Так левую или правую? Я ведь могу и обе.
Тут я понял, что не могу толком и пошевелиться. Ощущение тела будто отошло на второй план и каждая клеточка, словно налилась свинцом. С трудом ворочая языком, я попытался воспротивиться, всё-таки инстинкт самосохранения у меня ещё работал.
Ты резину-то не тяни, скоро действие мекстромова сока закончится и тогда больнее будет, произнёс, уже обращаясь ко мне, «вершитель справедливости».
Я кое-как смог двинуть правой рукой, чтобы попытаться схватить его, так как стоял он довольно близко. Но, конечно, мои пальцы лишь бессильно скользнули по шероховатой штанине.
Ну, значит эту, услышал я.
Взмах, короткий свист воздуха и вот я вижу, как моя кисть, кувыркаясь, падает в заранее подставленную корзину. Боли и вправду почти нет, только лёгкое жжение. Кажется, я могу сжать пальцы в кулак, но почему-то вместо этого из новоявленной культи брызгает фонтан крови. Он забрызгивает многострадальные штаны палача. Это забавно. Я хихикаю, мне почему-то это кажется дико смешным. И когда мой смех переходит в истерику, милосердно подступившая уютная тьма забирает меня к себе. Тишина. Тепло. Всё это сон.
.
Поначалу я даже не понял, что со мной не так. Только когда нестерпимо зачесалось плечо и, потянувшись к нему рукой, мне стало понятно, что всё это не было кошмаром. С удивлением я разглядывал свою культю, которая была довольно сноровисто перевязана сероватой тканью с отчётливым резким запахом спирта. Да уж, дезинфекция была здесь на высоте. И, если быть откровенным, дурман, которым меня продолжали пичкать, только в более умеренных дозах, держал сознание постоянно в некоем тумане.
Я не задумывался о боли, которая лишь изредка давала о себе знать. К тому же вскоре её заменило лёгкое жжение и постоянное желание чесаться. Похоже, в еду вместе с кучей других веществ добавляли и нечто способствующие скорейшему заживлению раны. Но задумываться и понимать, что вообще происходит, я стал только спустя почти неделю. Всё остальное время в голове была спокойная тягучая трясина.
Окружающее меня пространство ограничивалось каменными стенами Дома Снисхождения, где держали всех преступивших закон и отдавших свой «долг» справедливости. Здесь находились не только такие «случайные» захожие, как я, но и настоящие воры, насильники и другое отребье. Убийц, правда, не было, ведь за это положено одно наказаниесмерть. Тем не менее, чувствовал я себя не вполне в своей тарелке.
Сегодня ко мне должен был прийти один из посланников торговцев, чтобы забрать к ним в артель. Так, по крайне мере, сказал один из болтливых охранников, что часто ошивались в общем коридоре. Они не были профессиональными воинами, а отбывали гражданскую повинность, в простой жизни являясь обычными людьми.
Как я узнал из всё тех же разговоров этот слой не ограничивался лишь воинским мастерством, хотя это и было превалирующие занятие большинства населения. Но всё же нужно как-то кормить, одевать, обувать и строить дома для всех этих бойцов. Да и не все готовы проливать кровь ради абстрактной чести. Таких, правда, было меньшинство. Всё-таки пропаганда и общая направленность социума даёт о себе знать.
Тем не менее, обращаться с оружием здесь умел каждый, причём с младых лет. Другой вопрос, насколько хорошо он или она это умели делать. Кстати, различие между мужским и женским полом здесь было чисто номинальным и то лишь в плане модификаций бойцовских приёмов. Проще говоря, женщину нет смысла бить между ног, чтобы вывести из строя. В этом и была единственная гендерная разница.
В остальном, одинаковые права, единые обязанности и вся прелесть равного общества. Для меня это, конечно, было дико, но здесь считалось устоявшейся десятками периодов отличной системой взаимоотношений.
С другой стороны, я пока не видел здесь кого-либо открыто возмущавшегося существующим положением вещей. Похоже, каждого и каждую устраивал сложившийся порядок. К тому же голода или откровенной нищеты я также не заметил. Впрочем, некая роскошь или откровенные преимущества у власть держащих тоже отсутствовали. Казалось, любой из правящих кругов, может так же обходиться простой солдатской пищей и спать на жестком соломенном тюфяке, имея над головой лишь кожаный полог шатра. Так сказать, честь и воля превыше всего.
