А я, к своему огорчению, временами засыпала с гордостью за свое успешное наставничество, поскольку Гюнтер с замечательной хваткостью усваивал наши тайные уроки.
Но так продолжалось лишь до следующего набега.
Он окатил меня ушатом ледяной воды. Гюнтер и его тенны поднялись среди ночи и разбудили всех домочадцев, чтобы помогли собраться на разбой. Мужчины смеялись, шутили и проверяли остроту клинков. Они не облачались в броню, но тщательно укутывались в шкуры. У каждого воина при себе имелся щит, меч или топор и излюбленное варварами оружиекороткое копье.
Привели лошадей, которые перебирали ногами и выдыхали клубы пара под блеклым звездным небом. Я догадалась, что скальды выедут незадолго до рассвета, пересекут границу с первыми лучами солнца и обрушатся на какую-нибудь несчастную деревню. Среди суеты и суматохи мы с Жосленом смотрели друг на друга, бледные и онемевшие. Я заметила, как кассилианца затрясло и как он отвернулся, таясь от Гюнтера и его теннов. Жослен поступил мудро, уйдя с глаз долой, и я не видела его до тех пор, пока наш хозяин, на ходу убирая меч в ножны, не подошел ко мне и не воскликнул:
Я еду на битву, голубка! Поцелуй меня и молись как следует, чтобы к ночи я вернулся целым и невредимым!
Честно говоря, я думаю, что в ту минуту он просто забыл, кто я такая и откуда родом. Но я-то ничего не забыла и поэтому обмерла.
И тут между нами выросла жилистая фигура кассилианца, который легко отвел от меня руки Гюнтера и вперил в него тяжелый взгляд голубых глаз.
Милорд,тихо попросил он,она же ангелийка, смилуйтесь, не лишайте ее последней капли гордости.
Не могу передать словами их молчаливый диалог. Гюнтер щурился, оценивая возмущение Жослена, а тот спокойно смотрел ему в глаза. Спустя секунду предводитель скальдов коротко кивнул.
Поехали!крикнул он и зашагал к теннам.
Они высыпали на улицуживая мощь, мех и железо,вскочили на лошадей и поскакали в сторону границы, а оставшиеся хуторяне проводили свою дружину радостными возгласами. Жослен опустился на колени и подавленно на меня посмотрел. Я же просто стояла, глядя на улицу в открытые двери, и беззвучно плакала.
Скальды вернулись после наступления темноты.
Вернулись с победой, радостные, полупьяные. Они пели, шатаясь под тяжестью награбленного: скромных крестьянских пожитков, мешков с зерном и провизией. Харальд громко хвастал, что прирезал больше всех ангелийцев, но встретившись со мной взглядом, осекся и покраснел. Но Безбородый был лишь одним из многих.
Собрав разрозненные рассказы в цельную картину, я поняла, что на обратном пути налетчики повстречали отряд воинов из Союзников Камлаха под флагом с изображением меча. На втором знамени были молот и наковальня на желто-алом фоне. Значит, то были не люди дЭгльмора. Два тенна, в том числе Торвил, погибли в стычке, но скальды одержали победу, перебив половину ангелийцев, прежде чем ускакали в метель.
При отъезде Гюнтера, казалось, тронули мои чувства, но вернувшись триумфатором, он больше о них не заботился. Мне хватило ума предупредить Жослена, чтобы не вмешивался. Слава Элуа, он подчинился, а не то пьяный Гюнтер мог бы его жестоко наказать. Когда празднование подошло к концу и захмелевшие воины вповалку улеглись в зале, вождь под одобрительные выкрики перекинул меня через плечо и унес на ложе.
В эту ночь уроков я не проводила.
Когда Гюнтер отвалился, я оставила его храпеть в постели и выбралась в зал, где развалились пьяные тенны, ворочаясь и бормоча во сне. Кто-то из них все же озаботился приковать Жослена к скамье. Я подумала, что он тоже спит, согретый теплом очага, но при моем почти бесшумном приближении его глаза распахнулись.
Не могла там оставаться,прошептала я.
Понимаю.Он осторожно подвинулся, ни разу не звякнув цепью, и освободил для меня место на охапке камыша. В обязанности Жослена входило настилать перед очагом свежий камыш, когда в большом зале подметали. Я опустилась на пол и свернулась калачиком рядом с кассилианцем. Он обнял меня, а я положила голову ему на грудь и уставилась на затухающие в очаге угли.
Ты должен бежать,прошептала я.
Не могу.Его голос звучал совсем тихо, но я все равно уловила в нем боль.Я клялся Кассиэлю и не могу оставить тебя здесь.
