Наверное, Гертруда хотела бы закончить на этом разговор. Но у собеседника остался вопрос. Или, вернее, возник, вот прямо сейчас. И он его задал, а хозяйка комнаты разговорилась, и, возможно, потеряла бдительность. А может бытьполагала, что здесь нет ничего особенного, или что это секрет полишинеля. Не думая, что даже для тех двоих, что смогли пока что стать единственными зрителями, сказанное будет откровением.
Вы сказаликомпьютер, искусственный интеллект, который находится в этом городе. А что ещё он делает? Это же должен быть мощный компьютер
Конечно. Его и сделали таким. Другого такого нет во всём мире, а я помогала создать принципы его работы! Это Гертруда сказала с гордостью. А что он делает сейчас? Создаёт законы, по которым живут наши города. Когда они строились, когда люди переезжали сюда, мы с самого начала установили, что не будет никакой демократии. Люди ведь не просто слабы. Люди хотят потреблять и потреблять. И они проголосуют за каждого, кто им это пообещает, а потом эти обещания придётся выполнять Нет, мы не могли допустить такого. Мы должны были установить такой режим жизни, при котором максимальное количество людей потребит минимум ресурсов. А чтобы рассчитать, как это сделать наиболее эффективно, и нужен искусственный интеллект. Он работает максимально близко к настоящему. Но толькоон сам не изменит убеждений. Он лучше человека. И посмотрите, сейчас тех, кто создавал его, уже нет в живых. Я, кажется, осталась последней, но я не разбираюсь в компьютерах, я была одной из тех, кто формулировал принципы, по которым наш «мозг», так мы его называли, будет решать возникающие задачи. Он лучше любого правительства. И этим мы можем гордиться
Интервью скоро закончилось. А Ян с Лаурой какое-то время сидели молча. Им нужно было переварить услышанное. Наконец, девушка сказала:
Господи Я даже представить себе такого не могла
Я даже не задумывался: а откуда берутся все эти законы, по которым мы живём? поддержал её Ян. Какими же мы все были идиотами Неужели этого вопроса не задал себе даже Док? Он ведь, в отличие от нас, былфилософом! Но ты только подумай, что смогли сделать эти люди. Надо сказать, умные, этого у них не отнимешь. Онине просто сумели уничтожить тот мир, в котором они жили, и который считали несправедливым. Они сумели убедить людейотказаться от естественных желаний, от потребностей. От того, чтобы быть самими собой. От желания жить лучше. И от права самим определять свою судьбу. От цивилизации, ведь цивилизованные люди, которые хотят жить лучше, для нихзло. Они были фанатиками, сумевшими заразить всех этими идеями, и убедить переехать туда, где эти идеи реализовывались столько людей, что прежний мир не смог нормально существовать, и за ними последовали даже те, кто не очень-то и желал Но главное не в этом. Они отказались от демократии, Гертруда права: если бы люди могли выбирать себе руководителей, те, кто предлагаетотказаться от самих себя, не смогли бы долго быть у власти. А чем её заменить? Диктатурой? Но диктаторы, даже фанатики, смертны. А что, если следующий не будет разделять их идей? И они, пользуясь тем, что люди привыкли доверять компьютерам, создали компьютерного диктатора. Искусственный интеллект, но интеллект такой же фанатичный, каким был их собственный. И этот искусственный фанатик продолжает определять нашу жизнь, не только в этом городе, а во всех других городах, построенных ими Люди не задают вопросов, откуда берутся законы, по которым они живут, и кто, собственно, ими руководит. Потому что привыкли. А искусственный фанатик любой вопрос, который нужно решить, решает, не исходя из того, чтобы лучше было людям, а из того, чтобы их как можно больше ограничить во всём. В передвижении, в жилье, в вещах, даже в еде
Да, ты помнишь, с чего начинал Док?
Конечно. Меня ещё тогда, когда он рассказывал об этом, поразило это: кому вообще могла прийти в голову такая мысль? Дать людям такую пищу, чтобы создавала иллюзию сытости и здоровья, но чтобы у человека не было силни на то, чтобы делать что-то такое, чего не могут сделать другие, чтобы они не завидовали. Ни на то, чтобы изменять что-то вокруг себя Ни на то, чтобы думать, а то вдруг додумается до какой-нибудь крамолы Человеку такое средство достижения цели просто в голову бы не пришло. А искусственному интеллекту, спроектированному так, чтобы решать задачи, вовсе не исходя из интересов людей, пожалуйста!
