Ну ладно, не кипятись. Нагнувшись, я похлопываю его по плечу. Я поеду к Эрли, а ты дуй в Отдел Надзора. Надо же слово потомка династии держать.
***
Ночное кабаре «Эрли», названное именем его хозяина, любителя всяческой «живности», уютно и красочно мигает огнями на пересечении Уэллс-стрит и Линкольн-авеню. В этот ранний час оно еще пустует, лишь несколько танцовщиц вместе с музыкантами сидят за дальним столиком возле сцены, пьют коктейли и негромко разговаривают. Ко мне мечется официантка, велю ей позвать хозяина, а сам облокачиваюсь на стойку, созерцая уютный полумрак, мягкий свет ламп и какую-то особую атмосферу, какая бывает лишь в ночных заведениях перед открытием. Тихая музыка стоящего в углу патефона только еще больше нагоняет на меня приятную тоску по лучшим временам. Наконец по винтовой лестнице сверху спускается сам Эрли. Золотой пиджак, прилизанные волосы, аккуратно подстриженные усики. Завидев меня, автоматически улыбается, но, как только подходит ближе и понимает, кто перед ним, улыбка тут же пропадает с его лица.
А-а, детектив Какими судьбами? Шоу ведь еще не началось Выпьете?
Перестань, Эрли, ты же должен понимать. Я по делу. Излагаю ему всю историю, он кивает и все больше хмурится.
Да, мне пришлось уволить Рудольфа, выдавливает наконец он из себя. Но я понятия не имею, кто и за что его убил, клянусь вам!
А зачем ты вообще его взял на работу? Я все понимаю, ты любишь «зверушек», но одно дело лисы и суккубы и совсем другое взрослый горный тролль. Не слишком ли, как думаешь?
Он молчит, потупившись и нервно теребя манжеты. Наконец вскидывает на меня несчастный взгляд.
Сам не знаю, детектив, что на меня нашло. Я тогда был в порту, принимал товар из Миссисипи (под «товаром» Эрли обычно подразумевает нелегальных девочек) и, когда уже ссадил всех на берег и собирался выходить из трюма, увидел в углу перегородку и из любопытства заглянул за нее. И там сидел он весь забитый, угрюмый, и на меня смотрел так странно, жалобно. И я, вместо того, чтобы сдать его Охотникам, посадил в машину, отвез сюда и даже нашел ему приличную одежду. Эрли жестко усмехается. Теперь, конечно, понимаю, что глупо тогда поступил
И так же легко ты его выгнал?
Там была такая ситуация Теперь хозяин кабаре смотрит на меня с настоящей жалостью. Я ничего не мог сделать, поверьте Меня бы закрыли к чертям, я и так уже почти на краю
Что ты имеешь в виду? Я внутренне напрягаюсь.
Сюда пришел мой постоянный клиент, полушепотом докладывает Эрли. Его имя Порк Паттерсон, свин, владелец автотреста «Паттерсон и Ко», и он женат на дочери сенатора Маккалума. Пришел пьяный в дым, начал буянить, разбил пару стаканов и стал лапать моих девочек у всех на виду. Рудольф его схватил за шиворот и выкинул вон. Тот и пригрозил, что закроет мое заведение одним звонком тестю. Ну и что мне еще оставалось делать?
Я присвистываю. Так вот он, тот самый скелет в шкафу доблестного сенатора! Если общественность узнает о том, что его родственник-свин (уж не из-за него ли он не стал совсем выгонять нелюдей из Иллинойса?) дебоширил в нетрезвом виде, политическая карьера Маккалума быстро придет к закату. Но сейчас меня волнует не это, а убийство Багенрода. И, чувствую, этот Паттерсон явно не остался в стороне от него.
Мне надо поговорить с этим свином, тоном, не допускающим возражений, говорю я Эрли. Ты сказал, он твой постоянный клиент. Когда я могу его увидеть?
Но, детектив, помилуйте взмаливается тот. Не выдержав, бью кулаком по стойке, отчего стаканы на ней жалобно звенят, а компашка за дальним столиком испуганно оборачивается в мою сторону.
Он он сейчас наверху, окончательно сникнув, бормочет Эрли. В «особых» номерах, вторая дверь слева.
Ты серьезно? Я знаю, что «особыми» номерами Эрли называет комнаты для постоянных клиентов, куда им в качестве бонуса приводят девочек для утех. Муж дочери сенатора преспокойно развлекается у тебя со шлюхами?
