не знаю
Врач вздохнул и совершенно неожиданно сорвался на крик:
Какая, на хрен, метафора?! Издеваешься, гад?! Я тебя насквозь вижу, в самом прямом смысленасквозь. Всё твоё дерьмо, всю харкоту и мокроту твою, все твои болячкинасквозь, насквозь, насквозь!
Дмитрий Иванович отшатнулся и вытер со лба проступивший ледяной пот.
«Точнолечить пора! Его! Свихнулся, ясно же видносвихнулся в подвале своём. Ещё быв такой грязи жить и неухоженности»
Стой! решительно скомандовал подвальный врач и вытянул вперёд правую руку, развернув её ладонью к изрядно перепуганному Дмитрий Ивановичу.
Что? осипшим голосом спросил Дмитрий Иванович и с каким-то странным чувством (смесью страха и облегчения) ощутил тёплую, длинную волну, что в один миг прошла по его телу от пяток до макушки.
«Лечит, шепнул Фёдор, незаметно подобравшись сзади к Дмитрию Ивановичу. Точно говорюлечит»
Диагноз ясен!
Голос подвального врача стал вдруг звонким и чистым, слова он бросал отрывисто и быстро, будто входил в особое, самому ему неподвластное состояние и потому боялся утратить контроль за собственной речью.
Лечить! Лечить! Три минутыне больше! Мне ясно, где прячется боль. Я знаю, где она! Найдено место!
Он остановился на секунду и тут же выдал, уверенно и чётко:
Воспаление синей полусферы пятого желудочка сознания Аткамы!
Воистину! завопил Фёдор и упал на колени.
«Да у меня нет такого, мысленно ответил Дмитрий Иванович. И сознания такого нет»
И тут же почувствовал, как вслед за первой, тёплой волной, пошла втораякороткая и жгуче-огненная.
Будто языки пламени мгновенно лизнули кожу и тут же отступили прочь.
«Но ведь действует! возразил ему непонятно откуда появившийся и дотоле ни разу ещё не звучавший (низкий почти до баса) и как будто даже не ему принадлежащий внутренний голос. Не всё ли тебе равно, как он это называет? Не всё ли тебе равно, что он при этом делает? Да и откуда тебе знать, что нет у тебя синей полусферы? Может быть, и есть? Есть, но только ты об этом ничего не знаешь, потому что не объяснили тебе в своё время, не рассказали правду о твоём теле. А на самом деле там есть такое! О, такое!»
Дмитрий Иванович услышал сбивчивое, свистящее бормотание. Он увидел, что лицо врача стало вдруг наливаться травянисто-зелёным, густеющим цветом, кожа на щеках как будто вздулась пузырями, губы кривились в быстром, лихорадочном шёпоте:
«Свет выше чем дом Каждый человек имеет пять сознаний: сознание Ленгусадля своего мира цвет егоземлистый, глинистый, травяной, облачный, солнечный наслаждение, отчёт, ответ, страх, радость, цветы, дорога, дом, дерево, луч, смех, свет Сознание Мернесадля угадывания брошенной кости, цвет егозакат, тучи над крышами, капли на лету, иногдасеребро предупреждение, предугадывание, предсказание Сознание Аткамыдля созерцания небес цвет егоглаза над нами, чаша, полночь без исхода звёзды слетаются к фонарям, вода льётся через края водопадов, цветочные крылья, кожа, нектар, стихающий ветер, потрескивают мачты, терракота, песчаные города, режется мрамор, смыкаются своды, бирюза в доломитовой чаше, пьётся легкий янтарь
Сознание Энгочёрный ход недостижимо, непредставимо не дано! Нет цвета, нет ничего Только ничего, и кто можетвидеть, ощутить, вдохнуть, статьтот уходит чёрным ходом, ни вверх, ни вниз, ни в сторону, ни назад, ни вперёд. Уходит истинно туда, куда уходит. Не более того, но и не менее того! Не дано, но возможно!
