За поворотом обнаружилась лестница на второй этаж.
Завтра я должен представить тебя Первому, сказал Альмод. Ничего особенного, просто формальность. Но должен предупредить, что твое плетение я ему передам. Слишком полезная штука.
Эрик кивнул.
Понимаю. И мое мнение ничего не решает, верно?
Верно. Многие были бы живы, додумайся до этого кто-то до тебя.
Понимаю, повторил Эрик. Отдавать плетение было жаль, он бы еще поигрался с ним, сознавая, что владеет чем-то другим недоступным. Но людей еще жальче. Многие были бы живы Но спасибо, что предупредил.
Слуга остановился у двери в дальнем конце коридора, протянул узел.
Здесь белье в постель. Прошу прощения, что не подготовили все как следует. Смену белья, одежду, если она вам нужна, и прочие мелочи получите завтра у интенданта.
С кем он будет жить? спросил Альмод.
Того господина зовут Кнуд. Он с нами недавно.
Альмод кивнул.
Хорошо, он повернулся к Эрику. Кого завтра прислать, чтобы показали где тут что? Ингрид?
Сам разберусь, буркнул он. Не маленький. Что мне можно делать, и чего нельзя?
Делай что хочешь, хмыкнул тот. Зарвешьсянайдется, кому остановить.
Вот спасибочки, не удержался Эрик. Открыл дверь и шагнул в темноту.
Привет, раздалось оттуда. Я Кнуд.
Загорелся светлячок, явив белобрысого взъерошенного парня, сидящего в кровати.
Эрик. Извини, не хотел будить.
Ничего, я просто сплю чутко.
Как ты такой университет-то пережил, подумал Эрик, где по двадцать человек в одной спальне, от малолеток до выпускников. Спрашивать не стал: не его дело. Но тот словно услышал.
Привык, что кругом всегда толпа, они и не напрягали а тут вдруг один, вот и подлетаю от каждого шороха. Вдвоем веселее будет.
Комната выглядела небольшой, но не тесной. Две кровати в разных углах, традиционные сундуки для личных вещей у изножья, стол, на котором стоял поднос с кувшином, парой кружек и чем-то укрытым полотенцем, две табуретки. В стене над нимокно, сейчас заложенное ставнями. Умывальник у двери. Эрик развернул узелвнутри действительно обнаружились две чистые, хрустящие простыни, наволочка и полотенце. Он начал застилать койку.
Когда тебя забрали? спросил Кнуд.
Пришлось остановиться, чтобы посчитать. Кажется, все это началось так давно, что впору забыть, когда именно.
Девять дней. Или, наверное, уже десять. А тебя?
Три недели. И я даже успел остановить один прорыв. Ну, в смысле, вместе с Ульваром и остальными, он смутился. То есть я больше стоял и смотрел, если совсем честно. А ты? Хотя, чего это я, спохватился он. За десять дней только-только от Солнечного сюда на перекладных.
Эрик неопределенно хмыкнул. Может, и так, только проверить ему не довелось.
Как тебе тут? поинтересовался он.
Если честножутко скучно. Прорыв останавливать вовсе не так страшно, как говорят
Перед глазами против воли встала расползающаяся плоть, пламя, слетающее с рук Альмода, его бесстрастное лицо, крик Фроди
а здесь и вовсе нечего делать. Дежурства раз в несколько дней, днем занятия с наставникамидва часа фехтования и два плетения, и все.
И даже библиотеки нет?
Есть, конечно
Как может быть скучно грамотному человеку рядом с библиотекой, Эрик понять не мог совершенно.
но ничего особенного. В университете лучше была.
Сравнил, тоже. Про библиотеку столичного университета ходили легендыи то сказать, веками собиралась. Ладно, для начала и ничего особенного сойдет. А учитывая, что остальные в отряде тоже носов не отрывали от книг, и даже долю на них откладывали, наверняка расскажут, где можно добыть еще.
Но знал бы, что будет так скучнодесять раз подумал бы, прежде, чем попроситься.
Эрик озадаченно вытаращился на него.
Ты сам попросился?
Когда Ульвар пришел в университет, я подошел и спросил, что надо сделать, чтобы попасть к ним. Он посмеялся и сказал, что после, может быть, расскажет. А потом выбрал меня.
Но зачем напрашиваться самому?