Его жене на это наплевать, холодно отвечает хозяин заведения. Они давно не любят друг друга, и вместе только из-за денег и связей каждого. Уверен, она также ему изменяет, а он закрывает на это глаза.
Только хмыкнув в ответ, иду к лестнице, ведущей наверх, к «особым» номерам. Вскоре оказываюсь в бархатном полумраке узкого коридора, из-за дверей по сторонам которого доносятся характерные стоны и всхлипы. Подхожу к нужной двери и без лишний прелюдий выбиваю ее ногой. Огромных размеров свин, прижимающий к своему боку худосочную брюнетку на широкой кровати, смотрит на меня яростным взглядом глаз-бусинок.
Какого хрена?.. исторгает он хриплый рык.
Мистер Паттерсон? Предъявляю значок. Детектив Гелленберг, Чикагское управление полиции. Я здесь по поводу убийства Рудольфа Багенрода, с которым у вас не так давно случилась стычка.
Взгляд Паттерсона становится недоуменным, затем просто злобным.
Пойди-ка погуляй, детка, хрюкает он своей пассии-однодневке.
Но как же недоумевает та.
Я сказал, вон пошла! рявкает свин, и бедная девочка, кое-как собрав одежду, выбегает за дверь. Я присаживаюсь на стул возле кровати, закуриваю, пока Паттерсон натягивает на свою необъятную тушу сорочку.
Да ты хоть знаешь, кто я такой, щенок?! гневно рычит он, зыркая на меня налившимися кровью глазами. Стоит мне сделать всего один звонок, и ты поедешь на Запад, строить дамбы, детектив недоделанный!..
Все прекрасно понимаю, усмехаюсь я и выдыхаю в морду урода дым. Но тем не менее именно после вашего конфликта с мистером Багенродом его нашли в переулке недалеко отсюда мертвым. Что вы можете на это сказать?
Понятия не имею, о чем ты. Свин заканчивает одеваться и тоже закуривает сигарету в длинном мундштуке. Я никого не убивал. Мне вообще плевать на этого тупорылого тролля, тем более после того, как его выкинули на улицу.
И все же я обязан проводить вас в участок и там проверить ваше алиби, а также допросить подробнее. Я гашу окурок и встаю, но тут Паттерсон грузно вскакивает.
Да как ты смеешь?! Да я тебя!.. Он делает ко мне резкий шаг, но я, перехватив его лапу, выворачиваю ее так, что сенаторский зять со стоном, переходящим в поросячий визг, растягивается мордой вниз на кровати.
Урод Ты еще за это ответишь хрипит он.
Это вряд ли. Усмехаюсь и складываю руки на груди. Вы пытались ударить полицейского при исполнении, а это вам так просто с рук не сойдет. К тому же достопочтенный сенатор Маккалум явно будет не в восторге, когда узнает, в каком грязном скандале увяз его драгоценный родственничек.
У тебя все равно доказательств нет, довольно хрюкает Паттерсон. Эрли будет целиком на моей стороне, если только не захочет, чтобы его лавочку прикрыли. А вот ты влетишь по полной.
Пожимаю плечами и, нацепив на свина наручники, иду к телефону, запросить ордер на арест и вызвать наряд копов. Вслед мне несутся грозные проклятия задержанного:
Ты пожалеешь, что на свет родился, детектив! Можешь уже собирать вещи и мотать в Канаду, если не хочешь заработать срок!..
Когда мне наконец удается дозвониться до Катсона и обрисовать ему ситуацию, тот вскипает так, что даже через трубку чувствуется, как встала дыбом шерсть на его загривке.
Ты совсем рехнулся, Гелленберг! шипит он. Арестовать Паттерсона!.. Хочешь, чтобы мне сенатор собственноручно голову открутил?!
Шеф, но он же
Да мне плевать, что он там!.. Немедленно сними с него браслеты и извинись! И чтобы на милю не посмел к этой семейке приблизиться!..
Полчаса спустя, даже не подумав извиниться перед Паттерсоном, да еще и приковав его в назидание к кровати, еду на такси домой вместо управления. Какой теперь смысл, если меня все равно вот-вот выгонят? Похоже, заигрывать с сенаторской семейкой и впрямь опасно. Задумчиво гляжу в окно на все так же неспешно и уныло плывущие мимо крыши домов и яркую луну. Наверное, все это я тоже вижу в последний раз придется совсем сваливать из Чикаго. Ну и плевать.
На самом пороге квартиры меня встречает Эва. Черные кудрявые волосы распущены по плечам, лицо взволновано. Такой я ее еще ни разу не видел.
Аллан, только что звонили из управления. Похоже, новое убийство