Зачем они изуродовали берег? возмутилась Молли. И как они успели это выстроить всего за год?!
Промышленная революция, сказал Бен тоном, каким другие сказали бы «вкуснейший пирог» или «прекрасная девушка». Ну надо же! Я думал, сюда она доберется лет через пятьдесят.
Это фабрики Каллахана, внезапно пояснил моряк. Даже я про них слышал.
А что они производят? с острым любопытством спросил Бен.
Но моряк только пожал плечами и молча переставил парус.
Глава 2Дом, милый дом
Мы сошли на берег, и я мысленно вычеркнул из списка пункт «добраться до Ирландии».
Сердце рвется, мрачно заявила Молли, оглядывая толчею на берегу. Тут было так зелено!
Ну, ты сама говорила, что вам трудно найти работу дома, вот и едете в Лондон, философски изрек Бен: по его меркам это была невероятно любезная поддержка. Теперь тут можно работать, это же хорошо, разве нет?
Какой же вы черствый! взревела Молли. Не разговариваю с вами!
Бен быстро утешился: он любил все новое и принялся жадно оглядывать улицу, хоть в ней не было ничего экзотического. Беднее, чем в Лондоне, а в остальном картина знакомая: торговцы, экипажи, спешащие куда-то люди. Только минут через двадцать до меня дошло, чего тут не хватает.
А где восставшие? спросил я.
И правда: никто не прятался по домам, как в Лондоне, жизнь шла своим чередом. Неужели газеты ошиблись, и бедствие накрыло не всю Великобританию? Я завертел головой в поисках чего-то, что могло бы внести ясность, и заметил на стенах домов потрепанные листы бумаги, похожие на вырванные из книги страницы. Но зачем лепить их на стены? Такого я еще не видел. Я подошел ближе.
Встречал такие объявления в Лондоне, тоном эксперта сказал Бен, остановившись рядом со мной. Бумаги, на которых люди пишут, что хотят продать или купить. Но я раньше не видел, чтобы их печатали на станке. О, гляди, они не от частного лица, это фабрика рассказывает о своих товарах. Какой отличный способ донести мысль до большого числа людей! Возмутительно, что первыми до такого дошли в Ирландии.
Я понимал его возмущение: наш отец участвовал в войне за присоединение Ирландии к Великобритании, и в пансионе нас всегда учили, что дикие островитяне-ирландцы жили впроголодь, не умели читать и не знали света культуры, пока наш великий народ не пришел освободить их от невежества, взамен потребовав всего-то налоги и подчинение нашему королю. Для насповод для гордости, а для нихвыгодная сделка, вообще-то! Конечно, Молли принялась бы возражать, но столько образованных людей просто не могут ошибаться.
А Бен все не отрывался от объявлений, хотя эти штуки никак не отвечали на вопрос, где восставшие. Я тоже присмотрелся и тут-то понял, зачем на них картинки: там, где мало кто умеет читать, это, видимо, необходимо.
Мне нравится этот Каллахан. Хотел бы я с ним познакомиться, заинтересованно пробормотал Бен. Наука на службе жизни! Вот об этом я всегда и говорил!
И правда, на всех объявлениях повторялась одна и та же фраза: «Каллахан меняет ваш мир!» и эмблема: шестеренка и элегантно обвившийся вокруг нее вьюнок. Этот Каллахан предлагал дрова, уголь, готовое платье, сталь, зубной порошок, я не мог понять, как один человек может делать столько всего одновременно. А еще я вспомнил, где видел тот же знак: на борту некоторых кораблей в порту Ливерпуля. И Бен, похоже, вспомнил тоже.
Какое производство наладил! Лодки, уголь, сталь. Наверное, он англичанин, одобрил Бен.
А вот и нет! взревела Молли, вся потная от того, что ей приходилось тащить узел с деталями машины Бена. Это наша, ирландская фамилия, выкусите! У нас тоже великие люди есть!
Потом она увидела что-то и помрачнела. Я проследил за ее взглядом. На железной решетке, окружавшей унылое новое здание, многократно повторялся тот же знак: шестеренка, обвитая вьюнком.
О, это его заводы, восхитился Бен. А производят они, видимо
Адское пламя! взвыла Молли, ткнув пальцем в дым, валящий из труб.
Мои эстетические чувства этот дым тоже оскорблял. Бен, впрочем, нашего мнения не разделил.
