К моменту, когда Дорэль надумала искать младшую, кое-как поправила волосы и застегнула подрагивающими пальцами рубашку, вернулась Улия, что выполняла приказ принцессы. В лагере ведь было очень мало дурф не только из-за суда, не только потому что часть крылатых по своей воле осмелились взглянуть на быт бескрылых, но и потому что они, дурфы, имели возможность исцелять, а Дорэль всех, кто был свободен, кто может лечить, отправила в лагеря баргустов, чтобы помочь с раненными. И теперь посол сопроводила до места отдыха воротившихся целительниц из расположения баргустов. В её руки и впихнули два бутыля вина, которые сама темнокрылая опробовать не успела.
Улия, верну вино, когда будем дома.
Новость ударила по дурфе сильнее, чем если бы приложили дубину. Посол даже отшатнулась, но далеко не от алкогольного духа, что шлейфом сопроводил принцессу, а от ее слов. Как такое вообще произошло? Дорэль залезла в её шатёр? Вот так просто наплевала на личное пространство подруги и в вещах ее рылась? Не будь Улия дипломатом, девушка бы тут же вспыхнула праведным гневом и устроила бы взбучку подруге, но все же было несколько факторов, что ее удерживали от этого: во-первых, Дорэль принцесса, а сюзерен может быть варваром, деспотом, узурпатором, во-вторых, принцесса слишком многое пережила за короткий период, что ее срыв можно было ожидать, хотя Улия не предполагала, что он обретет именно такую форму.
Пошли, нам надо к Огненной. Я выжила и теперь пора сказать ей спасибо за наставления.
Раздосадованный от обиды взгляд светловолосой опустился к двум одиноким бутылям в руках и в пору было бы взреветь и спрятаться от того, кто посмел так сильно ранить, посягнув на самое святое. Но разве могла она так вот просто отпустить Дорэль одну, да ещё и в таком состоянии, когда перед глазами плыло, а извернуть всё выпитое могли в любой момент, не говоря уже о том, что наследница могла и поздороваться с прогревшейся за день землей.
Как бы там ни было, а сделанного не воротишь, да и смутно, но светлоокая посол припоминала своё обещание Огненной об угощении. Распить хорошее вино можно было и в одиночку, но истинная прелесть его раскрывалась лишь в правильной компании, а в том, что царица самый подходящий для того вариант сомневаться не приходилось.
Путь занял не так много времени, а от полёта принцессу удержала всё та же Улия, что предложила пройтись, дабы алкоголь чуть выветрился, а разум несветлый протрезвел. Так, спрятав сосуды с напитком в сумке, девушка придерживала подругу за рукав рубахи, но не более, сжимая ткань большим и указательным пальцами. И непонятно было, то ли эта крылатая так субординацию поддерживала, то ли в ней всё ещё обида говорила клокочуще.
Яркие огни Яростной привлекали к себе все взгляды, включая и восхищенную милосердную, что в своих глазах таила всё звёздное небо. Каждый огонек отзывался тысячей бурных всплесков неподдельного восторга, бурлящего где-то внутри. Но и тут, в лагере дочерей Воздушной, где найти выход было куда проще, чем прежде в городе, руки Каски не отпускали. Её всё также крепко сжимали, словно воительница могла легким ветерком ускользнуть и оставить крылатую. Нет, такое нельзя допустить. Тепло, что всё это время сопровождало её везде стало настолько привычным, что даже мгновение разрыва рук заставляли иначе смотреть на происходящее вокруг. Рядом с Каской Лора ощущала себя далеко не маленьким несмышленым ребёнком, а крылатой, которую заботливо оберегают от всех напастей и страхов этого мира. Так и теперь мягкая улыбка коснулась нежности губ.
Как танцуют воительницы клана Воздуха? Мне кажется, это должно быть очень красиво! Так не терпится!
Ты все сама увидишь, милосердная. Вон когда начнутся танцы, все будет замечательно. Вот только сперва, скорее всего, будет прощание с прежней царицей.
Предупредила Каска, а лицо девушки посерело. Еще бы, не часто бывают такие ситуации, когда хоронят цариц. Только сейчас Аллен подняли на добрых десять метров по столбу из бревен. Царица не обычная воительница и в прощании возвышалась над шатрами. Слушающие Ветра отпевали мантры, ведуньи клана танцевали замысловатые танцы тоже своего рода обращения к Великой через движения тела, в которых даже через жесты обращали ее волю к той, что уходит в объятия богини, опутывая ветрами ее тело, обернутое в церемониальную шаль.
