Глава 7
К вам когда-нибудь подходил зловещего вида мужчина с обнаженным клинком длиной миль этак в десять в руках? Тем более ночью, под звездным небом на берегу озера Мичиган? Если подходил, вам необходима помощь профессионала. Если нет, уж поверьте, это может напугать вас до смерти.
Я втянул в себя воздух и с трудом удержался от длинной фразы на квазилатынитой, которая испепелила бы его на месте. Я плохо реагирую на страх. Обыкновенно мне не хватает ума бежать или прятатьсявместо этого я пытаюсь уничтожить то, что меня напугало. Все это достаточно примитивно, так что я не особенно люблю распространяться на эту тему.
Впрочем, чисто рефлекторное убийство даже мне представляется мерой экстремальной, поэтому, вместо того чтобы испепелить его на месте, я кивнул:
Добрый вечер, Морган. Вам не хуже моего известно, что эти законы распространяются на смертных. Не на фэйри. Особенно в таких тривиальных случаях, как мой. И я не нарушал Четвертого закона. У него имелась свобода выбора: идти или не идти на сделку со мной.
Кислая мина на костлявой Моргановой физиономии сделалась еще кислее, а складки в уголках ртаеще глубже.
Это все казуистика, Дрезден. Пара жалких уверток. Мускулистые руки его перехватили меч удобнее. Его неровно седеющие волосы были стянуты на затылке хвостом, как у Шона Коннери в каком-то там фильме, только вот лицо у Моргана, худое и угрюмое, вряд ли привлекло бы к себе столько взглядов.
Чем обязан? Я изо всех сил старался казаться невозмутимым и бесстрашным.
Сказать по правде, я был далек и от того, и от другого. Морган служил моим надзирателем, которого приставил ко мне Белый Совет, дабы я не нарушал законов магии. Он мешался у меня под ногами и шпионил за мной, особенно досаждая мне после того, как я пользовался теми или иными чарами. Будь я проклят, если позволю сторожевому псу Белого Совета увидеть, как мне страшно. И потом, как и положено параноику, он расценил бы это как доказательство вины. Поэтому мне ничего не оставалось, как сохранять лицо и отделаться от него прежде, чем ляпну от усталости что-нибудь такое, что он смог бы использовать против меня.
В мире вряд ли найдется заклинатель смертоноснее Моргана. Конечно, он был слишком туп, чтобы идти наперекор Совету, но по части всяких грязных магических штук с ним мало кто мог сравниться.
Достаточно грязных, чтобы, например, вырвать сердца из груди Томми Тома и Дженнифер Стентон, если захочется.
Тем, хмуро буркнул он, что мой долг проверять, как пользуешься ты своими силами, и следить, чтобы ты не злоупотреблял ими.
Я занят поисками пропавшего человека, заявил я. Все, что я сделал, это вызвал фэйри, чтобы узнать от него кое-какую информацию. Ну же, Морган. Нынче все время от времени вызывают фэйри. В этом нет ничего страшного. Я же не собираюсь подчинять их своей воле. Я просто советуюсь с ними.
Казуистика, проворчал Морган.
Я оскорбленно выпятил подбородок. Мы с ним были одного роста, но вот в весе я уступал ему добрую сотню фунтов. Мне стоило бы поискать для ссоры кого-нибудь поудобнее, но очень уж он меня достал.
Казуистика? Ну и пусть. И я намерен пользоваться ею по мере возможности. А посему, если вы только не хотите поставить весь Совет на уши, чтобы призвать меня к порядку, я бы закончил этот разговор. Я уверен: на то, чтобы бросить все свои дела и добраться сюда, у них хватит и двух дней. А до тех пор я без вас как-нибудь проживу. Я хочу сказать, вы оторвете почтенных пожилых людей от дел и экспериментов ради ерунды, но если вы считаете, что без этого не обойтись
И без того хмурый, Морган насупился еще сильнее.
Нет. Без этого обойдемся. Он распахнул свой темный, похожий на шинель плащ и убрал меч в ножны.
У меня хоть немного, но отлегло от сердца. Собственно, сам по себе меч был далеко не самым опасным в нем, и все же он символизировал дарованную ему Советом власть, иесли верить слухамон обладал магической способностью прорубаться сквозь любые чары, пытающиеся его остановить. Мне как-то не хотелось проверять лично, так ли это на самом деле.
