Он сразу же, без колебаний, заявил, что готов и свой батальон вести на аэродром.
В дальнейшем штаб ВВС эти батальоны прикомандировал к нашей дивизии, и они весь 1941 год отлично обеспечивали боевые полеты.
Первое время, пока выгружалась 29-я армия, наша дивизия получала задачи на разведку и бомбометание непосредственно от Генерального штаба. Каждое утро часов в семь прилетал самолет связи из Москвы с приказанием, подписанным начальником Генштаба Г. К. Жуковым. Тем же самолетом мы отправляли свои донесения. В частности, о том, как выполняется задача: бомбить дорогу Невель — Ленинград. Кроме того, Генштаб интересовало движение гитлеровских войск на стыке Западного и Северо-Западного направлений. Мы вели разведку района Невель, Порхов, Дно.
К концу июля войска 22-й армии закрепились на рубеже верхнее течение реки Ловать, Великие Луки, озеро Двинье. Они стойко оборонялись и удерживали Великие Луки. Части 57-го моторизованного корпуса противника пытались охватить левый фланг наших войск из района севернее Ильино. Сюда и были выдвинуты две стрелковые дивизии 29-й армии, чтобы отразить атаки противника.
Ввод в действие свежих сил укрепил оборону на этом направлении. Здесь были скованы моторизованный корпус и семь пехотных дивизий противника. Большую помощь наземным войскам оказывала авиация. Об этом свидетельствует, в частности, запись в дневнике бывшего начальника генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии генерала Гальдера: «Авиация противника проявляет большую активность… совершает налеты на соединение корпуса Рейнгардта и наши пехотные дивизии, двигающиеся вдоль восточного берега Чудского озера… В общем, в действиях авиации противника чувствуется твердое и целеустремленное руководство» [2].
К началу активных боевых действий нашей дивизии с Дальнего Востока прибыл второй эшелон штаба. Мы получили возможность организовать нормальное управление. Передовой КП находился в Андреаполе на границе летного поля, здесь же стояли замаскированные радиостанции для связи с самолетами, в землянке дежурили начальник разведки и офицер оперативного отдела. Штаб размещался в лесу западнее Андреаполя и имел телеграфную, телефонную и радиосвязь с летными полками, командованием 29-й и 22-й армий, ВВС Западного фронта и, конечно, с нашим КП.
На разведку летали специально отобранные истребители. Выполнив задание, они докладывали мне, где и что видели. Изучив полученные данные, я принимал решение и на карте летчика писал: «Командиру бомбардировочного полка подполковнику Терехову нанести удар по таким-то целям», цели обозначал крестиком, рядом ставил подпись. Возвращал летчику карту и говорил:
— Лети к подполковнику Терехову, вручи карту и расскажи, как эти цели выглядят. Пусть он своих бомбардировщиков посылает к нашему аэродрому, а мы тут поднимем сколько надо истребителей для прикрытия, и они вместе пойдут на задание.
О напряжении, с которым действовали наши бомбардировщики, можно судить по боевым распоряжениям тех дней. 25 июля: «Обнаруженные колонны противника в районе Велиж, озеро Щучье, Ильино в течение 25.7 уничтожить повторными ударами. Атаковать скопление пехоты, артиллерии и танков на левом берегу реки Западная Двина на участке Петрово, Севастьянове. Главная задача: остановить противника на этом рубеже и не допустить подхода танков и пехоты к реке Западная Двина». А вот распоряжение от 27 июля: «Всеми имеющимися силами организуйте удар по наступающей пехоте противника. Как можно быстрее. Угрожающее положение». Оба документа адресованы командиру 37 сбап подполковнику Терехову. И надо сказать, бомбардировщики отлично выполняли поставленные перед ними задачи. В архиве сохранилась телеграмма от командования дивизии летчикам полка: «Действовали хорошо.