Он извлек из кармана две свечи, поставил их перед собой, зажег, включил бумбокс и, под аккомпанемент записанной гитары, начал петь.
Очевидно, он пропевал каждый куплет дваждына французском и на английском, потому что прекрасно владеющий английским Эрнесто Рохо потом уверял, что запомнил многие строфы именно на английском, тогда как все остальные цитировали французские строки.
Впоследствии не удалось достичь согласия и по вопросу содержания баллады. Каждый определенно понял, о чем пел музыкант. Каждому на мгновение стало понятно, почему его жизнь сложилась именно так, а не иначе. Удачи, невзгоды и соединяющие их случайности выстроились вдруг в бесконечно сложную, но прозрачную цепь Великой алхимии. Понимание стерлось с последним ударом барабана, а ощущение осталось.
Когда поэт закончил петь, все еще довольно долго сидели молча. Он спокойно ждал.
Первым опомнился де Труасу.
Вы не поужинаете с нами?
С удовольствием. Тем более, что я, собственно, и хотел заработать на ужин. Большего мне не надо.
Так началось знакомство. Звали поэта Джозеф Джиби. Поужинав, он попрощался и пообещал прийти ровно через неделю.
4. Чистый воздух и кое-что еще
Ты уже подписала? Чжан Тинг поставила на стол две чашки кофе и осталась стоять, потому что второго стула рядом не было. Хотя они и были подругами, Тинг не допускала даже мысли о том, чтобы присесть на лабораторный стол, как это сделал бы любой другой сотрудник.
Что подписала? не поняла Лис.
Согласие на мониторинг частной жизни.
Да, вчера.
У нас сначала никто не хотел подписывать. Потом потихоньку стали одумываться. А потом узнали, что профессор Кот-д'Аржан подписал, и все сразу побежали. Ну правильно. Где еще сейчас найдешь такую работу?..
Говорят, в институте всего девять человек ушло, да и то не самых главных
Я тоже сначала хотела уйти.
Тебе есть что скрывать?
В том-то и дело, что есть! Ю Шыэшань звонит каждый день в конце рабочего дня и говорит
Да, по нему можно сверять часы.
Но ты не знаешь, что он говорит. Он говорит о любви. Нет, на самом деле он говорит о сексе на сегодня. Очень-очень подробно. Он считает, что меня это возбуждает. По-китайски это звучит приемлемо, но если кто-то переведет это на английский! Я даже подумать боюсь. Решат, что мы маньяки.
Так предупреди его, чтобы не говорил ничего такого.
Придется. А жаль
Почему?
Потому что меня это возбуждает.
Мне бы твои проблемы, вздохнула Лис. Ладно, данные по сто шестнадцатой серии готовы?
Вот, Тинг положила на стол прозрачную папку. Ицхак посчитал, что время выдачи по каждой серии увеличивается по экспоненте. Сейчас четырнадцать с половиной минут. Но скоро станет ощутимо.
Это нормально. Программа включает в анализ все вновь полученные данные. Она вынуждена анализировать тупиковые ветки. Обойти их можно только вручную. Завтра я сделаю это и все придет в норму.
Лис пролистала папку.
Вот опять, сказала она. Одни и те же бактерии, всего два вида. Кроме них ничего! Как это вообще возможно?
Да, это непонятно.
Ладно, что по морфологии? Есть симуляция?
Сейчас позову Ицхака, Тинг пошла вдоль столов, хотя можно было бы и крикнуть через всю лабораторию.
Можно хлебнуть? Ицхак не испытывал никаких проблем с тем, чтобы усесться на лабораторный стол и взять ее недопитую чашку кофе. А где помада? Я хочу с помадой.
Симуляцию, сказала Лис.
Ицхак, не слезая со стола, развернулся и придвинул монитор, развалив аккуратно сложенные папки. Клавиатуру он пристроил к себе на колени и стал быстро, не глядя стучать по клавишам.
Картинка пока статическая. К концу дня, а может к утру увидим динамику. Цвета условные.
На экране появилось трехмерное изображение разреза пузыря. Снизукоричневый слой скальной породы, вышеплотно прилегающий к неровностям грунта белый слой, абсолютно гладкий сверху. Стенки пузыря выглядели серой полукруглой аркой. Нижняя часть стенок как бы вырастала из гладкой белой подложки. Воздух внутри пузыря был окрашен в голубой цвет и в нем летали мелкие белые точки.