Так что мы будем делать? Разрешим Гидеону опубликовать интервью? спросила Лаура. Чтобы они узнали, что делают с нимистолько лет!
Нет, разумеется. Это ничего не даст. Интервью посмотрит не так много людей, а из тех, кто увидит, мало кто сделает нужные нам выводы. А если и сделает, дальше-то что? Это ничего не изменит. Не говоря уже о том, что тот же самый контрольный отдел сделает всё возможное, чтобы это интервью отовсюду «вычистить». Кстати, опасность будет грозить не только Гидеону, но и самой Гертруде. Хотячто ей-то сделают, в её возрасте
Ноэто же нельзя так оставлять! всплеснула руками девушка. То, что она узнала, стало для неё потрясением, даже несмотря на то, что она давно была единомышленницей Дока.
А я и не собираюсь это так оставлять, твёрдо ответил Ян.
Так что ты хочешь сделать?
То, что мне легче, как инженеру и специалисту по компьютерам. Найти этот «мозг»
И уничтожить? Но ведь тогдаможет воцариться хаос
Ян улыбнулся, впервые после того, как посмотрел интервью, и молча покачал головой.
25
25.
Вот это уже что-то, с чего можно начинать!
Удовлетворённый кивок начальника вызвал у Антуана Гама ощущение, как будто по внутренностям разливается приятное тепло. Сотрудник контрольного отдела понимал, что, вообще-то, идёт на риск, выставляя напоказ свою заочную борьбу с Яном Хенриксоном, без наличия прямых доказательств. Особенно с учётом того факта, что у него подруга служит в полиции. А теперь выяснялось, что риск был оправдан. Выявление не просто потенциального, а действительно подозреваемого в злонамеренной деятельности, это большой шаг в карьере. Во всяком случае, фундамент на будущее. А если ещё и подтвердится существование организации
Что именно начинать? Вы дадите приказ о задержании? На самом деле, Антуан понимал, что оснований для этого недостаточно. Пока. Но в бюрократических играх всегда один принцип: получаешь меньше, чем просишь, но чем больше просишь, тем больше получаешь. А он, в сущности, и не просил
Нет. Но вот сектор наблюдения мы задействуем, решил начальник. Это было именно то, чего добивался Антуан: сектор наблюдения занимался тем, что вытекало из его названия, причём во всех сферах, его сотрудники могли вести слежку на улице, даже устанавливать микрофон или камеру в квартире объекта, и, уж конечно, следили, чем он занимался в компьютерных сетях.
И что же мы им скажем?
Сами решите. Это ваша находка, вам их и инструктировать, что нужно узнать об объекте. Но пока только об одном. Полицейскую не трогать, она может заметить наш интерес, вынес вердикт начальник.
Впрочем, Антуан Гам был рад и этому. На самом деле, позволить самому проинструктировать наблюдателей, это был королевский подарок. Обычно такую возможность начальник оставлял за собой, поскольку инструктирующий вместе с начальником сектора наблюдения решали, какие ресурсы задействовать. И вот теперь часть задачи с их, аналитиков, стороны поручили именно ему. Разумеется, он постарается сделать так, чтобы ресурсы были задействованы как можно более значительные, а наблюдение за объектом было как можно более плотным.
Собственно, прямо от начальника он и отправился к лифту, на котором поднялся двумя этажами выше, где и находился тот самый сектор наблюдения. И, разумеется, нужные решения были приняты быстро, и доведены до исполнителей, а ими были не только сотрудники контрольного отдела.
Надо же! Убийца думал, что следующая операция будет сложной, а туттакая удача! И кто же льёт воду на его мельницу? Контрольный отдел! Его соперники в этой борьбе. Хотя и не противники. Или всё-такиони тоже враги? Как бы отреагировал контрольный отдел, если бы узнал, не только, кто он, но и почему делает то, что делает?