Увидев за окном очертания Высокой площади, расположившейся в центре третьей террасы, Дэмьен замер в ожидании. Налево или направо? Если налево Налево. Значит, он все-таки пожелал видеть Дэмьена перед расстрелом. Ну что ж, хайсит консул, встречай своего изменника.
* * *
Первым, что бросилось в глаза Дэмьену, когда он со скованными за спиной руками вышел на залитую пронзительным солнечным светом мостовую, была охрана. Он смотрел на высокую гранитную лестницу, ведущую к массивным дверям резиденции консула, и мог только гадать о причине такого столпотворения карабинеров. Они стояли по двое чуть не на каждой ступеньке, так что поднимался Дэм, будто проходил сквозь строй. Теперь стало понятно, почему молоденький лейтенант Тайной полиции, почти извиняясь взглядом, заковал его в наручники, перед тем как распахнуть дверь электромобиля.
Консул боялся. И от этого Дэмьену становилось не по себе. Что могло напугать человека, которого он с детства полагал совершенно бесстрашным? Нет, когда Дэм повзрослел, ему все-таки выпал шанс узнать, чего до зубовного скрежета боится прославленный правитель. Но сейчас дело было явно в другом. Пока Дэм в сопровождении лейтенанта, двух охранников и полковника Свена поднимался по лестнице под бдительными взглядами карабинеров и гадал, что происходит в Циркусе, дубовые двери резиденции открылись. Из них пулей выскочил мальчишка лет пяти, пытаясь убежать от двух переполошенных нянек.
С криками «Маленький хайсит, вернитесь! Ваш дедушка запретил!» они пытались сравниться в скорости с егозливым озорником, который буквально катился вниз по ступенькам. Няньки причитали и умоляли карабинеров остановить неугомонное торнадо, но то ли приказ у тех был не шевелиться, то ли боялись высокородных родителей шалопая, однако с места не стронулся ни один.
Их разделяло не больше десяти ступеней, когда, оглянувшись на свою охрану, Дэмьен заподозрил неладное. Благоговение, проступившее на лице лейтенантика, расставило все по своим местам. Рассмеявшись про себя, Дэм отметил фамильную блондинистость младшей почки консульского древа, а также скверный характер.
В это время мальчишка, занятый показыванием языка запыхавшейся погоне, поскользнулся на одной из ступенек и быстро заперебирал ногами, пытаясь сохранить равновесие. Реакция Дэмьена всегда была предметом зависти многих. Он подпрыгнул и, проскочив ногами в кольцо скованных рук, выставил их перед собой. Раненое плечо взорвалось болью, и Дэм почувствовал, как промокает наложенная повязка. Зато мальчишка был схвачен за расшитую лентами курточку еще до того, как закувыркался вниз по ступеням.
И куда же ты собрался? Дэмьен рад был отвлечься от жжения в незатянувшейся до конца ране, наблюдая за его упорными, хоть и безрезультатными попытками освободиться.
Отпусти быстло! потребовал малолетний беглец, убедившись в бесполезности физического сопротивления. Затем тряхнул белыми кудряшками и решительно продолжил: Я маму позову, и тебя накажут! Знаешь, кто моя мама?!
«Мама. Вот, значит, как, подумал Дэмьен, с удивлением ощущая жаркую волну бросившейся в лицо крови. Мама»
То, что мальчишка не пригрозил дедом, говорило о многом. Например, о том, что
Цепочку его рассуждений прервала тишина. Она сгустилась так, что, казалось, звуки попросту застряли в воздухе, так и не долетев до пункта назначения. Быстро оглядевшись, Дэмьен обнаружил себя в ощетинившемся ружьями кольце карабинеров и агентов Тайной полиции. На их бледных лицах вместе с каплями пота проступал настоящий смертельный ужас. Откуда-то из-за напряженных спин донесся полуплач-полузавывание нянек.
Смутное понимание ситуации превратилось в кристально ясное, когда полковник Свен, подняв руку в останавливающем жесте, чуть охрипшим голосом обратился к Дэму:
Взятие заложника не поможет вам, хайсит. Даже если этот заложниквнук консула. Переговоров не будет. Прошу, не усугубляйте своего положения, отпустите мальчика.
Вряд ли мое положение можно усугубить, машинально ответил Дэм и подивился про себя тому, как превратно порой люди понимают чужие поступки.