На площади скоро оказались Каска с Лорой, а с другой стороны площади Огненная с царицей Воздуха. Аэль старалась держаться уверенно, хотя тело девушки обдувал ветер так, что каждый шаг сопровождался неуверенным укачиваем. Милосердные постарались вернуть Аэль утраченное в испытании, но впереди был долгий путь восстановления и новая дорога к набору сил и мощи воинской удали.
Жаль, что без этого было не обойтись.
Тихо произнесла баргустка. Аллен до сих пор не вызывала у Аэль ненависти. Даже за те удары плетьми. Богиня выразила свою волю и Аэль пришлось сделать это убить прежнюю царицу. Теперь же Воздушная не могла утаить скорби, открытой и искренней печали за уход сестры клана. Взгляд огнеликой тут же оказался на голубых глазах Аэль, в которых взыграло пламя, устремившееся к телу царицы.
Кстати об этом, Аэль, как ты решилась на бой с царицей?
Спросила Фаврир максимально тихо. Огненная ведь собиралась прежде обсудить с Аэль многие ее поступки, но из-за состояния девушки, разговор был прерван и отложен на неопределенный срок. Сейчас говорить о всех волнующих вещах не было удобно, но многие воины и почти все ведуньи стояли перед Аллен, приложив кулак к груди. Их внимание обратилось к прежней царице, а значит Огненная могла узнать, что пожелает. Каска так же дополнила строй с этим жестом.
Такова воля Переменчивой.
Коротко ответила Аэль, созерцая то, как пламя пожирает древесину и добирается объятиями тепла к царицей, вознося Аллен к небу.
Это немного печально
Тихо отозвалась Лора и повернулась к Каске, изучая лицо воительницы, стоило им появиться на площади, а шаги сменились остановкой и лицезрением подготовленной процессии.
Да, но не хорошо это печалиться, когда столь великая личность, как царица, уходит в объятия Великих. Это честь, которой удостаиваются лучшие, тем более быть ближе всего к Переменчивой и возглавлять ее охоту.
Заключила Каска, не сводя глаз с возвышающегося костра, что поднимался в небо и уносил теперь тело Легкой к Великой. Казалось, вместе с огнем, заботливые руки поднимают тело бездыханной под свою опеку.
Каска, мы обязаны потанцевать! Как только прощание с Царицей пройдёт и Великая заберёт её к себе.
Осторожно попыталась отвлечь баргустку крылатая, даже потянув ее на себя, как маленький ребенок, что выпрашивает исполнение своего каприза. Лора пыталась улыбаться Каске, ведь так пыталась согреть ее улыбкой.
Конечно мы потанцуем, Лора. Зачем же еще приходить на танцы? Да и обидно будет не танцевать, когда пьют только уставшие от пляски.
Ответила воительница, чьи светлые волосы вновь бросило в лицо, но баргустка не спешила их поправлять, не смея отвести взгляда от уходящей от клана царицы.
Лора опустила взгляд на скрепленные между собой руки, после чего всё же приблизилась в один шаг, стоя теперь совсем близко. Свободная рука, хрупкая и тонкая в кисти, точно не для меча, да и на роль ремесленницы с такими не подходила. Разве что лечить, нежно касаться, обнимать и воспитывать гутов они были пригодны. Так и сейчас худенькие пальчики подцепили светлые прядки, заправляя за ушко и приоткрывая лицо в своём легком касании.
Но почему же вы тогда грустны? Царицу встретит Великая, а на вашем лице я вижу лишь скорбь.
Тихо закончила целительница и отстранила руку от лица Каски, убирая её за спину и сжимая ту в слабый кулак от внезапно появившегося и растекающегося тепла от подушечек пальцев, что задели светлые волосы.
Это ведь Царица! Милосердная, сегодня мы провожаем царицу!
Упрямо ответила светловолосая, взглянув печальным, почти что волчьим взглядом, того, который сейчас же завоет по собрату. Но девушка не взвыла, а только глазами провожала Легкую, когда объятия Огненной забирали ее. Здесь в стороне были и Фаар с Ноэль. Воительницы расположились в стороне, рука Правой Руки Клана покоилась на талии зеленовласой баргустки, но сейчас эти двое не боялись себя раскрыть, ведь внимание любопытных глаз было плотно выверено былой царице, празднеству и новой Воздушной, которой дали прозвище первое Порывистой.