Я не слышала голосов, но почувствовала, что стало теплее, это значило, что в доме никто не спит. Ночью печи тлели, а сейчас в них явно подкинули дров. И еще с каким-то сожалением я отметила, что не успела рассмотреть кабинет мужа.
По дому я прошла один-единственный раз, почти ничего не запомнив, кроме расположения основных помещений, и то по просьбе Летисии. Она приехала вместе со мной, как приезжала с моими сестрами, оставалась два-три, редко четыре месяца, а потом возвращалась обратно и ждала, пока следующую невесту не отправят в чужие края. Из всех сестер я составила, как считали, самую удачную партию
И уехала дальше всех. В получасе быстрой езды от нас большое село с Ясным храмом и домом старосты, там же местное полицейское управление и больница, а кроме селалес и поля, сейчас заметенные снегом, река, скованная на несколько месяцев льдом, и вдалеке, так далеко, что не доехать и за день, горы, где бродит королевская стража, чтобы из соседних краев не пробивались к нам полуголодные беженцы. Там постоянно шла гражданская война, но король не желал принимать у себя иноземцев, и беженцы умирали, потому что стража отправляла их в обратный путь по безжизненным и безлюдным горам.
Я почувствовала, что на меня кто-то смотрит, и обернулась.
Маркус.
Старик кивнул.
Маркус, где ваш хозяин? Где лорд-рыцарь? почти крикнула я, надеясь, что он меня расслышит, но Маркус улыбнулся тонкими бескровными губами и исчез за дверью зала.
Все были там, и я решительно подошла к двери и распахнула ее так проворно, что Маркус не успел от нее далеко отойти.
Полицейских не было в зале, так же как и Филиппа, но я ощутила запах табака. Доктор, кивнула я, значит, прислугу в зале собрала полиция и, возможно, что-то им уже сообщила. Мне добавить было нечего, разве только попросить помочь мне справиться с моей новой ролью.
Мне нужно было начать с того, что я теперь здесь хозяйка. Полновластная, чьи полномочия диктуются самим королем.
Мой мужсказала я и удивилась, как это звучало. За эти полчаса я привыкла к слову «муж» больше, чем за неделю до того и за месяц до свадьбы. Пока неизвестно, где он, я
Летисия не сводила с меня взгляд, Алоиз и поварята смотрели изумленно и сонноложились они поздно и вставали вместе с петухами, сон их был короток, и лишь Маркусу дела не было до моих откровений и опасений.
Я исполняю обязанности леди-рыцаря.
Я читала про двух таких леди. Конечно, их было больше, но как правило не дольше, чем пару дней. Леди Вивиан Берд и леди Имоджен Кларк были рыцарями несколько лет, и видят Ясные создания, то были великие леди и великие годы слишком давно, много веков назад.
Маркус заулыбался. Мне захотелось ударить его или чем-нибудь швырнуть, так меня пугала его беззубая ухмылка. Поварята вытянулись и побледнели, лицо Алоиза перекосилось, и только Летисия стояла и смотрела на меня не отрываясь.
Я очень хотела обхватить себя руками за плечи, меня знобило, несмотря на то, что дом уже протопился достаточно, но я не могла позволить себе такой вольный жест. Не в моем положении сейчас. И все же от взглядов прислуги тянуло сбежать или хотя бы закрыться.
Что же вы замолчали, миледи? услышала я за спиной, и на мое плечо легла властная чужая рука.
Глава третья
Убирайтесь все вон. Кроме вас, леди Кэтрин.
Я догадалась, куда мне смотреть. У противоположной стены стоял роскошный буфет с зеркальными вставками, и в них как насмешка над моей судьбой отражались десятки моих мужей.
Я боялась, что муж мой будет стар, некрасив, толст, что он будет заросший бородой или хром, какими были те мужья моих сестер, которых мне довелось увидеть. Богатые и бедные, влиятельные и нет, веселые и угрюмые, добрые и злые, и кто бы знал, с каким тяжелым сердцем я входила в храм. Но меня ждал высокий молодой человек с уставшим лицом, одетый неброско, но дорого, а когда он, как требовал того ритуал, протянул мне руку и заглянул мне в лицо, я осознала, что лучше бы меня встретил престарелый толстый карлик, у которого за душой развалившийся замок и пара тощих овец.
В ту секунду я посмотрела не в глаза жениху, а во Тьму. Там по преданию нет ни чудовищ, ни темноты, один вечный лед, вечный холод, вечная мука и вечная жизнь, которая страшнее самой лютой смерти.
