Кому и быть, как не разбойникам? откликнулся Еким. Они сегодня в одном месте, завтра в другом. Ищи ветра в поле.
Нет, ты погоди, не унимался Алешка. Ты тогда мне вот что скажи. Для какой такой надобности им слух распускать, будто завелось чудище неведомое, от которого никому пощады нету? Вот ты, к примеру, коли знать будешь, что тебя на дороге поджидать может, неужто другую дорогу не выберешь? Али там оказии дождешься, чтобы скопом?..
Да что ты ко мне пристал-то? Откуда ж мне знать? Я что, разбойничал? По мне, так если надобно, я иной дороги искать не стану, будь там хоть тати, хоть чудовище Я так думаю, лиходеи те надевают на себя что-то, чтоб страшнее казаться. Тулуп, там, мехом наружу. Сажей мажутся Рога какие нацепят Еще что Засвистит такое с дерева, слово заветное скажет у человека сразу душа в пятки, он от страха сам не свой становится, ровно пень. Обирай его он тебе слова не скажет. Домой вернется такого наплетет, что ворота покосятся. Знамо дело у страха глаза велики
Где ж вернется, когда душегубство?..
Ты меньше верь, что говорят. Послушать, так там уже и живого-то никого не осталось. Аль не знаешь, как у нас рассказывать принято? Иной тебе такого нагородит, в неделю не обойдешь, а как поспрошаешь построже, так и получится он тебе с седьмого голоса сказку сказывает. Вон, Вершок, говорил, будто к соседке его змей огненный по ночам летает. Сам огонь во дворе видел. Другие нашлись, кто слово его подтвердил. А что вышло? Корова у соседки телиться должна была, вот она с лучиной в хлев и наведывалась Ладно, пора мне. Идешь?
Чуть погодя
Опершись одной рукой о землю, а другой о плечо товарища, Еким проворно поднялся на ноги.
Тогда бывай Когда теперь? Завтра?
Не, завтра не получится. Завтра мы с отцом за дровами Через пару дней загляну
Еким кивнул и подался в город.
Сидит Алешка, смотрит на воду, и так хорошо ему, что домой возвращаться не хочется. Как вдруг слышит, будто поет кто-то. Прислушался и впрямь, поет.
По крутому по красному по бережку,
По желтому сыпучему песочку,
Стояла избушка изукрашенная;
Во избушечке во той во изукрашенной,
Играет девица с добрым молодцем
Во большую игру во тавлейную.
Играл молодец о трех кораблях,
А девица играла о буйной голове.
Уж как девица молодца обыграла;
Выиграла девица три корабля:
Первый тот корабль с красным золотом,
Другой тот корабль с чистым серебром,
А третий корабль с крупным жемчугом
Глянул откуда краса такая? Идет вдоль берега девка, с косой русой, в сарафанчике простеньком, цвета неба весеннего. Идет, напевает. Остановится, присядет, наберет ладошкой воды, брызнет, полюбуется, как солнышко в каплях играет, встанет, дальше пойдет. Вроде, всех девок городских знает, а эту в первый раз видит. Может, из новых кто на другом конце поселился?
Вскочил, подбоченился. А она, видать, не из пужливых. Приметила молодца, ан в сторону не свернула. Идет себе, будто ей до него и дела никакого нету, напевает. Только приметил Алешка, будто нет-нет, а скосит на него глаза, тоже цвета неба весеннего.
Будь у меня корабли со златом-серебром, без всякой игры отдал бы, сказал Алешка, как только девица приблизилась.
Ой, Алешенька, так ли? Как нет кораблей так и отдал бы, а как есть так и побоку? та улыбается.
Такую красу неземную и побоку? Не бывать такому, Алешка отвечает. А ты что же, как зовут меня знаешь?
Оттого и знаю, что один только такой добрый молодец на весь город и имеется
Не поймешь, то ли правду говорит, то ли надсмехается
Мимо шла, разговор ваш с Екимом слышала
Вот как, и его знает!.. Может, она с ним Алешка насупился.
Дядюшка сказывал, дощечки ты когда-то нашел
Ага!.. Дядюшка Стало быть, родственница Сычова
ты бы в них глянул, может, чего и сказали бы
Голос ласковый, от самой глаз не отвести, Алешка совсем голову потерял. Со стороны глянуть стоит эдакая дубина стоеросовая, рот раскрывши, глаза выпучивши А девка сказала, и пошла себе дальше, напеваючи.
