Нет-нет, входи, проговорил Мигель.
Привет, Диана. Элиса адресовала мне улыбку. Прядь волос закрыла ей один глаз.
Привет, Элиса.
Элиса Монастерио делила с моей сестрой служебную квартиру-прикрытие и была ее лучшей подругой. Как всегда, стремясь узнать как можно больше обо всем, что касается сестры, я провела относительно нее небольшое расследование. В отделе Элису считали хорошей девушкой, однако с сильным желанием влезть повыше.
Как поживаешь, Диана? спросила она, снимая с полок коробки с реквизитом.
Хорошо, спасибо. А ты?
Работы много, а так хорошо.
Повисла тяжелая пауза. Я подумала: как же забавно то, что происходит с нами, наживками, и Мигелю, и мне приходилось делать или позволять, чтобы с нами делали, такие невообразимые, на грани извращения, вещи. Даже обычный рассказ об этом лишил бы сна крестного отца наркомафии. И, несмотря на все это, мы стоим тут, словно завязавшие алкоголики на занятии групповой терапией, испытывая дурацкие муки из-за неловкой паузы.
Мы сейчас, мы быстренько. Элиса приобняла мальчишку и стала шарить в коробке. Итак, нам нужны цветы
На самом деле мальчика звали не Артуром. «Артурами» Женс называл несовершеннолетних мальчишек-наживок, используя имя юного персонажа одной из самых ранних шекспировских исторических хроник«Король Иоанн». Артурнаследник престола, но король приказывает лишить его жизни, причем после того, как тому уже выжгли глаза каленым железом. Сцена этой пытки, как полагал Женс, содержит ключи к маске Невинности. И имя Артура приобрело популярность.
Глядя, как мальчишка встает на цыпочки, пытаясь заглянуть внутрь коробки, я задавалась вопросом: из какого жизненного закоулка попал сюда этот «Артур»? Какое потрясение заставило его родителейесли они у него были, конечно, избрать для сына такую судьбу? Потому что хотя стремление спасти жизни многих детей, рискуя жизнями некоторых, и может показаться приемлемым, однако мне не встречались родители, согласившиеся бы на такую сделку. Женс тем не менее рассматривал «Артуров» лишь как неотъемлемую часть списка действующих лиц. Его взгляд на эту проблему всегда был чисто театральным.
Думаю, этого будет достаточно, объявила Элиса, поднимая руку с искусственными цветами и парой резинок. Еще раз прошу прощения. Напоследок в воздухе растаяла ее смущенная улыбка.
Я и не знала, что сегодня теоретические занятия, сказала я, как только мы вновь остались наедине.
Они не теоретические. Наши перфис разрабатывают новые техники для случая с Наблюдателем. Падилья торопитхочет как можно скорей добиться результатов.
Услышав это, я остолбенела.
Падилья чтособирается использовать для поимки этого монстра неопытных наживок?
Нет-нет, мгновенно отреагировал Мишель. «Артур» занят в другом проекте
Я не имела в виду ребенка.
Ну, Элиса-то вроде не относится к категории несовершеннолетних
Я говорю о неопытных, а не о несовершеннолетних, Мигель. Я знаю, что Элисе восемнадцать, как и Вере. Элисаодна из ее подруг, самая близкая. Но сколько настоящих охот на ее счету? Две? Три? И кого ей удалось поймать? Специалиста по подделке кредиток? Ей не справиться с такой крупной дичью, как Наблюдатель!
Солнце мое, эту тему я оставляю перфис. Моя работа состоит в
Единственное, что мне хотелось бы знать, перебила я, это почему никто не сказал мне, что параметры Наблюдателя настолько изменились, что стало возможно использовать людей без опыта.
Они постоянно меняются, солнышко. Этот тип не похож ни на что, с чем мы сталкивались до сих пор И потом, все держат в строгом секрете. Я сам только вчера вечером узнал, что должен сегодня натренировать Элису, чтобы ночью она вышла на точку
Боже мой!
Падилья и Алварес просто помешалисьни о чем другом не думают, кроме как об этом животном.
Я тоже, ответила я.
А вот здесь ты ошибаешься. Мигель возвысил голос, но тут же вновь смягчил тон. Я тебе уже сто раз говорил, что эта профессия никоим образом не связана с помешательством или эмоциями
Эта профессияуже не моя профессия. И не разыгрывай со мной роль учителя.
Мы оба умолкли, и я пожалела о своей резкости.
Извини, сказала я.
Ничего страшного.
Я вовсе не хотела говорить с тобой таким тоном.