Он вернулся. Я свободна от своих обязательств перед королем и остаюсь вечной пленницей в этом доме.
Слуги выходили без возражений, да и кто из них осмелился бы что-то сказать, а я все стояла, и плечо мое в том месте, где касалась его рука мужа, горело.
Дверь закрылась, рука исчезла, но легче мне все равно не стало. Мой муж обошел меня, прошел в середину зала, переставил на столе пару подсвечников так, чтобы свет был ярче. Затем он повернулся ко мне и, очевидно, ждал объяснений.
Не знаю, откуда у меня это взялось, но под его тяжелым взглядом я только пожала плечами. Что я могла сказать кроме того, что я исполнила прописанные королевскими министрами и выученные каждой женой каждого лорда-рыцаря правила.
Вы уже знаете, что случилось, милорд?
Никакой реакции, словно это было ему безразлично.
В лесу нашли тело несчастного крестьянина. Полицейские убеждены, что это сделал оборотень. И скоро здесь будет королевская армия. Надеюсь, они успеют до той поры, пока эта тварь не решит напасть еще на кого-нибудь.
Лорд Вейтворт чуть усмехнулся одними губами. Я в тот же миг сказала себе, что ему нет до меня никакого дела, что он озабочен случившимся не меньше полиции, что я могу про все это забыть, вернуться к себе, лечь спать, а с утра заняться любыми делами. Вышиванием, чтением, украшением платьев или готовкой на кухне, к вящему неудовольствию Алоиза.
А если не успеют, миледи? Что вы будете делать?
То, что вы скажете мне, милорд.
Усмешка на лице моего мужа стала шире. Она не была злобной, скорее равнодушной, может быть, немного презрительной, но все же эмоций и чувств этой глыбе льда недоставало.
Если бы он разозлился на мое самоуправство, как я того ожидала, ударил меня, приказал выпороть, поступил так, как всегда поступал с ослушавшейся женой мой отец, мне было бы понятно и просто. Но лорд Вейтворт как будто что-то решал для себя или, возможно, считал, что я для него досадная и неуместная сейчас совершенно помеха.
Он подходил ко мне медленно, и я попыталась не сжиматься в ожидании пощечины или крика, а когда он протянул ко мне руку, только чуть прикрыла глаза. Но лорд Вейтворт меня не ударил, взял холодными пальцами мой подбородок и заставил взглянуть ему в глаза.
Возвращайтесь к себе, миледи. Пока в этом доме вам ничего не угрожает.
Да, милорд, ответила я, опасаясь вздохнуть с облегчением.
Руку мой муж не убрал.
В следующий раз, кто бы сюда ни явился, хоть сам король, не спешите занимать мое место.
Да, милорд. Мне очень хотелось прикрыть веки, взгляд ледяных глаз затягивал, гипнотизировал, лишал воли, мои глаза уже разъедала сухость, но я терпела. Простите, милорд. Я сделала то, чему меня учили, милорд.
Муж отнял от моего лица руку. Это было странноон был холоден как статуя зимой на ветру, но от его прикосновений, мне казалось, у меня на коже ожоги.
Лорд Вейтворт быстро вышел, захлопнув дверь за собой, а я поспешила выдохнуть и проморгаться. Все оказалось не так ужасно, как я себе напридумывала, или наоборот, потому что он вел себя непредсказуемо. Был ли он зол или раздосадован, он никак не дал мне это понять, и его слова можно было расценивать и как беспокойство, и как заботу, и как то, что я мешаю ему.
Где-то в районе кабинета я услышала голосалорда Вейтворта и майора, говорили они оба спокойно, как можно было от них ожидать в случившейся ситуации. Да, немного на повышенных тонах, но они не спорили.
Я осторожно приоткрыла дверь, как только голоса стихли, и почти побежала к себе в комнату. Я не боялась оборотней, даже по старым легендам они не заходили в дома. По крайней мере, старались не заходить, их пугало любое замкнутое пространство, и, насколько я знала, этим пользовались крестьяне и солдаты, загоняя оборотней в некое подобие сараюшек или, если была возможность, в заброшенные дома. Иногда, редко, так, что можно было не принимать во внимание, оборотни вламывались в дома, но это был повод уничтожить кого-то по личным мотивам и с гарантией погибнуть и самому. Мстили оборотни редкопрадед вообще не помнил подобного и объяснял это тем, что оборотеньэто две личности в одном вроде бы теле. Недобитый, раненный оборотень в исключительных случаях, если помнил обидчика, мог месяц или два спустя ворваться в дом того, кто его разозлил.