Тебе куда?
На Пугачёва, это почти на самом берегу Каменки. Я живу с мамой и сестрой. Проводишь?
Он неловко кашлянул.
Только до вокзала. Извини, меня дома ждут.
Они пошли. Под ногами, похожие на крылья летучих мышей, шелестели кленовые маслянистые листья.
Это всё из-за твоей матери?
Остап нахмурился.
Она продолжила, и на этот раз в её голосе послышалось смущение:
Я слышала, что она тяжело болеет. Могу я хм, чем-то помочь? Может быть, нужно посидеть с ней или
Лана, перебил он её ласково, не нужно, спасибо. Она наотрез отказывается от сиделки.
И при этом заставляет быть сиделкой тебя?
Что?
Извини, но это жестоко: в двадцать лет работать на износ и не иметь возможности даже
Даже что?
Проводить девушку до дома.
Она хотела разозлить его или увидеть на его лице смятение, но он снова только пожал плечами:
Ничего не поделаешь, я привык.
Они неловко замолчали. Пошёл мелкий дождик. В глазах поплыли огни фонарей. Кожу будто покалывали ледяные иголочки.
Откуда это ты столько обо мне знаешь? спросил он с улыбкой.
Говорят, ты лучший на курсе. А я всегда выбираю лучших!
Он помрачнел и остановился, осторожно высвободил руку из кармана, отчего её рука бессильно упала. Нужно быть осторожнее с такими женщинами, как она, не поймёшь, умная или дура, добрая или злая, говорит правду или лжёт. И самое главноепочему так привлекает?
Лана, я никакой не лучший. Я живу в Мичуринске, в богом забытом месте, где полно возможностей для тех, кто занимается сельским хозяйством и плодово-ягодными культурами, но нет ни одного приличного медицинского вуза. Мне тесно здесь, как слону в тазу. В лучшем случае через три месяца я стану фельдшером и понятия не имею, что мне с этим делать и как жить. Каждый вечер я злюсь на мать и раздражаюсь по любому поводу, потому что меня тошнит от усталости. Зачем тебе такой человек?
Новыговорила она, задыхаясь, но я слышала про ту реанимацию, когда все сдались, а ты спас человека
Остап усмехнулся. Они тогда с бригадой первой помощи приехали посреди ночи в офис к местному депутату. Странно было смотреть, как человек, наделённый большой властью, беспомощно лежит на полу и, словно большой сом, хлопает ртом. Он лежал посреди ковра в холле, выставив огромный живот, вращая красными глазами и давясь слюной. Вокруг бегала девица в шелковом халате, явно не его жена, и причитала.
Полчаса они откачивали его, и Остап действительно вспотел и вымотался, пока они возвращали несчастного к жизни. Молодой человек не сдался даже после того, как уже семь минут не билось сердце, и обозлённые санитары отказались «возиться с трупом». Но Остап просто не любил бросать начатое дело. И сердце вдруг ожило
Это мои обязанности, Лана. Вот и всё.
Ну и ну Скромник нашёлся.
Он снова нахмурился.
Она взяла его под руку, и они молча пошли по пустой улице дальше.
Ты всё время такой разговорчивый?
Стараюсь как могу, буркнул Остап. Не люблю трепать языком, что тут такого?
Человек-загадка, сказала она самой себе, отвернувшись. И облачко пара вырвалось из её губ.
«Кто бы говорил» подумал Остап, застёгивая молнию на куртке.
Первые заморозки уже чувствовались в воздухе.
Ну, рассказывайпродолжила Лана.
Что рассказывать?
О чём ты мечтаешь? Чего тебе хочется? Я не верю, что работа на скорой и уход за больной матерьювсё, чем ты живёшь. Так и свихнуться недолго. Наверняка у тебя есть какая-нибудь цель, идеал.
Остап ухмыльнулся. Никто не верит. Ему иногда казалось, именно потому, что у него не было цели, идеала и всех этих высоких мыслей, он пока ещё не свихнулся. Он просто день за днём делает своё дело. Вот и весь секрет.
На работе у меня есть друзья, а с мамой тоже бывает весело.
Ну да, обхохочешься. Прошлой ночью, часа в четыре, пришлось делать уколы, которых она жутко боится, так Остап посоветовал ей петь в голос, пока он вводит лекарство, и это сработало.
Я спрашиваю про тебя, сказала девушка с нажимом.