Как в избу вернулся, и не помнит. Сел возле сруба на лавку, в ворота раскрытые глядит. С такой рожей, что только по миру идти. Любой, завидев, гривенку подаст, потому как ясно, совсем у парня разум отшибло. Тогда только в себя чуток вернулся, как за ужином ложку с горячим наваром мимо рта пронес, да в ухо Как и не вернуться, когда отец своей не пожалел и с размаху в лоб дал, аж треснуло. Младшие хихикнули, так и им досталось. Вон из-за стола, опосля всех сядете.
На беду, Алешка в себя-то пришел, а вот где дощечки свои схоронил, позабыл начисто. Сколько лет-то прошло, как он по ним учился. Куда задевать мог? Должно быть, на подкровелье где-то. Чтоб под рукой было, и не сгинуло. В иное место положить пропадет запросто, а тут и сухо, и не спросит никто, за чем полез. Лучшего места не сыскать.
Дождался Алешка, пока стихло в избе, вышел в сени и тихонько по лестнице в подкровелье поднялся. Огня с собой не прихватил, потому как пожар запросто устроить можно, так ведь об эту пору в окошко месяц светит. На зиму окошко деревом да мешковиной закрывают, ну так ведь на дворе не зима, чай
Корзины лежат, сеть растянута, рыба висит, сохнет, пучки травяные, грибы с прошлого года остались, жерди, серпы с косами, прялка старая Домовина стоит, и колода. Прежде колод две было отец из леса притащил. Решил из них себе и матери домовины сделать. Одну сделал, а вторую все пока недосуг. Баклуши, кринки щербатые, мешковина, инструмент отцов, старый Люлька в углу, крепкая, послужит еще. Игрушки Алешкины, голова лошадиная деревянная, на палку насаженная
В общем, и полезной рухляди, и хлама полно. Где тут искать непонятно. Алешка сначала было рукой по крыше шарить начал, за стропилами, потом спохватился. Как бы это ему, мальцу, на такую высоту дотянуться?
Труха сыплется, глаза и нос забивает, за ворот лезет. Того и гляди чих разберет, тогда ой что будет! Вот и шарит по полу одной рукой, а другой нос закрывши. Для удобства на четвереньки встал, только пользы от этого все равно никакой. И вот ползает он, из угла в угол, а потом глаза поднял и оторопел. Потому как из темного места, куда свет из окошка едва попадает, на него смотрит кто-то. На сундуке со старой рухлядью сидит и смотрит. Глаза большие, желтые, сам лохматый. Никак, хозяина Алешка потревожил Везет же ему!.. Иной за всю жизнь не токмо что не увидит, не услышит даже, про соседей-то, а тут: то баенник, то хозяин. Куда ни сунься, везде тебе рады. Это что ж теперь, ни в лес, ни в поле, ни на речку, ни на гумно а сесть себе дома на лавку, и никуда?
Батюшко, хозяюшко, забормотал Алешка, тихо отползая задом в сторону лестницы, мы к тебе со всем уважением, прими от нас угощение
Конечно, никакого угощения у Алешки нету, но ему главное сейчас до лестницы добраться, а там кривая вывезет Принесу с утра, что надобно, как-нибудь задобрю
Не вывезла кривая. Вот, говорят, нашла коса на камень А здесь Алешка, не видя, на косу нашел. Сбил ее со стены, она упала, загремела, еще что-то повалилось В углу, где глаза горят, тоже зашумело и к окошку. Филин-пугач в подкровелье забрался. Угукнул напоследок сердито, и подался подобру-поздорову. Только было Алешка его словом добрым напутствовать собрался, как слышит, внизу поднялись, в клеть выходят.
По лестнице не успеть, в окошко не пролезть, вот ведь занесло ветром недобрым птицу бестолковую Туда глянул, сюда, да и залез в домовину. Накрылся крышкой, затаился, авось, пронесет Коли заметили, что его нету, потом слезет тихонько, скажет, на двор выходил, по надобности.
Слышит, отец поднялся. В одной руке, должно быть, светец, в другой не ровен час топор. Подумал так Алешка, и совсем ему неуютно стало. Одно дело по шее надают, и совсем другое обухом по лбу. Отец же все не уходит, осматривается и бурчит что-то.
И тут Алешке, знамо дело, чихнуть приспичило. Он уж и так, и сяк сдерживается, ан не удалося. Ка-ак рявкнет! Крышку домовины на локоть подбросило и в сторону. Это от того, что согнулся, чихавши, и лбом к ней со всей дури приложился. Отца оторопь взяла, мало светец не выронил. То-то полыхнуло бы
Оклемался, топор бросил, ухватил какую-то палку и Алешку учить. Только тот быстрее векши с лестницы слетел и в сарай драпанул. Ну, хоть тут повезло не стал отец за ним бегать