Это немного, заметил Лёшка.
А они в воде! И дно в двух метрах под ними! весело и раздражённо объяснил негр. До берега плыть далеко, и там что делать? На этих дураках одни плавки, а геликоптер ловить надо
Прошу простить, но дело очень серьёзное, вошёл в столовую озабоченный У Ван. Со мной связались из СГМ, пока частным образом, завтра придёт официальное распоряжение. Наша работа приостановлена
Что?! вырвалось сразу у нескольких человек. Почему?
Пройдёмте в кабинет, лучше всё обсудить там. Всем вместе.
Когда все, встревоженные и ожидающие любых неприятностей, собрались в конференц-зале. У Ван тихо и спокойно, но с очень хорошо ощущавшейся внутренней силой, начал рассказывать последние новости.
Вы все знаете, кто был среди заказчиков центра. И вопрос не только в частных договорах, но и в сотрудничестве с военными компаниями разных стран.
Особенно моей, поморщился американец. Мы главные спонсоры СГМ, а, как говорят русские, кто девушку обедает
Здесь замешаны правительства многих стран, да и некоторые руководители конторы. У Ван говорил очень жёстко. Но сейчас в основном пытаются действовать частные лица и хозяева финансовых империй у них реальной власти больше, чем у формального руководства государств. За последний месяц давление усилилось в разы, произошло несколько нападений на свидетелей и даже следователей. К счастью, никто не погиб.
И теперь мы должны отступить? Сдаться? возмутились все. Когда столько сделано, когда уже освобождены големы, остановлена работа центра?
Нет, не сдаться! У Ван оглядел всех. Сейчас, как в первый день нашей работы, честно оцените свои силы и, если понимаете, что вы или ваши близкие слишком уязвимы, или есть иные причины выйти из группы прошу удалиться. Вас никто не осудит, потому что положение очень серьёзное. Разумеется, подписка о неразглашении остаётся в силе она в нашем положении защищает всех. На раздумья полчаса.
Остаюсь, откинулся в кресле падре Марко. Я одинок, так что бояться могу лишь за себя, а моя жизнь в руках Господа. В моих же руках жизни многих человек. Если даже Господь простит, я сам себя не прощу.
Остаюсь Остаюсь зазвучало в зале и эхом отозвалось из угла, где по привычке расположились Виктор и тётя Аня.
Спасибо! поблагодарил всех У Ван. Господа Агеевы, в сложившейся ситуации вы становитесь полноправными участниками группы, прошу занять места за столом.
Китаец подождал, пока они пересядут, и стал объяснять:
СГМ и Международный суд юридически не подчиняются никому, хотя, как тут уже говорилось, в реальности слишком часто поддерживают наиболее сильные и богатые государства в ущерб остальным. Но если часть нашего руководства подвержена чужому влиянию, обо всех сотрудниках этого сказать нельзя, да и недавно избранный Генеральный Секретарь, господин Жан Ивеала, человек очень самостоятельный. Не скажу ничего неожиданного: он честолюбив и стремится противопоставить власть СГМ влиянию отдельных правительств. Поэтому Союз, как и Международный суд, очень заинтересованы в том, чтобы остановить действия центра и подобных ему организаций, причём сделать это показательно, нанеся удар и по своим политическим противникам. В то же время необходимо учитывать влияние правительств крупнейших стран, стремящихся продолжать подобные эксперименты, а также политиков и владельцев корпораций, желающих избежать обвинений в бесчеловечности.
Это всё политические игры, презрительно поморщился индеец.
И мы оказались в самом их центре! отрезал У Ван. Вы должны знать расклад сил. Мы находимся в уникальном положении: наши действия могут повлиять не только на научные исследования, но и на мировую судебную практику. Официально суд над хозяевами центра как частными лицами отложен, создаётся видимость того, что всё готовы спустить на тормозах.
Этого нельзя допустить! возмутился Стэн.
Перед нами выбор: обвинить несколько человек или саму идею! У Ван встал, подчёркивая значение своих слов. Я позволил себе заранее довести до своего руководства некоторые выводы из нашего доклада, и на их основе нам предложено осудить не отдельных людей, а всю деятельность по созданию искусственных людей или разума, а также подготовить к публикации все договоры как с частными лицами, так и с организациями, в том числе государственными.