Остап задумался, и Лане, которая в этот момент взглянула в его лицо, на мгновение показалось, что сейчас он где-то далеко, за тысячи километров отсюда.
Я бы хотел уехать из этого места, сказал он наконец.
Она ехидно улыбнулась:
Не ты первый, не ты последний. Только знаешь, я бывала в местах похуже. У вас хотя бы есть театр.
Ну да, я могу пересказать тебе все спектакли. Мы ещё в школе пересмотрели весь репертуар.
Она подняла руки в знак протеста:
Нет уж. Я здесь не так долго, как ты. Оставь мне немного утешения.
Он вздохнул:
А ты не хочешь уехать отсюда?
Я полжизни переезжаю с матерью и младшей сестрой. Хватит.
«Значит, у неё нет отца, понял Остап. Это многое объясняет».
Он давно уже заметил, что у девушек, которые росли без отца, есть какая-то нервность, надлом.
Ну что ж, он тоже с пяти лет не знал отца. Мать говорила, что тот был моряком, уплыл, наверное
Долго ты собираешься работать на скорой? прервала его размышления Лана.
Вообще-то, как раз сегодня мне предложили новое место
Градус сказал мне, что по вечерам ты будешь работать в психушке вместо него. Это правда?
В её голосе прозвучала ирония.
Остап пожал плечами:
Должен же кто-то там работать. К тому же психиатрия была моим любимым предметом.
Где-то неподалёку прогромыхал поезд. Из мглы выплыл железнодорожный вокзал.
Место, которое Остап помнил с детства. Беспокойное, пребывающее в вечном движении. Не выветривающийся запах табака. Пассажиры, выходящие из поезда в спортивных штанах, тапочках и куртках, накинутых на плечи, покурить, купить беляш или дешёвую лапшу со вкусом курицы. Сорок минут остановки в городке, который они, наверное, считали неким перевалочным пунктом. Бронзовый бюст человеку с бородой и в шляпеединственное, что они могли запомнить на этой станции, когда шли за соком в ближайший магазинчик. И вряд ли кто-нибудь из них всерьёз задумывался о том, что новые сорта фруктов и ягод для их сока вывел именно этот человек в шляпеселекционер Иван Мичурин.
Поезда приходили сюда из городков поменьше Мичуринска, и Остап ещё мальчиком научился отличать тех, кто едет из таких городков, от тех, кто жил в северной или южной столице. Иногда он подолгу смотрел со старой водонапорной башни, как отбывает поезд в Москву или Петербург, и ему казалось, что в маленькой точке на путях, тающей на горизонте, собрались все его неясные надежды.
Хотя Остап с Ланой были далеко от вокзала, он даже отсюда чувствовал запах сигаретного дыма. Это разозлило его и напомнило о матери.
Пора домой, возможно, она так ни разу и не поднялась с кровати за весь день, чтобы поесть или сходить в туалет. В последнее время она хандрит.
Остап бросил последний взгляд на вокзалего недавно отремонтировали, но вид всё равно был неважный из-за мелких магазинчиков, облепивших его со всех сторон. От этого нарядный фасад выглядел как новогодняя ёлка, на которую вместо игрушек навесили консервные банки и старые носки.
В сумерках ему показалось, что этот вокзал заколдован, уехать с него невозможнопоезда ходят по замкнутому кругу.
Мне пора, Остап неловко кашлянул, когда они подошли к перекрёстку.
Лана была начеку. Приблизилась к нему быстро и плавно, поцеловала прямо в губы.
Остап от неожиданности замер. Обычно девушки ждали его поцелуя. Да и вообще он ещё не решил, нравится она ему или нет. От её волос приятно пахло мёдом и цветами.
Лана обняла его за талию, вздохнулаи, когда он невольно ответил на её поцелуй, опустила голову и сделала шаг назад.
До встречи, скромник.
Он ничего не ответил. Её прохладная рука скользнула по тыльной стороне его ладони.
Затем Лана посмотрела прямо ему в глаза и сказала строго:
Пообещай мне, Остап
Парень вздрогнул. Всё притворство будто разом слетело с неё.
Что пообещать?
Пообещай, что жизнь тебя не сломит, прошептала она, волнуясь, что ты не станешь серым скрюченным человечком, какими становятся трудоголики вроде тебя. Вроде моего отца, которого проклятая система раскатала в лепёшку. Пообещай мне, что не станешь рабом.