Нет-нет, правда, все нормально. Дело в том, что у меня сложилось впечатление, будто Ну, будто ты поторопилась оставить театр.
Он помолчал, потом прибавил:
Я поговорю с Падильейпусть оставит тебе только охоту на Наблюдателя А когда мы его поймаем, ты сможешь отправиться в отставку.
Это неожиданное предложение еще больше раздосадовало меня.
Но это же абсурд! Ты же больше всех настаивал на том, чтобы я все бросила. Начать все с нуля, какое-то время жить на твою зарплату Разве не об этом шла речь?
И сейчас идет об этом.
Но?
Но я не хочу, чтобы всю оставшуюся жизнь ты мучилась от этой глубоко засевшей занозы Видно же, что ты все ходишь вокруг да около, хочешь поймать его сама Ну так вперед! Мне это не очень нравится, но еще хуже будет, если ты уйдешь в отставку после случая с ложноположительным
Ложноположительный здесь совсем ни при чем. Я стиснула зубы. Я подала в отставку, потому что об этом меня просил ты. Или тебе не улыбается содержать меня?
Лицо его стало суровым. «Опять ты все испортила, Диана», упрекнула я сама себя.
Да, я не хочу содержать тебя, и меня обижает, что ты об этом говоришь, ответил Мигель. Да, я хочу, чтобы ты оставила работу, но, если бы у тебя была другая профессия, я об этом не просил бы.
Я знала, что он имеет в виду, и ничего не ответила. Однако мне вовсе не нравилось, что он так меня опекает. Его беспокойство обо мне можно было сравнить с прикосновением чего-то мягкого-премягкого к невероятно чувствительной зоне тела: одновременно и приятно, и раздражает.
Знаешь что? продолжил он. Падилья недавно ездил к Клаудии Кабильдо Он рассказал мне о ее состоянии Мигель опустил голову, и мгновение я созерцала только его поседевшие волосы. И я подумал, что что ни за что на свете не хотел бы, чтобы ты превратилась в это, если тебе не повезет и ты переживешь нечто подобное Я не хочу, чтобы ты продолжала, Диана. И теперь еще меньше, чем когда бы то ни было
Клаудию Кабильдо три года назад похитил один псих, известный как Ренар Я тоже время от времени навещала ее и знала, что сотворил с ней этот Ренар. В тот момент мне не хотелось об этом вспоминать.
Я во время паузы глубоко вздохнула и смягчила тон:
Я и не думаю продолжать, Мигель. Решение уже принято. Я же сказала, что оставлю работу, и я это сделаю. По-видимому, то, что со мной творится Просто мне нужно больше времени, чтобы это принять.
Звучит так, будто речь о разрыве отношений сыронизировал он.
Мгновение я обдумывала его слова. Мне не приходило в голову рассматривать свою отставку под таким углом зрения.
Кажется, Виктор Женс как-то говорил, что покинуть того, кого ненавидишь, все равно что покинуть любимого, сказала я в ответ. И то и другое опустошает тебя.
Виктор Женс был свиньей.
Я расхохоталась:
А ты не слишком от него отстаешь! Ну невозможно не любить человека, способного тебя рассмешить, когда тебе так плохо. Думаю, что вполне смогу жить и не в качестве наживки, если ты мне поможешь.
Иногда у меня складывалось впечатление, что я героиня романтической драмынаивной и пустой. И когда мы обнялись, это ощущение возникло вновь, и мне даже почудилось, что зазвучала какая-то мелодия. Я чувствовала себя любимой и полной сил, прижавшись к крепкой груди этого мужчины, словно его объятия были шелковистым манто, но в то же времяглупой и слабой, словно что-то протестует против этой отдачи себя. Как собака, которая подставляет ласкам свой живот, но в любой момент готова укусить.
Когда мы разомкнули объятия, Мигеля, как мне показалось, одолела робость. Он делал вид, что разглядывает обложку кассеты с головидео, которую сам и положил на полку, когда мы вошли в «комнату правды», запись выступления из Алтеи, одну из самых жестоких репрезентаций маски Невинности, которые когда-либо исполнялись, с использованием наживок против их воли и под предводительством ФБР. Мне вспомнилось, как Женс добавлял: «Ее сделали в те времена, когда ФБР еще была серьезной институцией». И я, в который уже раз, спросила себя, не превратила ли новая работа в «серьезную институцию» и Мигеля. Он уже больше двух лет работал в новой должности, оставив карьеру наживки в том возрасте (сорок лет), когда большинство из нас, если выйти в отставку раньше не удалось, оказывались или уже на том свете, или «упавшими в колодец». Тем не менее казалось, что на Мигеле все пережитое не отражается.