Это невозможно! поразился Зеев Эйтан. В истории не было подобных прецедентов, и
Были! перебил его господин Йегер. Вспомните Нюрнбергский процесс полтора века назад. Тогда осудили не отдельных людей, а идеологию нацизма. Смогли они сможем и мы, цена отказа слишком большая. Господин У Ван, нам предстоит участвовать в подобном процессе?
Да. Но наше положение сложнее: нам на работу дано всего четыре месяца. Завтра сюда приедут самые опытные и неподкупные, но малоизвестные в политических кругах юристы, приглашённые Международным судом в качестве независимых экспертов. Также нам предоставят все материалы по центру и аналогичным лабораториям.
Аналогичным? вырвалось у Мишки.
Да. Ответил не китаец, а Стэн. Вы подняли не просто волну, а цунами, и теперь нам нужно совладать со всем этим. Простите, господин У, что перебил вас.
Ничего, сейчас у нас неформальная беседа. Господин Дюбуа, вы можете разместить здесь ещё пятнадцать-двадцать человек?
Да, но остальным придётся потесниться. Мишель, казалось, обрадовался таким изменениям.
Когда все уже расходились по своим комнатам, Мишель попросил Родионыча и Мишку с Лёшкой зайти к нему. Увидев, что он говорит с парнями, тётя Аня подошла и очень растерянно спросила:
Господин Дюбуа, я понимаю, насколько важно всё это, и разве моё мнение что-нибудь значит? Здесь собрались лучшие умы, а я
Значит! негромко и неожиданно властно ответил услышавший её вопрос У Ван. Потому что лучшие умы и лучшие люди не одно и то же. Считайте себя присяжными, а оформление решений «птичьим языком» юриспруденции оставьте другим.
Не волнуйся, мам, обнял её Мишка. Нам нужно судить по совести, а это в законах не оформлено, господин У прав. Иди спать.
Мишель дожидался парней и Родионыча в своей комнате, на удивление крохотной и скудно обставленной для жилища не то что богатого аристократа и владельца усадьбы (все уже знали, что это поместье предоставлено Римскому клубу самим Мишелем), а даже обычного безработного. Единственным признаком статуса хозяина был современный пульт у большого экрана, на который транслировались данные с камер и другой охранной аппаратуры.
Садитесь на кровать. Хозяин немного смущённо улыбнулся. Не представляю, как размещать ещё и юристов, и так уже всё занято. Придётся по трое в комнате всех селить. Иван Родионович, я хотел проконсультироваться у вас, завтра уже не получится. Сегодня мне из Франции звонил кузен Али, он знает, что вы здесь, и просил, чтобы вы дали рекомендацию вот этому человеку, желающему усыновить голема.
Родионыч, взглянув на анкету, улыбнулся, а Лёшка, не выдержав, рассмеялся:
Пашка всё же настоял на своём? Молодец!
Одно «но». Мишка был сдержаннее. Он хороший человек, но обычный прасовец, и я не знаю, насколько грамотно сможет общаться с таким ребёнком.
С этим всё решаемо. Мишель был рад словам Родионыча. Первые месяцы они проведут в санатории под наблюдением специалистов, да и потом психологи за ними присмотрят. Значит, хороший человек?
Да! Все трое ответили одновременно.
>*<
Юристы приехали к вечеру следующего дня. Было их пятнадцать человек спокойных, собранных и на первый взгляд совершенно ледяных людей. После ужина они созвали всех в ставший теперь тесноватым конференц-зал. У Ван представил приехавших и дал слово руководителю, господину Нейбауэру.
Добрый вечер. Худой седой австриец наклонил голову в формальном приветствии. Мы ознакомились с результатами вашей работы и считаем, что она должна быть положена в основу нашей дальнейшей деятельности. Я имею в виду ту её часть, которая касается определения големов как полноправных людей. Эти выводы следует совмещать с нормами Римского стату́та, который, хотя и принят почти век назад, до сих пор ни разу в полной мере не применялся.