Я была знакома с мистером Бири только один день, поэтому не знала, шутит он или нет.
Мисс Баланчина. Мы ждем.
Мне с трудом удалось сдержать язвительную улыбку:
Преступник или преступница наказаны за совершенные действия, но само наказание ведет к другим преступлениям. Меня подвергли наказанию за драку, наказанием было дежурство в столовой, но именно это дежурство и задержало меня.
Дзинь! Дайте этой женщине приз, сказал мистер Бири. Вы можете сесть, мисс Баланчина. А теперь, мальчики и девочки, кто из вас может сказать мне, что такое «сухой закон»?
Алисон Вилер, симпатичная рыжеволосая девочка, в будущем, вероятно, лучшая выпускница нашего класса, подняла руку.
Мисс Вилер, на моих уроках не требуется поднимать руку. Я бы предпочел проводить их в форме обсуждения.
Хорошо, сказала Алисон, опуская руку. «Сухой закон»это другое наименование для первого запретительного законодательства, действие которого длилось с 1920 по 1933 и ограничило продажу и употребление алкоголя в США.
Очень хорошо, мисс Вилер. Есть ли в классе мужественная душа, которая осмелится высказать предположение, почему я решил начать наш учебный год с урока о «сухом законе»?
Я попыталась не обращать внимания на то, что все мои одноклассники уставились на меня.
Наконец Чай Пинтер, главная сплетница класса, предположила:
Возможно, это имеет отношение к запретам на шоколад и кофеин в наши дни?
Дзинь! Ты не настолько глупа, как может показаться, провозгласил мистер Бири. Оставшееся время до конца урока он читал лекцию о «сухом законе», о том, что трезвенники верили, будто запрет на употребление алкоголя волшебным образом решит все проблемы общества, избавит от бедности, насилия, преступности и так далее. И движение трезвости одержало победув удивительно короткие сроки, так как совпало с другими мощными движениями, большинство из которых не имело отношения к алкоголю. Алкоголь был всего лишь поводом.
Я знала о запрете на шоколад совсем немного, так как он был введен еще до моего рождения, но во всем этом было много похожего на «сухой закон». Папа всегда говорил мне, что в самом по себе шоколаде нет ничего дурного, он лишь попал в водоворот, включающий продукты питания, наркотики, вопросы здравоохранения и деньги. Наша страна выбрала шоколад, так как людям, облеченным властью, надо было что-то бросить, а без шоколада они вполне могли прожить. Папа когда-то сказал: «Каждое поколение крутит рулетку, Аня, и сектор, в котором окажется шарик, объявляют добром. Самое смешное, что никто не подозревает, что она вращается и каждый раз шарик оказывается в другом месте».
Я все еще думала о моем отце, когда осознала, что мистер Бири обращается ко мне по имени:
Мисс Баланчина, не хотите ли вступить в спор о том, почему «сухой закон» был в конце концов отменен?
Я прищурила глаза:
Почему вы спрашиваете именно меня?
Мне хотелось, чтобы он высказал это вслух.
Только потому, что я не слышал, чтобы вы принимали участие в дискуссии, соврал мистер Бири.
Потому что людям нравилось пить свое виски, глупо сказала я.
Это правда, мисс Баланчина. Но есть еще кое-что помимо этого. Возможно, что-нибудь из личного опыта?
Я начинала ненавидеть этого человека.
Потому что запрет чего бы то ни было ведет к появлению организованной преступности. Люди всегда найдут способ добыть то, что им надо, и всегда будут преступники, готовые им это предоставить.
Прозвенел звонок. Я была рада, что все закончилось.
Мисс Баланчина, позвал меня мистер Бири. Задержитесь ненадолго. Меня беспокоит, что мы с вами не очень хорошо начали этот год.
Я могла бы притвориться, что не слышала его, но не стала этого делать:
Я не могу. Я опоздаю на следующий урок, а вам известно, как относятся к рецидивистам.
Я думаю, не позвать ли Вина погулять с нами в пятницу, сказала Скарлет. Мы ехали домой из школы.
О-о, Вин. Он мне нравится, сказала Нетти.
Это потому что у тебя отличный вкус, дорогая, сказала Скарлет и поцеловала Нетти в щеку.