Что ж, рад, что мы хоть в чем-то согласны, вздохнул я. Приятно было пообщаться. Я повернулся и пошел мимо него к дороге.
Морган остановил меня, вцепившись лапищей в плечо:
Я с тобой еще не разобрался, Дрезден.
Я ни за что не посмел бы сцепиться с Морганом, исполняющим свои обязанности надзирателя, назначенного Белым Советом. Но теперь он выступал в другом амплуа. Спрятав меч, он действовал самостоятельно и с точки зрения правомочий не отличался от любого другогово всяком случае, с формальной точки зрения. По части формальностей Морган был большой специалист. Ему удалось за считаные минуты напугать меня, а потом разозлить. Теперь он пытался меня дразнить. Терпеть не могу, когда меня дразнят.
Поэтому я рискнул. Свободной рукой я размахнулся и изо всех сил двинул его в зубы.
Пожалуй, удар не столько причинил ему боль, сколько ошеломил. Он отшатнулся от меня, выпустив мое плечо, и изумленно выпучил на меня глаза. Потом ощупал рот рукой, а когда отнял ее, на пальцах блестела кровь.
Широко расставив ноги, я повернулся к нему, избегая встречаться с ним взглядом.
Не смей прикасаться ко мне!
Морган продолжал смотреть на меня. А потом лицо его исказилось от ярости: зубы стиснулись, на висках набухли жилы.
Да как ты посмел? прошипел он. Ударить меня?
Легко, отозвался я. Если вы созовете по моему делу Совет, я буду относиться к вам со всем подобающим уважением. Но если это личные разборки, я знать о них не желаю.
Господи, у него из ушей пар пошел, пока он пытался это переварить. Он искал повода обрушиться на меня, и тут до него дошло, что повода-то и не нашлосьво всяком случае, законного. С мозгами у него была напряженкане помню, говорил ли я уже об этом, и Закон он чтил свято.
Ты дурак, Дрезден, выпалил он наконец. Маленький наглый дурак.
Возможно, согласился я и на всякий случай приготовился делать ноги.
Да, у меня нет привычки бежать от того, что меня пугает, но и затевать безнадежную битву у меня тоже нет ни малейшего желания. К тому же у Моргана имелось преимущество в многолетнем опытеи уж, во всяком случае, в сотне фунтов веса. Тем, что мне удалось съездить ему по морде, я был обязан лишь внезапности. Второй раз этот номер не прошел бы.
Вчера вечером кто-то убил двух людей, Дрезден. Убил, пользуясь магией. Я думаю, это сделал ты. И когда я выясню, как тебе это удалось, и докажу твою причастность, не надейся, что тебе удастся прожить достаточно долго, чтобы успеть наложить эти чары на меня. Морган замолчал и вытер рукой кровь с разбитого рта.
Теперь настал уже мой черед выпучить глаза. Шестеренки в моей голове отчаянно отказывались цепляться одна за другую, не в силах угнаться за таким поворотом дел. Это, значит, Морган решил, что убийцая? И, поскольку собственного ума у Моргана небогато, это означает, что Белый Совет считает так же? Вот блин
Конечно, с узколобой Моргановой точки зрения все выглядело вполне логично. Кто-то убит чародеем. Ячародей, уже уличенный в убийстве с помощью магии, хотя то, что это сочли самообороной, и уберегло меня от суровой кары. Вот копыте всегда проверяют людей, уже преступивших закон, прежде чем искать среди остальных. И если я правильно понимал положение дел, Морган тоже был своего рода копом.
А также, если я правильно понимал положение дел, меня тоже считали опасным мошенником.
Да вы шутите, возмутился я. Вы что, и правда считаете, что это моих рук дело?
Он злобно ощерился. Впрочем, голос его, когда он заговорил, был полон неколебимой уверенности.
Не прикидывайся дурачком, Дрезден. Не сомневаюсь, ты представляешься себе великим умником, которому по плечу выдумать что-то такое, чего нам, замшелому старичью, раскусить не по зубам. Ты заблуждаешься. Мы выясним, как ты это проделал, и докажем, что это проделал именно ты. И когда мы это сделаем, я лично постараюсь, чтобы ты никому и никогда больше не смог причинить вреда.
Поберегите силы, сказал я. Мне было трудно, чертовски трудно заставить свой голос звучать так невозмутимо, как мне хотелось. Я этого не делал. Но я помогаю полиции найти того, кто сделал это на самом деле.