Мокр дев,объяснила птица.
Гимнура начал было говорить, но тут же прикусил язык и заметил:
Ничего, если я сниму сапоги?
Направив на него карабин, молодой человек покачал головой.
Иметь нож,объявила птица. Она не собиралась объявлять об этом, но это была правда, и птица была рада, что сказала это.
В его сапоге.Молодой человек кивнул и улыбнулся, вдыхая запах дождя и древесного дыма от горящего дерева и все еще практически не осознавая сцены, которую эта комбинация запахов неизменно будет воскрешать в его памяти с течением лет.
В сапог!
Он может там и остаться. Иди за ней, Гимнура.Палец молодого человека напрягся на спусковом крючке.Сейчас.
Гимнура побрел по щиколотку, по колено и, наконец, по пояс в воде. Через полминуты он нашел багор и показал его молодому человеку. К этому времени дождь почти прекратился, хотя небо все еще было темным.
Гимнура.
В чем дело?Голос Гимнуры звучал угрюмо, лицо ничего не выражало.
Конец крюка очень острый. Постарайся не проткнуть ее им, пожалуйста.
Если Гимнура и кивнул, кивок был слишком слабым и незаметным.
Когда тело Лили уже лежало на мокрых листьях, молодой человек приказал Гимнуре вернуться в пруд, прислонил ружье к белой иве и накрыл Лили своей туникой. Девушка была маленькой, и туника доходилак счастьюот макушки ее лба до точки чуть ниже обнаженных чресл.
Когда молодой человек снова взял свой карабин, Гимнура спросил:
Я могу выйти отсюда?
Молодой человек ничего не ответил, снова спрашивая себя, есть ли в патроннике патрон. Он нажал на затвор и немного приоткрыл его, но слабого света с Востока было недостаточно, чтобы разглядеть патрон, если он вообще был. Его пальцы нащупали его, и он снова закрыл затвор.
Я не пойду за Сервалом, если ты этого не хочешь.Гимнура неуверенно шагнул к все еще тлеющему дереву.
Я подумал, что, возможно, ты захочешь рассказать мне об этом,сказал молодой человек почти небрежным тоном.
О чем?
Плох муж!добродетельно объявила птица.
Об изнасиловании Лилии и ее убийстве.
Гимнура ничего не ответил.
Тебя не осудят в суде, пока Сервал не заговорит, и это может быть главной причиной, по которой я собираюсь убить тебя здесь и сейчас. Возможно. Я не уверен.
Я не насиловал и не убивал.
В голосе Гимнуры послышалась дрожь, и что-то в молодом человеке запело при этом звуке.
Вас было четверо. Так и должно было быть, потому что лица Куницы и Бульдога не расцарапаны. Рассказать тебе об этом?
Муж речь!приказала птица.
Хорошо, я так и сделаю. Сервал сказал, что он держал ее за ногу, пока остальные насиловали. Кто-то другой, очевидно, держал ее за другую ногу, и, должно быть, третий мужчина держал ее за руки. Иначе были бы царапины, как я уже сказал. Я хорошо разглядел Куницу, когда он сидел за столом, посреди которого стояла свеча, и еще лучше разглядел Бульдога в таверне. И ни у одного из них не было ни царапин, ни синяков. Итак, вас было четверо. По крайней мере, четверо. Итак, не хочешь ли рассказать мне об этом?
Нет,ответил Гимнура.
Я не позволю тебе молиться или умолять, или делать что-нибудь такое же глупое. Но если ты признаешьсяесли ты расскажешь мне подробно и правдиво, что ты и все остальные сделали и почему вы это сделали,у тебя будут эти дополнительные минуты жизни.
Нет,повторил Гимнура.
Муж сказать!На этот раз птица обращалась к Гимнуре.
Кто-нибудь может появиться, пока ты рассказываешь, и спасет тебя. Подумай об этом.
Гимнура молчал, возможно, размышляя.
Ты очень, очень хотел мне помочь...
Я твой друг!
Молодой человек пожал плечами и поднял свой карабин, прищурился, посмотрел на мушку и немного удивился, обнаружив, что света достаточно, чтобы разглядеть ее.
Тымой знакомый. Ты пришел ко мнекак и Каракал,чтобы сказать, что Сервал хвастался... тем, что вы сделали. Но ты знал намного больше, чем Каракал, или, по крайней мере, намного больше, чем он сказал мне.Молодой человек опустил карабин. Рано.
Я передал то, что сказал Сервал.Голос Гимнуры звучал не слишком уверенно.
Плох муж!Птица была полностью уверена.Стрелять! Стрелять!