Это возможность.
Возможность для чего? Умереть через пару лет?
Не успев состариться, заметь, хохотнул Кнуд. Деньги. Очень хорошие деньги. Свобода, пока не идешь наперекор правилам ордена, а они вовсе необременительны. И вообще Ну подумай сам: каждый год в столице перстни получают две дюжины человек, и никто не хочет прислуживать благородным в каком-нибудь захолустье. Чтобы получить приличную должностьа жить здесь дорогонужно или серебро, или связи, или невероятный талант, или еще более невероятное везение. У меня нет ничего из этого. А так, он повел рукой, словно предлагая посмотреть, вот она, столица. Жилье, еда и даже одежда, если тебе неважно, что за портной обшиваетза счет ордена. Он ухмыльнулся. И девчонки вешаются.
Они на любого одаренного вешаются, отмахнулся Эрик. Учитывая, сколько университет заплатит, если у ребенка окажется дар
Э, нет. Другие девчонки. Которым интересно не только то, что у тебя тут, он выразительно покосился вниз, и в кошеле, но и тут. Кнуд постучал пальцем по виску.
Можно подумать, тут или там что-то изменилось, ухмыльнулся Эрик. Мозгов у меня точно не прибавилось.
Но на лбу-то у тебя это не написано. А плащ чистильщиков и брошьвот они.
Эрик пожал плечами. Он бы предпочел, чтобы внимание обращали на него, а не на дар или брошь чистильщиков. Но не спорить же о девчонках посреди ночи.
Ну, и жалование, конечно. Ума не приложу, куда можно потратить такую кучу денег. Того, что заплатил университет, моей матери хватило, чтобы уйти из борделя и жить довольно скромно, я бы сказал, однако безбедно, он пожал плечами. Но серебро имеет свойство заканчиваться, а я у нее один. И это еще одна причина, по которой мне нужно было место в столице и жалование. А твоя как?
Не знаю. Не видел и не слышал, с тех пор, как уехал из дома.
Ой. Извини, я не хотел
Ничего, пожал плечами Эрик. У нас почти все такие были, мало к кому приезжали. Так что нормально.
Благородные, по слухам, стремились пристроить внебрачных детей с даром в столицу. Одаренныетуда, где учились сами, они обычно и забирали своих на лето. А остальным путешествие до Солнечного и обратно обычно было не по карману.
Хорошо. В смысле, ничего хорошего, конечно Кнуд фыркнул. Совсем запутался. Ладно, о чем там я Ах, да. Возможности. И всего-то надо, что время от времени пройти куда-нибудь, куда ворон костей не заносил, подержать барьер или пламя, и вернуться, вовсе не подвергаясь опасности. По мнеоно того стоит.
Если командир удержит переход и если не сожрут твари. Эрик сел на кровати, начал расшнуровывать дублет.
Это плохо, конечно. Но Первый, по слухам, ходил семь лет, прежде чем стал Первым. Ульвар, мой командир, ходит девять. Заговоренныйдесять и в последний раз брал четвертого три года назад, да и то потому, что одна из отряда оказалась прорицательницей. Еще есть Астрид, семь лет. Есть Магни. И еще дюжина человек. Если у них получилось, почему не получится у меня?
Потому что ты перечислил только четыре имени, ну, пусть их будет даже семь, включая тех, кто в отряде, если я правильно понял, кого именно ты назвал заговоренным, подумал Эрик. Ну, пусть даже дюжина. А чистильщиков около сотни, если он правильно понял. И половина из них не переживает первые два года. Но вслух говорить не стал. Может быть, он действительно слишком мрачно смотрит на вещи, и все не так уж плохо.
В конце концов, его-то увели силой, и отношения с командиром не заладились с самого начала. Может, для таких, как Кнуд, оно действительно того стоит. Да и вообще, глубокая ночь, конечно, самое время для споров о смысле жизни, но сегодня он слишком устал и плохо соображает. К тому же голоденони как раз собирались поужинать на станции, где планировали заночевать, когда проснулся амулет.
Точно вторя его мыслям желудок заурчал на всю комнату. Эрик ругнулся, Кнуд засмеялся.
Бывает. Тебя что, ужином не покормили?
А должны были?
Здесь по часам кормят, но на станции-то корчма всегда работает.
Как-то не сложилось, пожал плечами Эрик.