Тон остался бодрым и деловым, но Тим расслышал в нем озабоченность, да и сам уже ощутил что-то. Снова щекотку, только изнутри, будто пристальный и недобрый взгляд отыскал, наконец, и проткнул до самого позвоночника. Голова даже закружилась, пришлось упереться руками в столешницу.
Если полегчает, то намалюем вот это, вдобавок начертим такую вот штуку, продолжил Арчибальд с интонацией психиатра, а простой карандаш в его пальцах порхал как у мастера графического рисунка. Малевал и чертил. На столе перед Славой появилась затейливая фигура, вроде звезды с кривыми лучами, у себя за спиной Арчибальд изобразил с десяток неведомых знаков, а в завершение вырисовал что-то мелкое на оставшихся трех стенах. Таракан шевельнул усами и скрылся, наконец, в ведре.
Считайте, что мы под куполом, и никто нас теперь не подслушает. Рассказывайте!
Да было б чего, голос Славы стал совсем тихим, будто сквозь подушку. Зато щекотка исчезла. Тим перевел дыхание и выпрямилсялипкая клеенка потянулась за ладонями, отклеилась со всхлипом.
Я тогда один жил. С работы приехал поздно, дверь заперта, а он уже в квартире. Илиона. Свет не включился, а этот в кресле моем сидит, не разглядишь. Голос, будто игрушка компьютерная вроде, ничего такого, а меня пробрало. Оцепенел и стою перед ним.
Понятно, со всеми бывает, тон Арчибальда стал почти дружеским. Он вас заставил ему помогать, не так ли?
Всего разок! Сообщить, когда Володя вернется из командировки. Он как раз был в отъезде, по бизнесу, Танюша сидела с ребенком то есть, с вами, молодой человек. Этот сказал, что хочет им сделать сюрприз, появиться с подарком. Что я мог подумать?!
Да, разумеется, ничего плохого. Откуда должен был вернуться Владимир?
Из Москвы, по-моему. Хотя, Таня и про Анапу говорила он ведь всегда подолгу ездил, но не распространялся.
Как вы держали связь с этим человеком?
Да, какая там связь! Позвонил ему разок, сказал, про Володю ну, и что на выезд собираются. Знаете, в нашем поселке медицина не очень, они были вынуждены ездить в город, ради ребенка. Потом хотел сказать, что не буду делать всё прочее, набрал еще раз, а номер уже недоступен
Ну-ну, продолжайте, улыбнулся Арчибальд. «Всё прочее» это что?
Слава молчал. Наливался не бледностью даже, а синевой, будто зимнее снеговое облако. За дверью прошуршалинаверняка, малолетняя подруга подслушивает.
Вам всё равно придется сказать, Вячеслав Борисович. Что это было: булавка, иголка, пакет со смесью? Может, две птичьих косточки, связанные ниткой? Что именно он дал?
Б-булавка, да. Простая, такие у каждой женщины при себе есть, потому я и решил
Потому и решили, что ничего в ней страшного. Прицепили ее к одежде Владимира, или Татьяны и предпочли забыть. Тем более, награда за этакий пустяк оказалась вполне достойной, не правда ли? Всё имущество погибших. О нем ведь никто не вспомнил, почему-то, и вы решили, что незнакомец всесилен.
Слава икнул. Лицо понемногу обретало нормальный цвет, а там и уверенность вернется. Исповедовался, типа! Как злодеи в кино! Потом убедит себя, что плохого не делал, и вообще, привиделось ему! Будет дальше жить со своей неряшливой подругой, а родители Тима сейчас
Испугался, вот и всё, произнес Слава медленно и отчетливо. Понимал, что какая-то гадость, но не смог его послать, правда. Потом узнал, что там было, сон потерял. Все годы ждал, когда этот вернется. Что со мной дальше?
А чего бы вы хотели? спросил Арчибальд без всяких уже эмоций. Пару секунд разглядывал сидящего, потом в руках появилась кухонная тряпка, взялся стирать свои художества отовсюду.
Мы не судьи и не палачи, но за каждое дело воздастся каждому, Вячеслав Борисович. Это не Библия, а естественный закон. Живите, если получится.
Ксюши за дверью не оказалосьили спряталась шустро, или есть тут, кому шелестеть, помимо нее. Хозяин квартиры следом не вышел. Остался сидеть, будто сдутая резиновая кукла.
***
Ну, и зря вы так! вырвалось у Тима, когда ехали по вечерним улочкам. Всё красиво, базару нет, только жить у него нормально получится! И слова эти ваши забудет через час! Могли бы колдануть, чтобы без следов, типа сам заболел!
