Наблюдательный Бельский давно приметил, что Верочка не такая уж простушка, и при всех своих достоинствах и преимуществах перед ней, добиться цели можно только определенным, нестандартным способом, не забрасывая пробных камешков. Действовать наощупьтолько вызывать негативизм и непробиваемую защиту, а значит потерять время. Счет же шел уже на часы, если не на минуты.
Узнав, что Верочка обладает самыми ранними сведениями в их коллективе, он попросил своего хорошего приятеля Анатолия, молодого врача, который был в дружеских отношениях с Верочкой, завести с ней разговор об Н.С., и невзначай, неназойливо попытаться выяснить от кого она услышала эту новость. Свою просьбу Бельский облачил в этакую игриво-интрижную форму, и очень просил не выдавать его. Дескать, сам он робеет перед этим обаятельным и немного навязчивым небесным созданием, но хочет проверить одну догадку об источнике слуха. Анатолий был удачно втянут в игру и вскоре заговорщицки сообщил, что Верочка ни в какую не хочет признаваться. «Прекрасно», решил про себя Бельский, будем атаковать иначе
Чтобы Верочка не делала радужных выводов из его предложения прогуляться (он щадил её психику), Бельский с очень серьёзным выражением лица, без тени лукавства сказал, будто ему надо кое о чем посоветоваться. Он и так был уверен, что она не откажется пройтись с ним, пусть даже без всякого расчета на интересное продолжение.
И они прошлись. Их разговор был чистейший экспромттак естественней. Начался он с незатейливых комплементов:
Верочка, поскольку ты самая молодая в нашем коллективе и, я вижу, самая современная, самая осведомленная в той области, которая меня сейчас интересует, я решил обратиться именно к тебе.
Пожалуйста, Сан Григорич.
Кстати, не в обиду тебе, ты заметила, что меня все, кроме больных, в тесном кругу зовут Сашей, или, запанибрата, Шурой?
Да но
Да нет, с улыбкой и лёгким обезоруживающим смешком сказал он, я тебя ни к чему не обязываю! Просто, скажу по секрету, я конфужусь и чувствую себя неуютно, когда коллеги меня называют по имени-отчеству, честное слово! Так что если тебе не трудно перейти на «Саша», «Александр» или «Санек» да как тебе будет угодноя только почувствую себя свободней. Тем более, вопрос, о котором пойдет речь, и без того-то щекотливый, а тут еще будут эти бесконечные «Сан Григорич, Сан Григорич» с ума сойти! Так что, уважь, радость моя.
Оба рассмеялись; Сан Григорич сопровождал свою тираду комичной мимикой, и не расположиться на абсолютно непринужденную атмосферу было невозможно.
Ну, так что, Санек?
А Саньку надо вот что, высоко подняв брови и глубоко вздохнул, будто перед погружением в воду, начал Бельский. Нет ли среди твоих знакомых таких, которые могли бы достать что угодно?
Что угодно?
Мне «что угодно» не надо. Мне нужен лишь «человек-доставало», который мог бы доставать, знал, как достать, где достать и имел бы кучу знакомых, понимаешь?
А что нужно?
В голосе и выражении лица Верочки Бельский обнаружил залог успеха.
Коллегам не выдашь?
Ну что вы, Сан
Мне нужна фотография с шаром, ударил в лоб уверенный в себе знаток человеческих душ. Ты же знаешь, что его кто-то фотографировал
Мимо них прошли два молодых человека, горячо обсуждая письмо Н. С.
Э-э, Саш, это дело трудноене хотела признавать своего бессилия Верочка. Сама бы рада заполучить
А пыталась?
Честно говоря, нет.
Ну вот! Может, сообразим на двоих? Я мог бы тебе посодействовать. А тымне.
И каким же образом Вы мне можете посодействовать?.. к собственному удивлению снова перешла на «Вы» Верочка и тут же исправилась: Санек.
Бельский в ответ улыбнулся.
А вот как. Ведь это дело сложноене всякий кинется сломя голову искать фотографию: все ждут, когда они сами появятся, он избегал обнаруживать свою неуверенность в их существовании. И если ты не сможешь сама расшевелить своих друзей, то сведи меня с кем-нибудь из наиболее достойных.
