Об исторических корнях, или Вид с открытки
Просыпаясь теперь каждое утро и оглядываясь вокруг, Гвендолин думала только об одном: нет, этого просто не может быть, это все сон. Или же сказка, вроде «Принцессы на горошине». Последнее наблюдение было вызвано тем, что спала она на очень мягкой и пышной перине, которую прислуга каждый вечер взбивала и тщательно крахмалила. Джейсона в это время рядом уже не было, он уходил каждый раз рано и неслышно, но простыни еще хранили его отпечаток и почти неуловимый запах. Прижавшись к постели лицом и несколько раз с наслаждением вдохнув, девушка вставала, распахивала окно и с восторгом глядела на оживленные улицы Детройта. Отель класса «люкс», в котором они остановились, находился в самом центре города, и клаксоны автомобилей, которыми так славился «Мотор-сити», разрывали воздух постоянно. Но здесь они звучали как-то по-особенному, не так, как в Чикаго, создавая неповторимую симфонию городского шума, которая, будь она переведена в ноты и записана на бумаге, наверняка стала бы модным хитом.
Перебрались они в Мичиган с неделю назад и сняли один из самых дорогих номеров в отеле. Откуда у Джейсона взялись на это деньги, Гвендолин не знала. Она вообще почти ничего не знала о нем, этом странном во всех отношениях молодом человеке. У него водились бешеные деньги, хотя она ни разу не видела при нем кошелька или чековой книжки. Впрочем, Гвендолин это особо не волновало. Какая разница, кто твой возлюбленный, когда рядом с ним тебе так хорошо, что просто захватывает дух и внутри все наполняется радостью?
Близость у них случилась в первую же ночь в отеле. Они просто сидели, о чем-то мирно разговаривали и разглядывали номер, украшенный цветами, которые Джейсон удивительным образом извлекал прямо из воздуха. Понемногу они незаметно сближались: сначала соприкоснулись их руки, затем, при наклоне все ближе друг к другу, сомкнулись губы, а затем уже тела соединились в одном страстном объятии, так что время вокруг них как будто бы застыло, и весь остальной мир перестал существовать
Когда час спустя они, расслабившись, откинулись на кровать, цветы на потолке, словно бы расцветшие еще сильнее от страсти, теперь увядали и осыпались крупными лепестками. Украдкой заглядывала в окно проказница-луна, воздух был неподвижен, ветер ни малейшим своим дуновением не решался потревожить уединение двух молодых людей. Щелкнув зажигалкой, Джейсон закурил. Гвендолин уже в который раз рассматривала странные буквы на боку явно армейской зажигалки, и только теперь ей пришла в голову неожиданная и пугающая мысль.
Эта зажигалка сбивчиво начала девушка. Ты ты забрал ее у одного из убитых тобой?
Джейсон резко повернулся к ней, и взгляд его стал таким холодным и жестким, что она невольно отшатнулась назад и решила про себя больше не заводить разговор на эту тему. Ну подумаешь, взял себе такую мелкую вещицу! Парень меж тем посмотрел отстраненным взглядом в окно и так же бесстрастно произнес:
Я завтра утром уезжаю в Канаду. Поймав изумленный взгляд девушки, он добавил: Не волнуйся, ненадолго. Я приготовлю для нас с тобой небольшой сюрприз.
Она усмехнулась, глядя в его красивые серые глаза и пытаясь по их выражению понять, что он действительно готовит ей. Все-таки он удивительно загадочный и в то же время такой притягательный, этот Джейсон, настоящее имя которого она вряд ли когда-нибудь узнает.
Канада мечтательно произнесла Гвендолин, проводя пальцем по широкой безволосой груди возлюбленного. У меня там остались родственники со стороны отца. Давно мечтаю их навестить.
Извини, что спрашиваю, Джейсон выпустил в потолок тонкое колечко дыма, но ты ведь ни разу не говорила мне о своем отце. Ты вообще знала его?
Конечно, ответила девушка. Мы жили все шестнадцать лет на ферме в окрестностях Лафейетта я, мои родители и Агидель, наша старая служанка. Папа разводил коз, мама занималась домашними делами, мы жили скромно, но ни в чем особо не нуждались
А что стало потом? перебил Джейсон, вглядываясь в ее лицо встревоженным взглядом.