Скоро,пообещал молодой человек и снова обратился к Гимнуре:Каракал только сказал, что он хвастался этим. Ты сказал, что он назвал Куницу и Бульдога, и ты даже знаешь, где они избавились от тела Лилии, и смог рассказать мне достаточно точно, чтобы я нашел местоэтот пруд. Хочешь услышать еще что-нибудь?
Гимнура покачал головой, и молодой человек с некоторым удивлением отметил, что тот стоит по плечо в водеесли вообще стоит.
Ну, а я хочу. Видишь ли, я собираю все свои аргументы, чтобы потом простить себя за то, что убил тебя, хотя я уже убил Куницу и Бульдога. Или, может быть, я просто ищу причину, чтобы позволить тебе бежать, как Сервалу. Ты собираешься нырнуть под воду, когда я буду стрелять, не так ли?
Гимнура покачал головой.
Нет. Конечно, нет. Ну, это мы скоро узнаем. О чем же я?
Сказать имя,подсказала ему птица, и на мгновение Гимнуре показалось, что многорукая женщина, которую он видел раньше, стоит в воде рядом с бревном, на котором сидела птица.
Это я уже сделал.Молодой человек на мгновение замолчал, задумавшись.Когда я заглянул в окно дома, где нашел Куницу, я увидел Златоглазку, его брата Саранчу и девушку Златоглазки, Левкой. Они сидели за столом, разговаривая с Куницей или, возможно, играя в какую-то азартную игру. В углу стоял карабин с треснувшим цевьем. Я предположил, что он принадлежит Златоглазке, и даже представил, как Златоглазка выходит и убивает меня из него. Он этого не сделал, но позже ты дал мне тот же самый карабин, чтобы я убил Бульдога.
Я пытался помочь тебе,пробормотал Гимнура,так что это ничего не доказывает.
Я не говорил, что могу что-то доказать,ответил молодой человек. Его тон был вполне разумным, зато глазасовершенно безумными.Но мне и не нужно ничего доказывать, не так ли? Я знаю.Он прицелился. Теперь пруд был залит серым светом, от его поверхности поднимались завитки тумана.
Я хотел, чтобы мы стали друзьями,упрямо повторил Гимнура.
Ты хотел, чтобы кто-то другой совершил твои убийства,сказал ему молодой человек,и нашел меня. Сервал трепал языком, и даже если он не упоминал тебяили Куницу, или Бульдога,ты знал, что братья Лилии выбьют из него твое имя. И ты умрешь. Итак, ты назвал мне их имена и сказал, где находится ее тело, тем самым установив то, что мы, крючкотворы, называем презумпцией невиновности. Где ты был, когда я поймал крюком Куницу? Справлял нужду?
Атас,пробормотала птица и щелкнула клювом. Потом повторила, еще настойчивее: Атас!Гимнура то ли выпрямлялся, то ли вставал, его торс выныривал из воды, пока рябь не заколыхалась едва ли выше его пояса.
Бульдог, прежде чем я убил его, позвал на помощь,сказал молодой человек.Таверна Козла была переполнена из-за ярмарки, и я подумал, что он звал тех, кто там пьет. Но ты наблюдал, по крайней мере вначале, и он увидел тебя и позвал, умоляя помочь ему. Ты был его другом, и он думал, что ты придешь ему на помощь. Кого позовешь ты, Гимнура?
Рука Гимнуры и нож Гимнуры выскочили из воды как рыбы, и карабин грохнул.
Нож просвистел мимо уха молодого человека и с тяжелым стуком вонзился в дерево позади него.
Бросок Гимнуры продолжался, его рука оставалась перед лицом, пока он не лег на темную, окутанную туманом воду, ноги все еще внизу под тяжестью сапог. Птица оторвалась от бревна, подлетела к трупу и уселась ему на затылок, вцепившись когтями в волосы.
Никаких глаз для тебя,сказал молодой человек.Убирайся оттуда.
Ладн.Птица посмотрела на него с умом, который казался почти человеческим, и полетела к нависающей ветке ниточного дерева.Нет есть.
Вспомнив о своем сандвиче, молодой человек достал его из кармана и снова развернул. Хлеб был разорван и раскрошен, но мясо осталось почти нетронутым.
Вот, ты можешь съесть его. Но никаких глаз, понятно?
Хорош, хорош!
Птица не сводила глаз с сандвича, и молодой человек отошел от него.
Бери и уходи. Бери все, что хочешь, но после этого ты должна вернуться туда, откуда пришла, или продолжать идти туда, куда направлялась, когда увидела меня. Понимаешь?