Только главный системный администратор института Юджин Уолш не разделял общего веселья. Когда в центре управления миссией после получения данных с Зайчика все бросились обнимать друг друга, а в потолок ударили брызги шампанского, Уолш перепоручил свою группу заместителю и тихо, по-английски ушел.
2. Колпак и бантики
Профессор, можно вас на минутку? спросил шеф службы безопасности консорциума Саймон Шпильман профессора Кот-д'Аржана, когда стихли поздравления, обнимания и крики радости, а журналисты убрали свои камеры и убрались сами. Охранники вносили в операционный зал уже сервированные столы для фуршета. Команда готовилась отметить величайшее открытие в истории человечества. Жизнь на Марсе есть!
Не успели загреметь фанфары, а вы тут как тут, дорогой Саймон! чрезвычайно довольный профессор Кот-д'Аржан приобнял Шпильмана своей большой рукой. И как всегда, с важными секретами!
Секретишко совсем маленький. Я не займу много времени.
Ну пойдемте ко мне в офис, пригласил Кот-д'Аржан и добавил, обращаясь ко всем: Друзья мои, начинайте без нас. Мы скоро.
Бернар, меня сегодня вызывал Раске, начал Шпильман, усевшись в кресло и принимая из рук Кот-д'Аржана бокал. Инвесторы настаивают, чтобы отныне все сообщения научного характера, особенно сенсационные сообщения, перед публикацией согласовывались бы с ними.
Начинается! Саймон, а вы не напомнили герру Раске, что моим принципиальным условием участия в проекте была полная открытость научной информации? И что мне была гарантирована свобода в принятии решений о публикации? Кот-д'Аржан заводился с полоборота, но так же легко успокаивался.
Не горячитесь, Бернар. Никто не собирается ограничивать вашу научную свободу. Речь идет всего лишь о том, чтобы всякое значимое сообщение делалось с тем расчетом, чтобы принести максимально возможную выгоду инвесторам. Ну вы же не будете отрицать, что они вложили в вас по-настоящему гигантские средства. Их нужно, пардон, отбивать.
Мне никто не говорил, что это коммерческий проект. Я бы ни за что не подписался.
Это не коммерческий проект. Коммерческие проекты создаются для извлечения прибыли. А о какой прибыли можно говорить в нашем случае? Наших хозяев и инвесторами-то можно назвать только условноони скорее спонсоры, или даже меценаты. Так почему они не имеют права хоть отчасти восполнить вложенные средства?
И как они собираются продавать мои и моих коллег научные достижения?
Ну, не передергивайте, Бернар. Они собираются продавать не ваши достижения, а информацию о ваших достижениях! Согласитесь, это не одно и то же. Способов извлечь выгоду из информации много. Я не специалист, но возьмем хотя бы рекламу или продажу прав на трансляции Потом, сопутствующие товары Поймите, Бернар, чтобы принести прибыль, информация должна подаваться в нужное время, по нужным каналам и украшенная бантиками. Вы умеете украшать бантиками?
Я не занимаюсь пошивом нижнего дамского белья!
Вот видите? А они занимаются. Так вот, вы сделали заявление об обнаружении жизни на Марсекстати, отлично получилось, снимаю шляпу! и на сегодня этого пока достаточно. Завтра можно сообщить, что это бактерии. Но больше пока никакой несогласованной информации. Публику надо заинтриговать.
Так пока никакой другой информации и нет.
Ну когда будет. Информация должна выдаваться ровными порциями, как пули из автомата, а не вываливаться одним махом, как бомба. Нельзя давать общественному мнению расслабиться, едва начнут забыватьтут же подкидывать новую порцию дров. Такова тактика. А главный залог успешности этой тактикисекретность.
Опять секретность! Изо всех дыр лезет эта ваша секретность! Мало вам секретности?
Мало. Инвесторы решили усилить режим секретности и получить у всех сотрудников согласие на обработку любых персональных данных и на постоянный мониторинг частной жизни.
Что это еще за мониторинг?
Возможность прослушки телефонов, просмотра соцсетей и почты, прослушки и видеонаблюдения даже во внерабочее время.
Корочеполный колпак? У вас людей не хватит за всеми следить!
Хватит на всех, вплоть до уборщиков. Я получил неограниченные полномочия и достаточные средства.