В ад твоего Кассиэля!прошипела я. В глазах защипало.
Твердая грудь вздымалась и опадала под моей щекой.
Он, ходя по земле, считал, что и так уже в аду, ты же знаешь,отозвался шепотом Жослен и легонько погладил меня по голове.Я слышал эти легенды всю жизнь, но до сих пор не понимал их в полной мере.
По телу прошла дрожь.
Я тоже,прошептала я, думая о Наамах, которая возлегала с незнакомцами и с подлым шахом Персиса, и о скальдийском военачальнике Вальдемаре Селиге.Я тоже.
Потом мы долго молчали. Я почти уснула, когда снова услышала тихий голос Жослена.
Как дЭгльмор это терпит? Он же обрекает ангелийцев на верную смерть под топорами скальдов.
Десяток людей погибнет, зато еще сотня встанет под его знамена,сказала я, глядя на угли.И появится повод обвинить короля в потерях, понесенных Камлахом из-за того, что из столицы не прислали войска. Таков же был его план и с Искателями Славы. Герцог дЭгльмор подгребает под себя империю. Не знаю, какой путь он изберет, но прекрасно понимаю, к какой цели он стремится. Что мне интересно, так это почему Гюнтер его не боится?
Потому что герцог ему платит,горько произнес Жослен.
Нет,я покачала головой, по-прежнему лежа у него на груди.Здесь нечто большее. Гюнтер держит за пазухой что-то, о чем дЭгльмор не подозревает. Варвар хохотал, когда я ему сказала, что Кильберхаар много чего не знает. Похоже, это именно то, о чем Гонзаго дЭскобар предупреждал еще год назад: скальды наконец обрели вождя, умеющего думать.
Да поможет нам всем Элуа,прошептал Жослен.
После этого мы больше не говорили, я уснула и проснулась от того, что кто-то легонько тянул меня за рукав. Открыв глаза, я увидела над собой взволнованное морщинистое лицо Турид, которая встала раньше всех, чтобы приняться за работу. Из-под промасленных шкур на окнах в большой зал струился неяркий свет, а тенны все еще спали, дыша перегаром.
Уходи,прошептала старуха.Они скоро проснутся.
Думаю, именно тогда я начала осознавать, что наши с Жосленом отношения изменились. В ту ужасную ночь нам показалось естественным искать поддержки друг у друга, но опасливое удивление Турид окрасило для меня нашу близость в новые цвета. Я села и смахнула с волос и юбки ошметки камыша. Жослен лежал, наблюдая за мной. Не знаю, о чем он думал. Ни он, ни я не осмелились заговорить, боясь разбудить теннов. Я на прощание сжала его ладонь, встала и, обходя храпящих воинов, прокралась вслед за Турид в покои Гюнтера, где забралась в уютную постель из мягких теплых шкур.
Скальд что-то проворчал во сне и перевернулся, привлекая меня к себе. Не закрывая глаз, я лежала в могучих объятиях, презирая его всей душой.
Глава 44
После набега жизнь на хуторе потекла прежним чередом, хотя мы с Жосленом в обозримом времени навряд ли поддались бы ее обманчивому спокойствию. Вылазка скальдов послужила нам горьким напоминанием о том, за кого они нас держали.
Зима и в Городе Элуа не самое приятное время года: холодает, а жалящий ветер нередко разгоняет людей по домам и останавливает торговлю и досуг. Но тяготы городской зимы не идут ни в какое сравнение с зимовкой в поселении скальдов. Здесь мы оказались в снежной ловушке. Частенько разыгрывалась метель или мороз так крепчал, что даже сами варвары не решались надолго покидать натопленные дома. Но и когда пригревало солнце, ехать было некуда, а делать особо нечего. Слуги, женщины и вилланы проще переносили скуку, поскольку для них всегда находилась какая-нибудь работа. Но Гюнтер и тенны, не имея возможности охотиться или с дозором объезжать свои земли, маялись от безделья. Той зимой я увидела, почему скальдийские воины так любят биться об заклад, ссориться и напиваться: когда день за днем они вынуждены сидеть взаперти в большом зале, им просто нечем больше заняться.
Конечно, чтобы убить время, у них на вооружении есть богатая поэтическая традиция, и та зима выдалась урожайной на разнообразные песни. Вдобавок к известным мне еще с отрочества боевым гимнам и мирным речитативам, которым меня научили местные женщины, я наслушалась длиннющих героических саг, озорных частушек, эпических сказаний о войне богов с великанами, а также восхвалений и поэм, посвященных Вальдемару Благословенному.