И ещё одно сознание дано. Сознание человекадля сознания человека, сознание для сознания себя, или поддержания процесса сознания себя, или обмана дающих сознание. Цвет егопыль, молотая мука, стриженные волосы, сплюнутые слова, высохшая слюна, свернувшаяся кровь, сделанное дело, несделанное дело, выдохнутый воздух, свернувшееся молоко, кухонная раковина, занавески на проволоке, гудрон на дороге, крыши раскатанным рубероидом, полдень сном, полночь провалом, руки ощупью, шорох, шероховатость, неровно, царапает, пощипывает, горло
Я всё вижу. Я всё чувствую. Я знаю, сколько сознаний дано каждому, сколько проявлено. Из восьми глаз каждого человека можно увидеть только три, я вижу все восемь»
Шёпот прервался.
Врач опустил глаза. Сидел неподвижно, дышал тяжело и быстро, так что лёгкие, будто до срока изношенные, хрипели и посвистывали.
«А чего же он себя не подлечит?»вновь спросил себя мысленно потрясённый лечебным сеансом Дмитрий Иванович, чувствуя, что его-то лёгкие теперь дышат легко и спокойно, не выталкивая уже воздух тугими комками.
Ну как? спросил Фёдор и подмигнул. Каково? Я вот тоже сначала так себе всяко думал В общем, и нехорошо иногда думал
Дмитрий Иванович кивнул («как же, понимаю») и покашлял, не осталось ли в лёгких прилипчивой серой слизи.
Ни раздражения, ни першения в горленичего.
Лёгкие словно промыли от накопившейся грязи. Прямо сейчас, вот здесь, в этом подвале, вот этот калекапромыл, вымыл, избавил Нет, как же
Невозможно!
«Но действует», повторил внушительно всё тот же голос.
А потом, продолжал Фёдор, и сам увидел. Вернее, почувствовал. Это ведь не медицина какая, прости господи, это самое действенное средство. Оно сразу чувствуется
Дмитрий Иванович стоял, разводил руками и глупо улыбался.
В общем, спасибо вам Полегчало, ничего не скажу Конечно, да Не знаю, прямо, что и сказать
Врач посмотрел на него. Пристально, будто пытаясь понять, вправду ли так доволен лечением этот непонятно откуда взявшийся пациент.
Лампочка в подвале качнулась под потянувшим сыростью сквозняком и Дмитрию Ивановичу показалось, что лицо врача закрылось лёгкой тенью, будто подёрнулось тонкой плёнкой пенициллиновой плесени.
Оранжевый цвет, так ярко проступавший на коже его ещё совсем недавно, исчез без следа.
Странно всё это было, но Дмитрий Иванович на всякие разные странности внимания уже не обращал.
Имя? прохрипел врач, с трудом разлепив губы.
Пожалуй, ещё минут десять назад Дмитрий Иванович и не подумал бы сообщать этому подвальному сидельцу в грязном комбинезоне своё имя. Даже, пожалуй, и не стал бы вступать с ним в подобный откровенный разговор.
Но теперь, после лечения
Савёлов я, Дмитрий Иванович. Вот, пригласили
Это я уже понял, врач поднял руку, прерывая Дмитрия Ивановича.
И показал пальцем куда-то в пол.
Здешний житель?
Чего? не понял Дмитрий Иванович.
Фёдор снова засуетился, зашуршал, зашелестел какими-то, невесть откуда, из каких подвальных тайников взявшимися газетами и картонками, которые он начал усиленно подпихивать Дмитрию Ивановичу под самые ноги.
Ты это зашептал Фёдор, искательно заглядывая Дмитрию Ивановичу в глаза, на ходу приглаживая подсохшие свои, вставшие уже дыбом, вороньим гнездом торчащие волосы, и подмигивая при том сразу обоими глазами, ты это садись давай присаживайся. Я вот, газеток нанёс, картоночек Мягонькие газетки, жёлтенькие. Сам сушил, в хорошем месте хранил, у трубы. Труба-то тёплая, вот газетки и просушились. Хорошо просушились, да распушилисьпрямо пух гагачий. Попе-то самая радость будет на таких сидеть