Фуга с огнёмсборникКонстантин Бояндин
Пламя заката
1
Павел всегда просыпался ровно за пять минут до будильника. Самым неприятным было заставить себя вылезти из-под одеяла и выключить мерзкое устройство, прежде чем оно заверещит. Прежде, чем Маша потребует из соседней комнаты «выключить эту гадость».
На этот раз удалось заставить себя вылезти из-под одеяла за минуту до срока. Павел неловко нажал на кнопку и будильникстаринная, советских ещё времён прямоугольная электронная игрушка, упал. Удар был негромким, но будильник выключился.
И уже не включался. Павел беззвучно выругалсяставить будильник было единственным способом проснуться в нужное время. Рефлекс? И вот теперь
Он посмотрел на наручные часы. Мама дорогая! Мусорная машина будет через три минуты. Вчера проспал еёесли и сегодня не успеть, Маша будет ворчать до вечера. Павел торопливо оделся, прислушиваясь к звукам за окном. Успел. Бесшумно, как привидение, скользнул на кухню, подхватил приготовленный пакет, и уже через минуту спускался по лестнице. Будильник тоже покоился в пакете. Мастер сказал: уроните ещё развсё, можете дальше помойки не нести. Уже не починить. «Прощай, друг, подумал Павел невесело, буду учиться просыпаться сам».
Странно, но во дворе никого не было. И машина приезжать не торопилась. Ну денёк начинается, одно словопятница! В пятницу всегда всё и везде наперекосяк. Вот, началось уже.
Не будет её, сообщила, грузно проковыляв мимо, соседка из дальнего подъезда. К шестому дому несите.
К шестому дому. Павел вновь выругался. Уже не беззвучно. Старушкам, живущим на первых этажах соседнего, шестого, дома не лень караулить свою драгоценную помойку и устраивать жуткий скандал, когда кто-то «чужой» оставляет там мусор. Скандалят долго и громко, а замеченный пакет могут вполне принести обратно и вытряхнуть под дверью. Такое бывало.
Если выкинет эта бабушка-колобок, ей сойдёт с рук. А вот Павлу
«Дожили», подумал Павел в который раз. «Люди готовы удавить за то, что кто-то чужой оставляет мусор в их мусорном баке».
В этот раз повезло: обе старушки, обыкновенно стоявшие «на часах», были увлечены разговором. Павел осторожно и бесшумно избавился от поклажи и подумал, уже повернувшись лицом к своему дому, так ли хочется сразу назад? Зайти в магазин, что ли, купить там кефира Виктория последнее время обожает кефир. И любит поддразнивать маму, когда та ворчит, что кефир по утрам пьют только алкоголики. «Вот мы с папой после вчерашнего и пьём»
Утро уже, а темно как! Тучи ползут над головой, цепляясь косматым брюхом за вышки и деревья, а из прорех падает неприятная, мелкая водяная крупа. Днём это выглядело бы великолепно и даже величественно: огонь под ногами, оранжевая чешуя огромного дракона, золотые скорлупки, горящий ковёр Как только ни называют листву.
Ветер выскочил из-за поворота и швырнул Павлу в лицо пригоршню водяных капель, присыпал волосы сухими листьями. Павел не сразу прочихался, столько воды попало в горло. Ина какой-то мигподумал, что заблудился. Кругом темень, он на тропинке, кусты со всех сторон. Конечно, тут всё понятно, вон тамего дом. «Нет, не пойду сейчас в магазин, подумал Павел. Вика попроситпойду. Она попросит, конечно. А сейчас просто постою.»
Очень не хотелось возвращаться домой. Вскоре начнётся день, а в пятницу самые неприятные, самые тупые заказы. Тупые своей обыденностью.
Павелстоляр от бога. Так сказал когда-то учитель «по труду». Но вот не удалось пока заниматься тем, чем хочется. А приходится ставить двери, да делать столы с табуретками, по пятницам, во всяком случае.
На короткое, неприятное мгновение Павлу захотелось, чтобы всё вокруг исчезло, всё, раз и навсегда. И снова помутилось перед глазами. Домой. Прийти домой, включить лампу, сесть и сделать вид, что работает. Рисовать то, что так и останется только мечтой на бумаге. Вроде бы и лет человеку всего тридцать два, а уже кажется, что вся жизнь прошла.
..Павел шёл, погружённый в мысли, и не сразу обратил внимание на старуху у подъезда. Что она делает в такую рань? Уже сидит на лавочке, а до рассвета ещё ой как далеко. Дремлет? Сидит, согнувшись, опираясь о палочку.