Да-а, даже не знаюнеловко ёжилась Верочка. «Этот сможет любого расшевелить, я-то знаю, подумала она, любого раскусит, вон как смотритмороз по коже». Ей почему-то не давала сейчас покоя мысль, что Бельский посвятил свою диссертацию вопросам гипнотерапии и сам проявлял редкие способности по части гипноза. Себя же самокритично признавала абсолютной бездарностью и, естественно, никак не могла побороть в себе неуместную для врача-психиатра робость. «Боже! Воплощение холодного разума, беспристрастия Целый месяц вся кафедра сходит с ума и поражается презрительному холоднокровию Бельского в отношении слухов, единственного, стоящего, казалось бы над НАД Неужели и он не устоял?». Бельский оборвал её мысли:
Ты наверняка хочешь спросить, зачем мне, такому серьёзному человеку, нужна эта дурацкая и страшная фотография?
Вообще-то да! обрадовано воскликнула Верочка и тут же смутилась.
Ну так услуга за услугу? А? Ведь человек такой у тебя есть, я знаю! лукаво погрозил он пальцем.
Да откуда Вы можете знать?
Ты всегда узнаешь обо всём раньше всех, Бельский никогда за ней этого не замечал. Значит, сведения у тебя часто бывают из первых рук! Значит, руки эти близки и к нашей цели. Узнала же ты о письме Н.С. ещё до того, как весь город заговорил о нём?! Неожиданно у Бельского похолодел голос. Узнала! От кого? Из первых рук, конечно! Да, Да! Я уверен в этом потомусейчас я скажу самое главное, что о «почтаре» я узнал сегодня утром. И не от тебя, а ещё будучи дома от своего приятеля, заскочившего ко мне специально с этой новостью. Так вот узнал он ее лично от самого «почтаря», оказавшегося его знакомым! И узнал вчера вечером в 21-00, то есть, уже после тебя, поскольку ты узнала о Н.С. в тот же вечер, но на три с половиной часа раньшев 17.30. Чувствую, что ты не лукавила, когда сама говорила об этом всем нашим. А еще достоверно точно знаю, что «почтарь» никому, кроме моего друга и ещё двоих присутствующих при разговоре, не открывал своей тайны. Напрашивается вывод: ты могла узнать о письме только из другого источника! От кого? От самой Н.С.? Ты спросишь, не давая Верочке опомниться, вкрадчиво продолжал Бельский, идя ва-банк, отступать было нельзя, почему же я не пытаюсь достать фотографию с помощью этого своего приятеля? А кто он такой?! А кто такой «почтарь»?! Пешка! Никто! И никакого отношения к фотографу не имеет. А Н.С., я больше чем уверен, имеет сейчас связь и с Шаром, и с фотографом! Ну?!
Да что Вы, Сан Григорич? Ерунда какая-то! Не знаю я никакую Н.С., Мореман мне о ней рассказал
Неожиданно для Верочки Бельский разразился беспечным хохотом.
Некоторое время она недоумевая смотрела на него, потом сама начала смеяться.
Вы что, Сан Григорич?
Не Сан Григорич, а Санек, дружочек ты мой! вдруг перестав смеяться, игриво-строгим тоном сказал Бельский, схватил Верочку за плечи и поцеловал в щёку. Ты прости меня, я немного переиграл. Шуток совсем не понимаешь? Нет? весело спросил он, ощущая, что она уже не обидится на него. Никаких, конечно, приятелей у меня не было; не было, наверное, и «почтаря»вдруг резко посуровев сказал он.
Это тоже был приём, направленный на то, чтобы Верочка, всё-таки, не затаила на него обиду.
А как ты сказала: «Мореман»?
Верочка не ответила.
Всё правильнозадумчиво протянул Бельский. Он не ошибся, выбрав такой несколько грубоватый приём. А она ждала. Она ждала, что он скажет, ждала объяснения этой реакции Бельского; она чувствовала здесь какую-то тайну и сильно жалела о том, что назвала человека, связь с которым ей была совсем не к лицу. Кроме того, она обещала не выдавать его. Обиды же на Бельского не было почему-то ни капли. Был только стыд и неловкость: а вдруг Бельский «выйдет» на Моремана и тогда заподозрит её связь с ним. А ведь не было ничего! Не было! «Сводить» их или нет?
А Бельский тем временем думал о том, как поступить теперь с Верочкой, как помягче расстаться, как избавить бедняжку от неловкости и стыда, которые она ощущает сейчасон это видел.
Дело в том, что Бельский хорошо знал Моремана, потому и расхохотался. Ведь ни он, ни Верочка не могли и предположить, что Мореманих общий знакомый.
* * *
Ну как? спросил Лёнька. Эффект?