Зуб за зуб, глаз за глаз? Ты меня с кем-то путаешь, Тимофей. Я не бабка-ворожея, порчу наводить не обучен. А он, конечно, предатель, но ведь не убийца.
Реально?! А чё там за булавка тогда?!
Обычная, с наговором. Низшие твари не могут сами определить жертву, ее нужно пометить словами, или предметом. И отворить «брешь».
Ага, помню. Когда затворять поедем?
Завтра, прямо с утра. Твоему дяде Коле как раз хватит времени, чтобы прийти в себя окончательно. Ты, кстати, на море бывал хоть раз?
Откуда бы?!
Побываешь, если всё получится. Сейчас там, конечно, самый сезон, засилье отдыхающих, да и в Москве не протолкнуться, но ждать мы не можем. Надо выяснить, кто и почему заказал твоих. А обиды забудь, не стоят они того.
Базару нет, подставлю правую щеку, или какую там надо! Две сразу!
Тоже лишнее, сказал Арчибальд, сворачивая к детдому. Мне вот показалось, что Слава уже наказан, хоть и не понял этого. Здоровье не богатырское, годы не молодые, а интерес подруги к нему насквозь корыстный. Предвижу одинокую, нищую, больную старость, чего и врагу бы не пожелал. Всё, украденное у твоей семьи, встанет ему костью в горле, потому не жалей об этом и научись отпускать материальные блага. Людей отпустить сложнее, поверь.
Вам хорошо говорить чем вы его напугали, кстати? Реально где-то служите, или подделка?
Разумеется, служу, усмехнулся Арчибальд, и перед носом Тима раскрылось нечто. Документ цветов российского триколора, заполненный невнятными значками. Через пару секунд сквозь разводы увиделся текст: «Министерство внутренних», нет, другое. «Агентство по борьбе» опять не то!
Снова гипноз?
Снова технологии, молодой человек. Оптические фокусы. Каждый увидит то, что захочет узреть, и абсолютно никакого мошенничества!
Охранник Паша разнообразием не удивилкопался себе в телефоне под бодрую музыку битвы. На Тима глянул мельком, лицо вдруг напряглось, будто директрису узрел.
Всё нормально?
Да это тебе виднее! Меня вот уже задолбали спрашивать, где ты был и чего делал!
Менты что ли? вопрос прозвучал небрежно, а колотящееся сердце к протоколу не подошьешь. Ты ж знаешь, я чист как белый лист!
Корешам своим расскажешь! Они тебе предъявить собираются, задницей чую, совсем нехорошо расспрашивали! Может, реально в полицию сообщим?
Обойдусь. У меня от братвы секретов нет!
По коридору шел уверенно, разболтанной «босяцкой» походкой, но сердце в груди удерживал с трудом. До утра при таком раскладе можно вовсе не дотянутьсвистнут с улицы, да и вызовут на разговор. Позвонить-таки Арчибальду, нажаловаться? Спасите-помогите, обижают!
Хоть бы научил чему-нибудь! высказал Тим, в сердцах, туалетной кафельной стене. Одни понты, а толку ноль! Я колду-ун, я круче тучи!
Стена не ответила, зато в соседней кабинке кто-то отчетливо зашебуршал. Только этого не хватало! Пойдут теперь разговоры и смешки за спиной, как над дурачком!
Ладно, перезвоню! Бывай, брателло! сказал чуть громче необходимого и двинул на выход с телефоном в руке. В кабинку глянул искоса, тормознул, посмотрел еще раз. Никого! Ни в этой, ни во всех других.
У нас тут тоже домовой живет? Или сортирный? Скоро чертиков буду видеть, ништяк!
Настроение вдруг улучшилось, и остаток вечера ощущал себя посвященным. Типа супергероя, или сказочного существа, которое класть хотело на всех гоблинов, хоть с большой, хоть с маленькой буквы!
***
Арчибальд прикатил с утра пораньше. На той же машине, но преобразившийся: вместо классики одет в брезентовый комбинезон с ботинками-берцами, седины скрыты под зеленой банданой, даже пахнет от него не парфюмом, а антикомариным спреем.
Вот ни фига себе!
Так я выгляжу аутентичнее для здешних мест? Вот и хорошо. У тебя самого другой одежды не имеется?
Мне в этой норм, глянул Тим на неизменный свой «adidas» и той же фирмы кроссовки. Или мы будем по болотам бродить?
Кто бы знал. Едем, время дорого!
Главным и самым приятным сюрпризом стал дядя Колябодрый, чистый, деловитый, даже выбритый до синевы. На Арчибальда глянул с подозрением, но в дом пригласил.