Здравствуй, здравствуй, неожиданно пробасила она, подняв голову. В магазине твоя, в магазине. Пять минут, как убежала. Скоро вернётся, хлеба у неё дома нет
«Моя»? Павел повторил ошарашенно. Старуха говорила так, словно давно и хорошо его знает. Но откуда?! И лицо её знакомосмутно, но знакомо. Что за чушь! Не живёт такая в этом доме, уж за пять лет со всеми повидался-познакомился!
Твоя, твоя. Старуха погрозила пальцем. Афанасьевна всё видит! А колечко, она перешла на заговорщический шёпот, мог бы и снять, снять.
Павел машинально перевёл взгляд на правую рукуна обручальное кольцо. И злость накатила О чём болтает старуха?!
Спасибо за совет! саркастически отозвался он, поправил капюшонзябко. Подошёл к двери. Что за новость? Куда делся домофон, кнопки, почему подъезд открыт всем подряд?!
Из дома, что ли, выгнали? осведомилась Афанасьевна вслед. Заходи, заходи, чего мёрзнуть на улице. В подъезде-то теплее.
В подъезде оказалось и впрямь тепло ичисто, как ни странно. Запахи, куда без нихзастоялый табачный дым, кошки и собакипахнет, убирай не убирай. Но чисто! И без домофона!
Я сплю? поинтересовался Павел, ещё раз осмотрев своё облачение. Домашние брюки и домашняя же майка, лёгкая осенняя «огородная» курткав ней обычно выезжает к тёще в огород, когда никак не отвертеться. Кроссовкиединственная не поношенная, не затрапезная деталь одежды.
М-да, сходил выкинуть мусор.
Павел обнаружил, что стоит у дверисвоей двери. Своей, да не своей. Номер тот же, и подъезд тот же, и соседская дверь, ближайшая, та же. А вот сама дверь другая. И замок другой.
Можно и не пробовать вставлять ключ. Не подойдёт. И мобильника не взял, умник. Думал, что выйдет минуты на три. Павел осторожно толкнул дверь, физически ощущая, как соседка напротив буравит ему спину взглядом через глазок. Да и пёс с ней, пусть смотрит.
Шаги внизу. Дверь впустила обрывок реплики громогласной Афанасьевны. Интересно, кому она успеет доложить о его, Павла, визите к «своей»?
Павел принялся спускаться по лестнице, сам не очень понимая, куда сейчас пойдёт и зачем. Но
Паша?! Радость, нетвосторг в её голосе. У Павла перехватило дыхание. Не может быть Этого не может быть, потому что не может быть никогда!
«Тебя не существует», чуть не сказал он. Но это длилось недолгои Павел, который минут двадцать назад вышел, чтобы вынести мусор, тут же сдался и исчез. А другой Павел, едва не спятивший когда-то от грёз, принял командование.
Павел ощутил восторг. Она здесь значит, всё это не видения, не бред и не выдумки! Она здесь!
Лена?! Имя пришло не сразу. Низенькая, худенькая, черноволосая Стоп, почему черноволосая?
Она бросилась к нему на грудь.
Пришёл, прошептала она. Я знала, знала, что ты придёшь! С утра знала! Подумала, что дома ничего нет
Я пришёл. Он прижал её к себе, а мысли текли в голове и путались, путались. Главнаягде его квартира, где Мария и Викторияугасла, перестала беспокоить, утратила смысл.
Идём! Она схватила его за рукав. Афанасьевна мне уже доложила, рассмеялась она тихонько. Ты на неё не ворчи, а то она всем-всем рассказывает потом, когда ты был да почему Не сердишься?
На кого? опешил Павел. Елена стояла, уже погрузив ключ в замочную скважину.
На Афанасьевну. Если сердишься, не пущу!
Да не сержусь я! Если Павел и покривил душой, то совсем немножко.
Елена приподнялась на цыпочки и поцеловала его. В губы. И прежний Павел, который был в здравом уме и твёрдой памяти минут двадцать назад, окончательно был повержен.
Павел прижал её к себе Осознавая, что на них сейчас смотрят. Плевать! Это она, она запах её волос, её голос, вкус губ Пусть смотрят кто хочет, и пошли все к чёрту!
Она долго не отпускала его. Но всё же отпустила.
Заходи. Она открыла дверь и с силой потянула Павла внутрь. Закрой на щеколду!