Комната оформлена в светлых жемчужно-голубых тонах, отсутствие окон компенсирует голографический экран во всю стену, изображающий зимний лес. Укрытые снегом еловые лапы, сугробы у подножия вековых стволов и искрящиеся в лучах солнца снежинки, бриллиантовой пылью кружащие в воздухе зрелище настолько реалистично, что я восхищенно замираю, завороженная цифровым снегопадом.
Вам нравится?
Тихий голос Ноя звучит над ухом, удивительным образом не разрушая чары.
Да, выдыхаю я, Невероятно красиво!
В детстве я мог сидеть тут часами. Не знаю насколько эта имитация точна, но она всегда завораживала меня.
Ной говорит тихо, взгляд его устремлён в глубины сумрачного леса, где нескончаемый снегопад укрывает искрящимся покрывалом тёмную хвою. Руки моей он так и не выпустил, но я не возражаю, не хочу портить неожиданное волшебство этого мгновения.
Абсолютно, в тон ему отвечаю я, Точно, как в реальности!
Иногда я жалею, что никогда не увижу ничего подобного Я хотел бы прикоснуться к снегу. Какой он на ощупь?
Холодный, хрустящий Когда вот так падает на землю, то пушистый и невесомый, как Как безе! А от тепла превращается постепенно в воду.
Ной слушает меня, не отрывая глаз от экрана. Наверное, пытается представить каково это держать в руках такое чудо.
Невероятно! раздаётся голос сзади.
Дружно оборачиваемся.
В дверях обнаруживается хозяин дома собственной персоной. Интересно как долго он там стоит?
Инстинктивно высвобождаю свою руку из рук Ноя. Едва удерживаюсь, чтобы за спину не спрятать.
Эрик Вег с усмешкой разглядывает нашу парочку, облокотившись о стену в том месте, где по моим представлениям должен быть дверной косяк. На нём черный комбинезон, идеально скроенный и чем-то неуловимо напоминающий военную форму, возможно, такую ассоциацию вызывает у меня наглухо застегнутый воротник-стойка, и блестящая идеально начищенная обувь, не знаю. Небрежно сложенные на груди руки и насмешливая ухмылка говорят о том, что он слышал каждое наше слово.
Приветствую, отец.
Ной, похоже, не вполне понимает, как себя вести, и поэтому пытается изобразить привычную холодную вежливость. Глава Совета напротив, улыбается, щурит насмешливо-доброжелательно изумрудные кошачьи глаза. Он и правда смахивает на кошака, такого матёрого чёрного разбойника, чей двор даже крупные псы стараются обходить стороной. Медленно отделяется от стены, делает несколько шагов к нам. Приветствует сына вежливым кивком и протягивает руку мне. Движения у него плавные, неспешные, почти ленивые, что ещё больше подчеркивает сходство с представителем семейства кошачьих.
Этот человек внушает мне какой-то совершенно иррациональное чувство, не страх, а ощущение беспомощности, вызывающее оцепенение и мелкую дрожь. Такое, от которого мурашки бегут вдоль позвоночника, пропадает всякая возможность здраво мыслить, и ты просто забываешь, что можно было спастись бегством. Нечто подобное мог, наверное, чувствовать кролик, загипнотизированный змеёй.
Вкладываю в его ладонь свои вмиг ослабевшие пальцы и, вскинув голову, смотрю прямо в зелёные глаза. Мысленно благодарю всех богов за то, что рука у меня не дрожит. Не хватало ещё, чтобы он понял, как я испугалась! Фигушки! Я ещё и улыбнусь, насколько умею, очаровательно, главное совладать с похолодевшими губами.
Старший Вег улыбается в ответ. Ну что же, хотя бы клыков у него нет
Рад, наконец, познакомиться с вами, Ева.
Голос у него глубокий, низкий, с мурлыкающими интонациями. Руку мою он не пожимает, а церемонно подносит к губам.
Приветствую вас, Мэтр Эрик. Знакомство с вами честь для меня.
Не знаю, как я не упала в обморок во время этого обмена дежурными любезностями, наверное, из чистого упрямства, на этом топливе я вообще далеко могу заехать. Поздравляю себя с этой маленькой победой и на ватных ногах двигаюсь дальше, увлекаемая гостеприимством Главы Совета, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не оглядываться на Ноя в поисках поддержки.