Что это за белые точки и подложка?
Взвесь какого-то вещества. Оно же выстилает дно. Пока не знаем, что это. Сложная органикаэто точно. По консистенции что-то вроде твердой прозрачной смолы. Очевидно, отходы жизнедеятельности.
Ицык, Лис упорно называла Ицхака по-одесски Ицыком. Просчитай еще укрупненный срез в месте соединения стенки с подложкой.
Слушаюсь! Ицхак соскочил со стола, отвел правую руку и правую ногу, как кот Том, и испарился.
Хоть это и на Марсе, все равно не понимаю откуда такая чистотасказала Тинг.
Вот и я не понимаю
Лис откинулась в кресле и легко помассировала веки кончиками пальцев. Что-то было не так.
Во-первых, во всех собранных на Марсе образцах обнаружено только два вида бактерий, живущих в симбиозе. Что это за эволюция, охватывающая только два вида, причем как будто созданных друг для друга?
Во-вторых, бактерии слишкома вернее сказать излишнеспециализированы. Они делали воздух почти земным и покрывали грунт толстым слоем какой-то смолы.
В-третьих, почему жизнь на Марсе не распространилась на всю планету, а сосредоточилась только в одной пещере? Даже если жизнь привязана к жидкой воде и теплу в пещере, она должна была за миллионы лет покрыть этими пузырями всю планету. Да что говорить, они должны были трансформировать ее атмосферу.
Эти и еще множество вопросов все больше убеждали Лис: марсианские бактерии не могут быть естественного происхождения, они созданы искусственно. И причем недавно.
Лис еще раз проверила все листы в папке и убедилась, что в ней нет ничего лишнего, а есть только необходимые материалы чтобы наглядно показать Кот-д'Аржану свои выводы.
Она вышла из лаборатории, по пути крикнув ребятам: «Я у шефа».
Лис шла по коридору, стараясь не слишком торопиться. Как обычно, все встречныеи мужчины, и женщиныоглядывались на нее. Высокая, ростом метр восемьдесят пять, стройная, в меру спортивная, самую малость угловатая, с почти мальчишеским лицом, зелеными глазами и короткой стрижкой. Ее лицо, шея и грудь почему-то напоминали портреты Модильяни. Кот-д'Аржан был, конечно, правона была привлекательна и необычна. Но Лис как будто стеснялась этого. Свою фигуру она старалась скрыть под мешковатой свободной одеждойэто могли быть или широкие джинсы с батниками, ветровками или куртками, или длинные сарафаны с огромными полувоенными ботинками, или что-нибудь подобное. Но, как она ни старалась, это только прибавляло ей шарма и загадочности.
ЛисАлиса Петровна Тавридисродилась в Москве в 1990 году, в семье обрусевших еще в XVIII веке греков, которые, в отличие от многих соотечественников, никогда не теряли связи с греческой культурой. Все ее предки по отцовской линии были учеными или инженерами, и все женились только на русских гречанках, хотя это не было каким-то строгим семейным принципом.
Отец ее, Петр Сократович, работал в знаменитом ОКБ-301 у Георгия Николаевича Бабакина и специализировался на закрытых темах, связанных с химическими анализаторами для военной техники, а заодно и для лунной, венерианской и марсианской программ.
В школе она дружила только с мальчиками, училась отлично, участвовала, и не без успеха, во всероссийских олимпиадах по биологии и химии, но о науке и не помышляла. Учеба давалась ей легкоэто была своего рода генетическая особенность. В 2007 г. семья переехала в Грецию, и в том же году она поступила в Амстердамский университет на факультет естественных наук и информатики. Проучившись два года, она бросила университет и связалась с компанией, которая называла себя «последними из хиппи». Они как призраки бродили по Европе и курили марихуану. Только серьезные проблемы с полицией заставили ее снова взяться за ум.
И вот, вернувшись в университет, она вдруг открыла для себя науку и погрузилась в нее с головой. Уже через 10 лет после окончания университета и получения степени доктора, она входила в число наиболее цитируемых ученых в своей области, была создателем метода структурного анализа сложных органических молекул, разработчиком уникальной технологии квантового сканирования.