В очередной день в больнице я твердо решил, что пора продумывать план побега. «Начало положено!» думал я, заканчивая на внутренних обсуждениях тех или иных аспектов. Хотя, вот так вот на чистоту, у меня все еще теплилась надежда на разрешение этой ситуации другим путем.
В тот день, когда в моей голове повисло размышление о побеге, вновь пришел Фолксмоя последняя надежда, или я переводился в отряд «буйных», уж не знаю, что за этим следует. Морган в этот вечер был явно раздражен и подавлен: словно чувствует надвигающуюся и неотвратимую угрозу. Помимо всего прочего, он был одет несколько неопрятно, наскоро: следы стараний по красоте есть, но дело не доведено до конца.
Здравствуй, Рома! с порога сказал Морган, восклицая. Может, он хотел так компенсировать все остальное.
Здравствуйте, как бы неохотно ответил я, изо всех сил скрывая свою заинтересованность в разговоре.
Как Ваши дела здесь? Выздоравливаете? он явно знал мое положение.
Все так же, а Вы как? Как работа?
Все идет на поправку с каждым днем. Морган занял место в кресле напротив кровати и положил ногу на ногу.
Очень рад за Вас! Очень! выдал я, уже не в силах скрывать свои эмоции.
Тише, Рома. Я пришел не просто так.
Вы освободите меня отсюда. сказал я, приподнимая руки будто в кандалах.
Возможно. У меня есть к тебе предложение. Морган не реагировал на мои выпады, думая о чем-то более страшном. Действительно, что-то случилосьэтот человек не вел бы себя так, если бы все было нормально.
Я говорил тебе о Каори о том, что она пропала.
Да-да, нетерпеливо ответил я. Чувствовалось, думается, и ему, что я веду себя немного неадекватно. На миг в голове у меня мелькнула мысль о том, что мы сейчас с ним в похожих ситуацияхэмоциально.
В общем, ты ну, ты говорил, что можешь помочь, и я решил дать тебе шанс.
Неужели у Вас нет выбора? язвительно обратился к Фолксу я, на что последовал незамедлительный и жесткий ответмужчина передо мной все же достиг своего предела.
А у тебя есть выбор, м? мне было нечем крыть.
Слушай, я знаю, что ты здесь надолго. Ты знаешь это. И еще ты знаешь, что ятвой последний шанс. он словно разрядился, уколов меня в мою же фразу.
Что Вы предлагаете, мистер Фолкс? мне пришлось несколько дистанцироваться, приняв свое поражение.
Я даю тебе шанс вернуться к работе и, пока там все гладко, ты выполняешь мои задачи.
Ясно.
У нас большие проблемы, мистер Свиридов. Пропал человек, и его необходимо найти! Морган будто перешел в режим торжественности, выливая весь этот наигранный пафос на меня.
Когда меня выпишут?
Завтра. И в этот же день нам надо встретиться, я расскажу больше.
Не обманите. сказал я, наблюдая, как мой гость поднимается с кресла. У меня на душе отлегло, у него, скорее всего, тоже. Хотя я едва ли понимал, почему мое полушуточное предложение он решил принять. Нет выборавозможно.
Этот день я провел в состоянии нетерпения: как в те моменты, когда я прилетал сюда. Я не слишком продумывал план действий, но у меня в голове постоянно вертелась мысль о том, что же я буду делать там, на воле.
Впрочем, немного отдохнув от разговора, меня настигали и другие домыслы: а ведь действительно, к чему Фолксу обращаться ко мне? Я хоть и был «рядом» с Каори, но не был ее особым знакомым или другом. Может, логичнее было бы попросить Китакадзе..? Он ведь ее отец: где же он был, почему он не прилагает усилия к тому, чтобы найти свою дочь? (в этот момент мелькнула мысль и о том, почему он не пришел навестить меня за все это время). Ответ на все эти вопросы лежал на поверхности, но я не хотел верить в него: Китакадзе, как и Каори, пропал, но Морган просто не желает искать егоне даром у них были склоки. А может нет, вряд ли.
Так я и уснул в раздумьях, предполагая самые разные сценарии происходящего: я просто выпал из окружающего мира, и мне оставалось, по большому счету, лишь придумывать и строить догадки насчет того, что там происходит. Мой взгляд, собранный из того немногого, что сообщил Фолкскак острый взгляд Холмса, способного восстановить в голове произошедшее накануне убийствая себя, несомненно, переоценивал, но мне это виделось как логичный всплеск активности: я получил пищу для мозга.