Но Гвендолин будто бы не слышала. Ее глаза заволокло туманом, а мысли, казалось, унеслись куда-то совсем глубоко, под толщу Мичигана, откуда их уже с трудом можно было вытащить
Куда они делись? разносится по всему лесу голос одного из страшных людей в черных плащах. Только что были здесь!
Гвендолин, закрыв лицо руками, старается даже не дышать, чтобы не выдать себя. Справа ее успокаивающе греет бок Агидель, слева локоть сжимает приятно шершавая рука матери. И все равно страшно так, что девочка дрожит всем телом.
Ночную мглу прорезают яркие лучи фонарей. Они мечутся по стволам и листве деревьев, пока еще далеко от тех кустов, где спряталась семья Лантимир и их верная служанка.
Нам все и не нужны! доносится издалека зычный голос, должно быть, командира Охотничьего патруля. Лицензия только на девчонку! Остальных гасите на месте, если будут сопротивляться, а так не трогайте!
Негритянка зажимает рот Гвендолин, готовой уже расплакаться в голос. Господи, они все знают! Ну почему, почему она не смогла тогда совладать со своей силой, зачем позволила ей выйти наружу при свидетелях? Внезапно ее отец, чье одухотворенное бородатое лицо прекрасно видно даже во мраке, поворачивается к жене.
Элизабет Бери Гвендолин и уходите Агидель выведет вас из леса горячо шепчет он.
А как же ты, Фрэнсис? сорвавшимся от волнения голосом спрашивает миссис Лантимир.
Я отвлеку их. Голос его бодр и спокоен. Ты же слышала, мы не представляем для них угрозы. Им нужна Гвендолин
Папа!.. едва не выкрикивает в голос дочка и рвется к отцу, но тот резко отстраняет ее: Ты слышала, что я сказал? Уходи. И слушайся во всем маму.
Нет, я не оставлю тебя, милый! заливаясь слезами, Элизабет бросается на шею к мужу, тот нехотя обнимает ее, порывисто целует в губы и толкает в сторону густой чащи:
Все, бегите! Встретимся у Северного тракта!
Идемте, Гвинн, миссис Эл! Агидель берет обеих женщин за локти, утаскивает подальше от кустов. Гвендолин со слезами на глазах смотрит, как отец, выползая наружу на четвереньках, прячется за деревом, а оттуда короткими перебежками семенит в другую сторону. Думала ли она когда-нибудь, что ее папа, самый сильный и мужественный человек на свете, будет, словно заяц, прятаться вместе с ними в лесных зарослях и так же трусливо перебегать от одного дерева к другому?
Когда их укрытие остается ярдах в двадцати позади, все лучи фонарей вдруг разом направляются в одну сторону. Слышится окрик, затем свист стрелы из арбалета, и громкий голос раздраженно произносит: «Ну я же говорил на поражение стрелять только накрайняк». Гвендолин стискивает зубы, про себя повторяя: все будет хорошо, папа жив, скоро мы увидим его.
С трудом выбравшись из чащи, три женщины оказываются на широком открытом пространстве. Тут бежать некуда хоть ложись на землю и умирай. Но удача сегодня, похоже, на их стороне по тракту в северо-западном направлении, рассекая тьму фарами, мчит грузовик должно быть, припозднился с перевозкой хлопка. Агидель толкает хозяев в придорожную канаву, а сама бежит наперерез грузовику. Слышен визг тормозов и громкая ругань шофера.
Ой, простите, мистер, я заплутала малость, доносится в ответ извиняющийся голос старухи. Не подскажете, где тут ферма Джаггерсонов?
Пошла в жопу, черномазая! раздается снова. Не знаю я никаких Джаггерсонов! Уйди с дороги!
Стыдно, молодой человек, так орать на старую негритянку, бормочет Агидель, спускаясь в канаву. Двигатель грузовика между тем заводится, и служанка вдруг резко толкает мать с дочерью к машине:
Быстро в кузов, пока он не разогнался! Ну!
А как же папа? медлит Гвендолин. Мы разве не будем его ждать?
Дура! срывается негритянка, чьи глаза блестят в темноте, и кажется, будто бы они повисли в воздухе, остального тела не видно. Не придет твой папа, разве не ясно? Запрыгивай, живо!
Поскольку обе женщины еще медлят, а грузовик уже набирает скорость, Агидель хватает их за руки, толкает прямо к машине. Миссис Лантимир с трудом вскарабкивается в кузов, подтягивает за руку дочь. Служанка бежит позади, но не запрыгивает.