Наш шеф черкнул восклицательный знак.
Причина убийстваграбёж. В квартире обнаружен вскрытый тайник. Что было в тайникеустановить пока не удалось.
На бумаге появился знак вопроса.
Опрос соседей практически ничего не дал. Шум в его квартире они слышали, но ничего неладного не заподозрили. Дед страдал бессонницей, и возня по ночам была у него в порядке вещей. Они к ней уже привыкли. Из их слов явствует, что Здановский жил изолированно, ни с кем не общался и никого к себе не пускал. Единственная, кто была к нему вхожаэто горничная. Но и она ничего вразумительного показать не смогла.
Личность загадочная, хмыкнул Сергей. Прожил в этом доме около двух десятков лет, а о нём никто ничего не знает.
Загадочная, согласился наш шеф. И этот недостаток нужно устранять. Вот этим ты и займёшься. Отработаешь круг его общения.
Так этот круг составляет одна горничная. Вы же её опрашивали.
Не нынешний круг, а прошлый. Так сказать, допенсионный, пояснил Орлов. Утром зайдёшь в городской департамент и подашь запрос в архив: где он раньше жил, кем работал, в чём засветился, и тому подобное. А по поступлении информации пройдёшь по связанным с ним адресам и пообщаешься с народом. Может его кто и помнит. Если адресов окажется много, возьмёшь в помощники Зильбермана.
Будет исполнено, козырнул Чурсин.
Взгляд нашего шефа переместился на Русанову.
Можно что-нибудь сейчас сказать об убийцах?
Можно, но не многое, ответила она. Это мужчины. Больше я пока ничего сообщить не могу. Нужно дождаться результатов анализа собранных микрочастиц. Они будут завтра.
Хорошо, кивнул Орлов.
А может это не мужчины, а такие мужеподобные женщины, хохотнул Зильберман.
Дима, сейчас не время для шуток, упрекнула его Лида.
А я и не шучу. Мы с подобным уже сталкивались. Вспомни ночные грабежи в Детском парке. Все потерпевшие утверждали, что на них нападали мужчины. А выяснилось, что это был обряжённый в мужскую одежду слабый пол.
Русанова решительно замотала головой.
Это не тот случай. Для того, чтобы взломать сейф, требуется грубая мужская сила. Женщины с этим не справятся. Да и так измочалить пострадавшего женщины определённо не могли.
А если один из них мужчина, а вторая женщина?
Оба убийцымужчины, твёрдо повторила эксперт. На это указывают все трасологические признаки. Например, длина шага. Шаги убийц насчитывают 7080 сантиметров. Это явно не женский шаг. У женщин шаг корочепорядка 5070 сантиметров. Кроме того, угол постановки ступней. У обнаруженных в квартире следов он составляет 11 градусов. Это типично для мужчин. У женщин же данный показатель несколько выше1520 градусов.
Ладно, ладно, сдаюсь, ворчливо пробормотал Дима и, хитро подмигнув нам с Чурсиным, капитулирующе вскинул руки вверх. Но жена у этого деда была, конечно, красавица, заметил он, прицокнув языком.
Мне тут же вспомнился висевший на стене в гостиной фотопортрет. Там была запечатлена супруга хозяина, как две капли воды похожая на известную артистку Марину Ладынину.
Орлов откинулся назад, заложил руки за голову и задумчиво уставился в потолок.
Не даёт мне покоя одно ощущение, пробормотал он. Как будто мы что-то упустили. И что-то очень важное. Чурсин, Егоров, вы там точно всё осмотрели?
Вроде всё, откликнулся Сергей. Перебрали каждую тряпку, каждую бумажку.
Наш шеф немного помолчал, после чего снова воззрился на нас.
А стены обстукивали? Вдруг там есть и другие тайники.
Мы с Чурсиным переглянулись. Я озабоченно кашлянул.
Не успели, Михаил Степанович. Времени не хватило.
Времени не хватило, иронично передразнил меня Орлов. А может просто не догадались?
Может и не догадались, пробурчал Чурсин. Вы ведь об этом не сказали.
А своя голова на что? Чтобы только фуражку на ней носить?
Мы опустили глаза.
Ладно, смягчился наш шеф, это поправимо. Егоров, придётся тебе завтра наведаться туда ещё раз. Обстучи хорошенько стены, пол, и не забудь заглянуть за вентиляционную решётку на кухне. Что-то моя интуиция не спокойна. Задание понятно?