Он почти всерьез задумался, не поводить ли за нос всю честную компанию, но откровенная паника в глазах молоденького лейтенанта заставила отказаться от этой идеи. Так бояться можно только за свою жизнь и за жизнь близких. Похоже, за время его отсутствия консул расширил список каравшихся смертью проступков.
Дэмьен медленно отпустил мальчика и, подтолкнув по направлению к Свену, произнес:
Чтобы я причинил вред ребенку? Вы меня с кем-то спутали, полковник. ЯТюремщик, а не палач.
При этих словах странная тень пробежала по лицу полицейского, но он быстро вернул ему невозмутимое выражение и передал мальчика подбежавшим с причитаниями нянькам.
Как тебя зовут, герой? крикнул Дэм, игнорируя упирающиеся в спину ружейные стволы.
Мальчишка ловко вывернулся из-под руки старшей няньки и, гордо задрав подбородок, сообщил:
Меня зовут Дэмьен!
* * *
Подъем по оставшимся ступеням проплыл мимо сознания, и Тюремщик вынырнул из глубин памяти только при входе в зал аудиенций. Беглый взгляд подсказал, что за последние одиннадцать лет он ничуть не изменился. Те же затянутые бордовым стены, тот же паркет (кажется, взятый из Лувра), те же огромные хрустальные люстры, буквально пожирающие электричество, то же возвышение, к которому ведут пять широких ступеней Тот же старый трон Первого консуласамое обычное офисное кресло на колесиках, которые меняли уже не один десяток раз, так же как и обивку.
И консул, сидящий на троне, прежний. Квентин Арпад. Он почти не изменился. Даже седины в висках заметно не было. Возможно, виной этому природный светло-пепельный цвет его густой не по возрасту шевелюры. Морщин тоже добавилось не слишком. И глаза Дэмьен хорошо помнил выражение этих глаз, когда мудрый и справедливый консул выпускал в него пули одну за одной. Вот и сейчас Квентин Арпад смотрел так, будто вместо зрачков у него лазерные прицелы. В общем все было по-старому.
А вот вооруженная охрана вдоль стен и три (!) видеокамерыэто что-то новенькое. Так же, как и два человека, сидящие рядом с консулом. Вернее, они тоже были старыеоколо шестидесяти. Но то, что им позволено здесь находиться Раньше на своем возвышении за массивным столом консул восседал в гордом одиночестве. Все остальные располагались в зависимости от ранга на ступенях, плотно заставленных креслами, которые были куда богаче консульского. Кажется, тоже из Лувра.
Так было раньше, а теперь Слева от консула, сложив холеные руки в молитвенном жесте, сидел епископ. Как полагается, в белой мантии и шапочке, с большим золотым шаромсимволом Единого на массивной цепи. Дэмьен не помнил этого человека и знакомиться желания не испытывал. Хотя то, что консул позволил главе церкви Единого присутствовать на их встрече Вообще-то Дэм полагал, что консул будет один. Хотя третий участник аудиенции вопросов не вызывал.
Государственный изменник взглянул на первого министра Города, и сердце защемило сильнее, чем раненое плечо. Так мог бы выглядеть отец, будь он жив. Бертран Тюремщик родился позже отца Дэмьена ровно на четыре минуты, и это решило его судьбу. По закону рода Тюремщиков главой дома и первым министром становится младший сын, а не старший, как принято в других высших домах. Именно поэтому дядя Бертран сидит по правую руку от консула, а отец
На колени!
Слегка надтреснутый, но все еще сильный голос Квентина Арпада прозвучал впечатляюще. «И все-таки в этом зале прекрасная акустика, невпопад подумалось Дэмьену, прежде чем до него дошел смысл вроде бы простого приказа. На колени? Он сказал «на колени?!»
За год, который Дэму пришлось провести в Пасмурной зоне, он слышал о консуле Квентине много самого разного. Одни утверждали, что правитель благодаря постоянному приему экса превратился в совершенную развалину, другиечто, напротив, вернул себе молодость. Что держит наместников в ежовых рукавицах и что дает им слишком много воли Что всеми силами противится прогрессу и что тратит баснословные средства на поиски Потерянной библиотеки Говорили о жесткости и упрямстве, о переменчивости настроений, о тяге к роскоши Но ни один даже самый грязный язык не называл его злобствующим самодуром.