По-моему, все должны сказать ему спасибо. Будущее создают люди с воображением, деловой хваткой и смелыми идеями, заявил Бен, явно имея в виду и себя.
Да тут все было куда лучше: поле, здания не выше двух этажей!
В общем, деревня.
Еще одно слово, и останетесь без крыши над головой, бросила Молли и зашагала дальше, потому что я вас тут брошу и пойду домой одна. Посмотрим, как вы запоете!
Запоем отлично, сказал Бен, ткнув в еще одно объявление. Тут написано, что Каллахан открыл комфортную гостиницу для приезжих по адресу Говард-стрит, шесть.
Молли зашипела и ускорила шаг.
Чтобы строить новый мир, надо подвинуть старый, в этом и состоит труд ученых и коммерсантов! крикнул ей вслед Бен и все-таки умолк, влюбленно провожая взглядом каждое новое объявление.
В том, что он нашел бы общий язык с этим типом, я не сомневался. А потом Бен увидел одно объявление, самое новое, даже чернила еще блестели, и удивленно остановился. Я посмотрел туда же.
Вот так мы и узнали, почему на улицах города нам не встретилось ни одного восставшего. Газеты не ошибались, катастрофа произошла по всему королевству, и тут тоже, вот только На картинке был очень похоже изображен восставший, со стеклянным взглядом бредущий в большое некрасивое здание, а подпись гласила: «Не искать причины, а принимать меры! Ведите бродящих мертвецов на фабрику Каллахана по адресу Ред-стрит, 1, за каждого10 шиллингов наличными. Очистим город вместе!»
Сумма была напечатана особенно крупно, чтобы даже те, кто не умеет читать, поняли, что можно заработать. И, судя по отсутствию восставших, идея пользовалась успехом.
Десять шиллингов! процедила Молли, которая мгновенно ухватила суть, даже будучи неграмотной. Хорошие деньги.
«Не вздумай избавиться от меня за такую мелочь», подумал я.
Идемте, пока нашего мистера тут кто-нибудь не прикарманил, сказала Молли, пристыдив меня своей добротой. Всего два часа пешком, если поднажмем. Мы живем в деревне, тут недалеко. Я каждую пятницу, как на ферме дела закончу, в город ходила работу поискать. Вот на этой площади мы собирались. Однажды услышала: ищут работников в Лондони решилась. А теперь тут кто? Никого! Злые дела творятся.
Очень злые, проворчал Бен, таща меня следом за собой по плохо уложенной брусчатке. Безработица побеждена, ну что за кошмар!
Конечно, я предпочел бы сразу приступить к поискам деревни праведников, но идея отдохнуть где-нибудь в безопасности, полежать неподвижно, как камень, казалась такой соблазнительной, что я не стал спорить.
Не объясняй своим родичам, что я не совсем живой, пробормотал я, удивившись, как же трудно стало говорить.
А то они не заметят!
Если я буду достаточно учтив, не заметят.
Да почему вы вечно прикидываетесь? буркнула Молли, косясь на меня.
Правда далеко не всегда лучше, чем ложь.
Но правдивееточно. Неужто боитесь, что вас за десять шиллингов загонят? Мои родичи не такие! Какой же вы иногда противный человек!
И еще мы никому не скажем, что восставшие появились из-за нас, продолжил я, и глазом не моргнув. Потому что не мог моргать, ха-ха. Если скажешь хоть кому-то, Молли, я буду очень раздосадован.
Напугали, аж коленки дрожат. Вранье и скрытность до добра не доводят, извольте запомнить. Хотя этому вас еще в детстве должны были учить, теперь уж, видать, поздно.
Ой, вот тебя забыл спросить! вспылил я, и Молли обиженно отвернулась.
Но я просто не доверял никому на свете, кроме себя, и эта линия поведения никогда меня не подводила. Бен и Моллиславные, но спасти Великобританию и себя заодно могу только я.
Яграф Джон Гленгалл, и ничто меня не остановит.
* * *
Кроме ужасных, изрытых колеями дорог! Шли мы куда больше двух часов. Если точнее, то целую вечность, и это притом что провожатый у нас был весьма резвый. Надеюсь, не я всех задерживал. От усталости я еле переставлял ноги, движения были деревянными, неестественными, и это сослужило мне плохую службу: не успели мы дойти до окраины города, как к нашей процессии пристал какой-то мужчина.