Понятно, кивнул я.
Тогда по домам. На сегодня хватит
Глава вторая
Посмотрев, не увязался ли за мной кто из сослуживцев, я свернул в переулок, прошёл до его конца и нырнул под навес стоявшего на углу телефона-автомата.
Я приходил сюда в том случае, если мне требовалось сделать личный звонок. Я никогда не делал личных звонков со службы, где вокруг меня постоянно вращалась масса людей, ибо стеснялся выставлять свои амурные дела напоказ.
Да, уважаемый читатель, у меня был роман. Серьёзным его, правда, не назовёшь, ибо он оказался недолгим, и финалом его стал отнюдь не успех. Но это была моя первая настоящая любовь. Именно любовь, а не мимолётное увлечение. Вот поэтому он и оставил в моём сознании такую глубокую зарубку. Я прекрасно помню все его перипетии даже сейчас, много лет спустя. Первая любовь остаётся в памяти у каждого. Минуют годы, но она из неё не испаряется. Её хрононы преследуют нас вечно.
С Лизой мы познакомились в марте, за три месяца до описываемых мною сейчас событий. Я увидел её в театре. Прохаживаясь перед спектаклем по фойе, я обратил внимание на невысокую худенькую девушку в элегантном фиолетовом платье. Это было идиллическое создание. Её шелковистые чёрные волосы вздымались надо лбом бурной волной, а карие глаза, тонкий нос и полные жизни губы придавали её лицу притягивающую к себе привлекательность.
Во мне как будто что-то стрельнуло. Меня точно захлестнула буря чувств. Это знакомо каждому. По своей природе это, наверное, одно из самых загадочных биологических явлений: появляется внезапно и сверлит душу так, что буквально не находишь себе места, рисуя в своих мечтах те наслаждения, без которых жизнь всего лишь пустой дар.
Дождавшись антракта и улучив момент, когда сопровождавшая девушку маман отправилась приводить себя в порядок, я встал перед объектом своего внимания, галантно щёлкнул каблуками, тряхнул головой и отчеканил:
Разрешите представиться, младший лейтенант полиции Егоров. Восхищён вашей красотой. Позвольте узнать ваше имя.
Девушка поначалу опешила. Её явно смутил такой напор. Она покраснела, но с ответом не задержалась.
Лиза, тихо вымолвила она.
Очень приятно. А меня зовут Роман, снова щёлкнул каблуками я.
Лиза заулыбалась.
В вашей полиции все такие бойкие?
Все, выпалил я. Служба, знаете ли, такая. Без бойкости никак. Вам нравится спектакль?
Да как вам сказать, пожала плечами Лиза. Актёры играют хорошо. Портнягин, как всегда, бесподобен (Борис Портнягин был ведущим актёром Воронежского драматического театра). Декорации сделаны со вкусом. Но вот режиссура, по-моему, слабовата. Я уже видела эту пьесу в Санкт-Петербургском Императорском театре, и, должна сказать, там она смотрелась поубедительнее.
Ну, нашли, что сравнивать, развёл руками я. Это же столица. А у наспровинция, и уровень, соответственно, провинциальный.
Это вы зря, возразила моя собеседница. Случается, что провинциальные театры ставят гораздо лучше столичных. В провинции тоже есть таланты.
Вы любите театр?
Очень.
Я напряг память, отыскивая в ней что-нибудь на обозначившуюся в нашей беседе тему, но тут из дамской комнаты появилась Лизина маман. Своей походкой она напоминала торжественно плывущую в воде большую щуку, перед которой лучше не вертеться всякого рода мелкоте. Увидев меня, она вытянула лицо до сверхъестественных размеров. Её взгляд наполнился негодованием: мол, что за нахал смеет клеить её простодушную, ещё ничего не ведающую о мужском коварстве дочь? Я понял, что мне будет лучше ретироваться.
Умоляю, назовите свой телефон, прошептал, готовясь отойти, я.
Семь семнадцать сорок семь, тихо продиктовала Лиза.
Я бросился в зал. Всё оставшееся время антракта я просидел с низко опущенной головой, боясь даже покоситься в ту сторону, где располагалась моя новая знакомая. Я позволил себе украдкой бросить на неё свой взгляд только тогда, когда начал гаснуть свет. Лиза сидела в понурой позе и покорно выслушивала гневные сентенции своей родительницы.