Столовая, выполненная в оттенках белого жемчуга, оказалась совсем не большой. Перламутр отделки выгодно оттеняет чёрная мебель мягкие стулья и грандиозный стол, изготовленный, не то из камня, не то стекла. В столешнице он разделён на четыре идеальных квадрата, отполированных до зеркальной гладкости, а к основанию сужается, оплывает застывшими слезами, подобно сталактиту.
Ной галантно отодвигает для меня стул. Усаживаясь, он осторожно сжимает мои ледяные пальцы под столом. Ловлю его ободряющий взгляд и улыбаюсь в ответ. Его отец устраивается напротив нас.
Мне отчаянно хочется провести ладонью по поверхности стола, потрогать чёрные наплывы, похожие на восковые, но я не решаюсь. Складываю руки на коленях и пытаюсь вспомнить всё, что я когда-либо знала о том, как нужно вести себя в светском обществе. Мои попытки соблюсти приличия не остаются без внимания.
Ева, пожалуйста, не пытайтесь притворяться собственной тенью, насмешливые нотки в голосе старшего Вега слышны слишком очевидно, Ваше любопытство абсолютно естественно, так что, прошу вас, не нужно думать о том, как оно выглядит со стороны. Ваша искренность и непосредственность залог вашего очарования.
Отец, вы смущаете леди!
Ной, судя по тону, словами родителя весьма раздосадован.
Она не леди, припечатывает Эрик Вег, даже не удостоив сына взглядом.
Чувствую, как вспыхивают щёки, как прокатывается по телу от головы до ног горячая волна возмущения и совершенно иррациональной обиды, и уже открываю рот, чтобы сделать ответный выпад, но, едва зародившаяся колкость так и умирает на языке, не сорвавшись.
И в этом её главное достоинство, заканчивает Мэтр Эрик.
Доктор бросает короткий укоризненный взгляд на отца, однако тот лишь усмехается. Я так и не нахожусь с ответом. Вместо этого, раз уж нет смысла притворяться безупречно воспитанной, осторожно трогаю пальцем гладкую поверхность стола.
Это обсидиан, с улыбкой поясняет хозяин дома, Вы наверняка часто встречали его раньше. В прошлом.
Да, но никогда не видела ничего подобного, в таких масштабах. Очень красиво!
Мне тоже нравится.
Эрик Вег улыбается и подмигивает сыну. Ной выглядит смущённым и всё ещё слегка раздосадованным, но отвечает отцу улыбкой.
В дверях возникает робот-официант с тележкой, загруженной едой. Пока он сноровисто сервирует стол, я, открыв рот, смотрю на многообразие приборов и отчётливо понимаю прежде чем принимать приглашение на ужин, стоило хотя бы поинтересоваться правилами современного этикета. Отдельная пакость заключается в том, что я и раньше не очень-то хорошо представляла, как этим всем великолепием пользоваться. Кажется, нужно начинать с крайних приборов.
Хотя, раз я официально не леди, то мне можно не заморачиваться, так?
Невольно проникаюсь благодарность к отцу Ноя за это его определение, дающее мне возможность нарушать любые условности. Ведь действительно, что может быть неприятнее и одновременно смешнее, чем попытки изобразить того, кем ты совершенно точно не являешься? Сейчас бы я вместо того, чтобы насладиться хорошей кухней, мучилась, соображая какую вилку нужно брать первой. А есть-то хочется! Аппетитные запахи, витающие над столом, заставляют меня вспомнить, что сегодняшний торопливый завтрак остался недоеденным, а состоявшийся давным-давно обед и вовсе нетронутым. Так что, когда передо мной оказывается тарелка с едой, я не теряю времени.
Всё оказывается волшебно, хоть некоторые блюда я и не могу опознать. Услужливый робот подкладывает новые и новые вкусности, правда в гомеопатических порциях, но при таком разнообразии это скорее плюс. Эх, хорошо всё-таки, что я не леди! Насколько я помню, воспитанной барышне на званный ужине не полагается приходить голодной.
Дан сегодня превзошел сам себя, замечает Ной.
Он тоже времени зря не теряет, наворачивая шедевры кулинарии за обе щеки.
Я сказал ему, что принимаю особенных гостей, хитро подмигивает Эрик Вег, подвигая ко мне серебристое блюдо с чем-то непонятным, Попробуйте маринованных мальков угря, Ева, отличная вещь.