Я закатила глаза к потолку.
Если он настолько тебе нравится, спроси его сама. Почему тебе обязательно нужна я? Я же буду вам только мешать.
Анни, заныла Скарлет, не будь такой дурочкой. Если мы будем только вдвоем, я буду выглядеть в его глазах странной девушкой, которая сама его пригласила. А если рядом будешь ты, то обстановка будет более похожей на обычную и дружескую.
Скарлет повернулась к моей сестре:
Нетти, ты согласна со мной, правда?
Нетти помолчала секунду, кинула на меня взгляд и кивнула:
Ну, если все пойдет хорошо, вам двоим стоит подать сигнал Анни, что пора уходить.
Да, что-то вроде вот этого. И Скарлет подмигнула мне, как героиня мультфильма, скривив половину лица.
Действительно незаметно, сказала я. Вин ни за что не догадается.
Перестань, Анни! Я должна застолбить участок, опередив претенденток. Признай, что он просто создан для меня.
На основании чего? Ты же его едва знаешь.
На основании того, что что Нам обоим нравятся шляпы!
И он очень симпатичный, добавила Нетти.
И он симпатичный, сказала Скарлет. Клянусь, Анни, я больше тебя ни о чем никогда не попрошу.
Ладно, ворчливо согласилась я.
Скарлет поцеловала меня:
Я люблю тебя, Анни! Я подумала, может быть, мы зайдем в заведение, которое держит твой двоюродный дядя, Толстяк?
Боюсь, это не самая лучшая идея, Скарлет.
Почему?
Неужели ты еще не слышала? Отец нашего Мистера Совершенствоновый глава полиции.
Глаза Скарлет расширились от изумления:
Неужели?
Я кивнула.
Тогда нам надо найти что-нибудь юридически нейтральное, сказала Скарлет, что здорово ограничивает выбор мест, где можно повеселиться.
Автобус остановился на Пятой авеню, и мы втроем прошли оставшиеся шесть кварталов до моего дома. Скарлет, как обычно, шла делать со мной уроки.
Мы вошли в подъезд и миновали пустую комнатку консьержа (после того как последнего убили и его семья подала иск, правление дома решило, что не готово нести такие расходы), затем поднялись на лифте к квартире.
Скарлет и Нэтти направились к моей комнате, а я зашла к бабуле. Имоджин, бабушкина сиделка, читала:
«Начну рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, что я родился в пятницу в двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что мой первый крик совпал с первым ударом часов».
Я не была особой любительницей чтения, но голос Имоджин был мягким, он убаюкивал, так что я обнаружила, что уже какое-то время стою в дверном проеме и слушаю. Она дочитала до конца главы (та была не особо длинная), а затем закрыла книгу.
Ты подошла к самому началу, сказала Имоджин мне. Она подняла обложку книги, чтобы я могла увидеть заглавие: «Жизнь Дэвида Копперфилда».
Аннушка, когда ты пришла? спросила бабуля. Я подошла к ней и поцеловала в щеку. Мне бы хотелось что-то немного более энергичное, сказала она, наморщив нос. Девушки, пистолеты Но это все, что у нее было.
Дальше будет интереснее, заверила ее Имоджин. Надо немного потерпеть, Галя.
Если книга будет слишком длинной, я умру, ответила бабуля.
Пора завязывать с черным юмором, строго заметила сиделка.
Я взяла книгу и поднесла ее к лицу. От пыли защипало в носу. Запаху книги был соленый, с кислинкой. Обложка разваливалась в руках. Книги прекратили печатать еще до моего рождения (по причине высокой цены на бумагу). Когда-то бабуля говорила мне, что во времена ее детства существовали огромные магазины, заполненные бумажными книгами. «Не то чтобы я часто ходила по книжным магазинам. У меня были занятия получше, говорила она с грустью в голосе. Ах, молодость!» Сейчас почти все было перенесено на электронные носители, а сами бумажные книги были измельчены и переработаны в более нужные вещи вроде туалетной бумаги и денежных купюр. Если ваша семья (или школа) обладала настоящей бумажной книгой, к ней относились как к большой ценности. (Кстати, черный рынок бумаги был одной из сфер деятельности семьи Баланчиных.)