Гермез не просто так отдал тебе наш знак. Скорее всего, он знал какие-то детали, о которых нам неизвестно. В любом случае, с тобой хочет поговорить глава артели этого слоя, а для этого необходимо личное присутствие. К тому же, свой «гражданский долг» ты выполнил и теперь можешь быть свободным. Я не могу тебя ни к чему принуждать, да ты и сам понимаешь, что здесь без определённой протекции жить достойно будет сложно. Так что, делай выбор самостоятельно, спокойным рассудительным голосом толковал торговец по имени Максимус.
Мы общались в комнате встреч уже почти целый час. Разумеется, под неусыпным взором охранников. Хотя, излишнего рвения они не проявляли, как-никак я действительно был уже почти свободным человеком. И, конечно, мой собеседник говорил правильные слова. Они были убедительны и, наверное, в какой-то степени даже искренни. Разумеется, по версии торговца. Для меня же это был единственный выход выбраться отсюда и узнать хоть что-нибудь о своём отце. Поэтому я, не слишком долго размышляя, принял предложение Максимуса.
И вот, спустя почти сутки, мы в гораздо более удобной повозке двигались по направлению к центральной части этого уровня. Там, в соответствии с канонами, принятыми и у нас, располагался самый большой город. Его можно было бы назвать столицей, но система децентрализация местного государственного устоя не давала ему такого права. Он просто был максимально обширным по количеству жителей и занимаемого пространства населённым пунктом.
Тем не менее, здесь были сосредоточены довольно внушительные денежные и административные ресурсы, да и жизнь была гораздо безопасней, чем на окраинах. Об этом можно было судить уже по отсутствию защитного периметра. Конечно, и здесь присутствовали определённые силы правопорядка, но дух той жесткой воинской дисциплины ощущался гораздо слабее.
Въехав на городскую территорию, я поразился гораздо более вычурной архитектуре, чем виденною мной ранее. Если до этого главенствовала простота линий, сугубая практичность и даже некая холодность, то здесь ощущалось некое веяние изящности и определённого стиля. Словно строили здесь другие люди, не те, кто привык ложиться спать с мечом в обнимку, а более тонко чувствующие натуры. Как я узнал позднее, это было действительно так.
Мы остановились у внушительного четырехэтажного особняка, стены которого были украшены довольно прозаичными рисунками цветов и других, уже незнакомых мне, растений. Странный выбор для одного из самых богатых людей этого слоя. Возможно, за столь легкомысленным фасадом скрывалось нечто другое.
Пройдя внутрь, мы миновали охрану, которая лишь удостоила нас взглядами и, не сказав ни слова, пропустила дальше. Похоже, здесь не очень беспокоились о безопасности. Или я что-то упустил. Тем не менее, пока мы шествовали по коридорам этого огромного здания, все встретившиеся нам люди, только молча кивали, видимо приветствуя Максимуса. На меня же никто не обращал внимания. Поначалу это раздражало, но вскоре я смирился со своей ролью, будто невидимого спутника торговца и просто ждал, что же будет дальше.
Наконец, мы оказались в богато обставленной комнате, где за массивным столом восседал грузный мужчина с выразительной внешностью. Отражалось это, прежде всего, в его лице, что было средоточием удивительно правильных черт, но в тоже время назвать этого человека красивым было бы сложно. Нечто неуловимо болезненное и холодное сквозило в его облике. Словно, находясь рядом с ним, вы ощущали, как температура вашего тела падала, как минимум на пару градусов. Ну и не последнюю роль играла одежда. Выполненная в строгом стиле, она, тем не менее, отдавала «запахом» сдерживаемого насилия и готовности пролить кровь в любую минуту.
Смутившее меня такое сочетание неподходящих к друг другу особенностей в некой степени отразилось и на моём поведении. Застывший, как истукан, я молча наблюдал, как переговариваются Максимус и глава торговой артели. А то, что это был именно он не вызывало у меня никаких сомнений.