Две трети сотрудников уйдет. И я с ними!
Боюсь, инвесторам придется с этим согласиться. Мне будет очень жаль.
Вы вымогатели! Испортили нам праздник
Да бросьте, Бернар! Это же не навсегда! Вот прилетит Флибустьер, тогда напишете увлекательный мемуар.
3.
1978 год.
Великая алхимия
Все началось с «Великой алхимии».
В среду, 5 апреля 1978 года, в Париже, в небольшом семейном кафе «Луазон бьен дюмтэ» собралась обычная компания. Половину компании составляли люди, прожившие в этом районе всю свою жизнь, и помнившие, как в «Луазон бьен дюмтэ» проводили время их родители и даже деды. Другая половина состояла из студентов, артистов, журналистов и художников, живших на съемных квартирах в шаговой доступности от кафе. Посторонние, в особенности туристы, заходили сюда крайне редко, чему втайне радовался, несмотря на интересы бизнеса, хозяин кафе Готье Перра. Он любил и сам поболтать с завсегдатаями, любил вникать в их секреты и личные дела, советовать, ободрять, похлопывать по плечу. Посетители же, которые с первого взгляда не нравились месье Перра, удостаивались такого холодного приема, что у них и мысли не возникало прийти сюда второй раз.
Итак, в эту среду все шло как обычно. Первым из завсегдатаев пришел граф Жан-Марк де Труасу со своей неизменной тростью и раскрыл ожидавшую его свежую «Фигаро». Потом подтянулись остальные, и в течение часа все 12 столиков в открытом с двух сторон зале были заняты. Последним прибежал самый молодой член общества выпускник профессионального колледжа Эрнесто Рохо, прибывший в Париж учиться с какого-то далекого полинезийского острова.
Готье Перра стоял возле барной стойки и благодушно наблюдал, как из отдельных реплик, перебрасываемых между столиками, постепенно, как чай в прозрачном чайнике, заваривается общая беседа.
Э, нет, нет, нет, закричал вдруг Перра. Только не здесь! Спасибо!
К кафе подошел и занял один из уличных стульев высокий чернокожий мужчина в большой круглой красно-зелено-желтой вязаной шапке, из-под которой свешивались длинные седые волосы. Одет он был в потертые джинсы и выцветшею красную майку с изображением стилизованного барабана, украшенного кругом с изображением раскрытой ладони. В руках он держал большой африканский деревянный барабан, покрытый орнаментом, и японский бумбокс. Он сел и зажал барабан между колен, явно намереваясь играть.
Это было слишком даже для толерантного свободомыслящего леволиберального Готье Перра.
Нет, нет, идите, пожалуйста, месье! Тут не дискотека. Если вы ничего не заказываете
Бродяга спокойно взглянул на Перра, пожал плечами и встал. Но тут вмешался граф де Труасу.
Погодите, Готье! Будьте же гостеприимны! Лично мне этот господин интересен, и, обращаясь к нему, спросил: Могу я угостить вас чашкой кофе и задать несколько вопросов?
Если можностакан воды. А вопросы, пожалуйста, задавайте.
Перра неодобрительно поглядел на бродягу, но авторитет графа де Труасуизвестного ученого-антрополога и самого дорогого гостя его заведенияперевесил его недовольство. Он сделал знак бармену.
Откуда вы, месье?
С Ямайки.
Но у вас очень неплохой французский.
Да, так получилось.
Простите, а что это за символ у вас на майке? Это не Ямайка Юго-Западная Африка?
Этот символ я создал для себя сам.
А на каком же языке вы поете?
Я пою на том языке, на котором меня слушают.
Отличный ответ! воскликнул де Труасу. Друзья мои, вы не будете возражать, если я попрошу этого месье спеть для нас?
Все 12 столиков кивнули в знак согласия.
Что же вы поете?
Я пою песни собственного сочинения. Я несколько нескромно называю их балладами.
Реггей? спросил кто-то.
Я не очень разбираюсь в стилях. На Ямайке и в Африке, которую я изучаю, есть много стилей, и я использую тот, который лучше всего раскрывает содержание баллады.
Что же вы нам споете сегодня?
С вашего позволения, я исполню балладу «Великая алхимия».