День свободы начался с того, что меня разбудила медсестра, заставив надевать мою обычную одежду: как я по ней соскучился После этого мои сборы не продлились долго: доктор осмотрел меня и неодобрительно покачал головой, но, по всей видимости, поделать ничего не мог: ни в лечении, ни в ограждении меня от окружающего мира. Незамедлительно после осмотра пришел и человек, который что-то с этим сделать уже мог, и мы без лишних слов ушли из этой чертовой больницы. И правда, чертовой: как же я был рад покинуть ее стены. Несмотря на то, что помещение было общим по сути (это же станция), я, будто выйдя на свежий воздух на у себя дома, глубоко вдохнул. Воздух свободы который отнес меня в новый, скажем так, район.
Я никогда не бывал в этом месте снаружи, рядом с больницей, за исключением, конечно, того «еле-сознательного» состояния во время госпитализации. И хоть этот медицинский «район» находился у нас, на Кардашёве, он больше походил на центральную станцию, где я бывал перед приездом сюда: зеленые насаждения (может, и поэтому воздух был свежее), успокоенный локальными белыми лампами «глобальный» красный снизу. Даже дизайн панелей, пола, скамеек (тут даже они были!) отсылал не к науке и техникесуровыми и брутальными функциональными оболочками которых мы напитывались досыта, а к чему-то природному, спокойному, гармоничному. Мне почти сразу пришла на ум мысль, почему же у нас не так. Почему же мы живем в этом полумраке, красноте, бедности на излишества. Далее я понял это.
Мы с Фолксом шли по этому району, и я начал замечать, что растения, высаженные здесьискусственные, а элементы освещения и декора, что я расхвалиллишь грубые, чуть ли не кустарно собранные изделия, возможно, силами врачей или пациентови это в нашем-то веке! Это чувство обманутости, нереальности, вездесущих театральных декораций более меня не покидало, усиливаясь с появлением новых артефактов. Впрочем, это было не главное: нужно было отработать свое освобождение, и я планировал сделать это быстро, забыв всю эту историю как страшный сон.
Наконец Морган привел меня в свой офис, располагавшийся неподалеку от места работы: на пару уровней повыше нее. Автоматические двери отворились, секретарша встала с кресла: это было настолько «напыщенное» место, что я едва мог удержать иронично пафосное выражение лица при себе. Фолкс же, будто так и должно быть, проследовал к лифту, резво щелкнув на кнопку своего этажа.
Лифт пришел в движение, и я вдруг ощутил странную тревогу: кнопки в лифте пропалиочевидно, дополненная реальность перестала отображать их. Меня качнуло, из-за чего я прильнул спиной к стене. Морган, вопросительно на меня посмотрев, хотел было спросить в чем дело, но сейчас мне точно нельзя было ему выложить все начистоту, а потому в моей голове тут же всплыла гениальная и глупая мысль одновременно: я сложил руки на груди и ляпнул:
Так это Ваши владения, Фолкс?
Это здание не принадлежит мне, но седьмой этажэто все мой офис, да. он говорил, будто не понимая, что происходити действительно не понимал.
Двадцатый уровень, седьмой этажда Вы неплохо поднялись, пошутил я, истерично посмеявшись: ДР по-прежнему лагала, вызывая у меня не шуточную панику внутри.
Пара десятков лет упорной работывсего ничего, в ответ отшутился он, прибавив к моей тревоге еще и стыд из-за диалога умственно неполноценных.
Смотрите, когда-нибудь я займу это место, из моих уст вырывались настолько нелепые слова, что я начал обильно потеть от стыда и волнения: а что делать, иначе он просто поймет, что со мной что-то не так.
Ха-ха, ну, это вряд ли, наконец усмехнулся Морган, отвлекшись от менялифт приехал. Кажется, в этот раз у меня удалось перетерпеть, а ДР тем временем восстановиласьвовремя, как всегда, черт возьми. Я был возмущен и этой фразой, и моим «везением», но остановил словесный поток.
Фолкс сделал пару шагов за порог, бегло осмотрев помещение: очевидно, ему было, что скрывать от меня. Я же буквально выпрыгнул из лифта за своим начальником, жадно хватая взглядом все частицы, несущие мне информацию об обстановке: это был довольно крупных размеров кабинет, обставленный в стиле ар-деко: на окнах висели дорогие тяжелые шторы темных тонов, повсюду была винтажная мебель: стулья, диваны, дубовый стол посередине, размерами своими напоминавший скорее площадку для игры в настольный теннис. Этот стол был огромен, но на нем не было ничего, кроме пары бумаг и кнопок для включения ПК в дополненной реальности. Эта чистота рабочего места, отсутствие рабочей атмосферы, стерильностьвыдавала в нем что-то поддельное, ненастоящее: не было даже настольной лампы, чтобы посмотреть на бумаги. Впрочем, наверное, Фолксу хватает общего освещения: огромной декоративной люстры, свисающей с потолка и прочих точечных источников света, спрятанных на потолке.