А спорить с алжирскими союзниками наши не захотели.
Он не прав?
Теперь морщинами покрылся даже майорский купол.
«Пятьдесят первая» поднималась на сто восемьдесят километров, запускать её выше не имело смысла. Но, будьте уверены, она запросто перемахнёт через линию ПРО, если понадобится.
Твою ж налево А координаты нашего командного пункта известны в НАТО с точностью до дюйма.
Я должен показать вам кое-что, месье Ген.
Спускаемся в подвал. Люк в него ведёт прямо от компьютеров управления огнём. Люблю военных параноиков! Онипредусмотрительные.
Что это? Резервные серверы? показываю на ряды ящиков с индикаторами на стеллаже вдоль стены.
Так точно. Предупреждаю, месье Ген, журналюгамни слова о подвале.
Конечно, майор. Но в случае непосредственной опасности Если «пятьдесят первая» долетит, я могу затащить сюда иностранцев?
Исключено!
Но Майор! Представьте политический резонансамериканские ракеты убивают американских журналистов, а мы их спасаем! Это важнее, чем вся наша операция по охране Алжира.
Я обязан запросить командующего, месье, вояка на миг запнулся, потом угрюмо закончил. Мне в любом случае бежать вниз не придётся. Мой боевой постнаверху.
Поражённый армейской самоотверженностью, плетусь наверх. Вскоре заглядывает шоколадка из лагеря потенциального противника.
Сегодня ничего не предвидится, мистер Ген?
Если ваше правительство во имя мира и демократии не начнёт Третью Мировую, то вряд ли.
Тогдаутомительный рабочий день закончен, она улыбается с понимающим видом, знаю мол, вы здесь тоже не сильно напрягаетесь. Угостите девушку коктейлем?
Наверно, разумнее отказать и тем самым внести некоторое разнообразие в её звёздную жизнь, где отказ не рассматривается даже гипотетически. Рациональный вариант чреват одиноким вечером в казарме, в крошечной комнате на двоих командировочных. Мы не в Центральной Африке, пить, курить и ширнуться чем-то лёгким здесь не запрещено, только весьма недальновидно с точки зрения дальнейшей карьеры.
Зарплата госслужащего в стране, поддерживающей диктаторский режим, позволяет такие траты. Идём!
Мы шагаем по вечерней улочке, свернув с проспекта Независимости, и привлекаем множество взглядов. Ябелый, никакого интереса не представляю, скорее всего, принимают за недобитого потомка французских колонизаторов. Даже если мутные глаза, глядящие на нас из подворотен, смотрят телевизор и видели меня на брифингах, вряд ли кто узнает. Все белые на одно лицо.
Дженифердругое дело. Для Алжира она имеет очень импортную внешность. Кожа светлее, чем у аборигенок, черты лица правильней. Местных маргиналов особенно поражает её ухоженность: причёска уложена волосинка к волосинке, образуя сетку, словно сотканную из тонкой чёрной проволоки, невероятные ресницы, лукавые глаза, миниатюрный нос европейского вида, коричневое сердечко губ Вдобавокодежда, босоножки, бижа, макияж! Каждый пункт из перечисленного списка вооружений тянет более чем на тысячу долларов.
Должен предупредить, дорогая мисс, я не скажу ни полслова о внешней политике Центральной Африки свыше заявленного днём.
Как же, секретность, цедит она, призывно растягивая сердечко.
Не-а. Рабочий день закончился, как вы сами заметили.
Она смеётся, демонстрируя зубы из рекламы пасты «Колгейт». За трёпом в подобном духе мы шлёпаем к сравнительно дорогому кафе, самому приличному в этом провинциальном городке.
Как вас вообще занесло в Центральную Африку, мистер Ген?
У неё, похоже, рабочий день не заканчивается никогда. Не может пронюхать о происках нашего МИДа, так хотя бы составит жизненный репортаж о трудной судьбе пресс-секретаря.
Самым обычным способом. Прошёл конкурс в израильском офисе Корпорации, естественно, предпочитаю умолчать, что выстрел в глаз из пистолета выпадает за рамки обычного способа.
О! Но конкурс там огромен?
Да. Считаете, я проник в Корпорацию по знакомству?
Я бы даже не рискнула подать резюме
Готов составить протекцию. Но тогда про Эй-Би-Си придётся забыть.
А также распрощаться с ЦРУ. Не верю, что замечательная разведывательная контора либо их коллеги из параллельных ведомств оставят без внимания персону, свободно заходящую в центр управления полётов антиамериканских ракет. Чесслово, я не понимаю это позёрство. В чём смысл? Если репортёр из США лично присутствует на КП, эффект от сбивания «Томагавков» больше? Не говоря о том, что ни одна военная операция не обходится без накладок. И нет ничего достойнее, чем транслировать наши косяки на всю планету онлайн.
Мы заказываем коктейли. Хитрый карий глаз высматривает бреши в моей обороне. Собственно, брешь однабез прелестей Элеоноры гормоны брызжут через уши. Это не скрыть, не спрятать, в моём взгляде на журналистку присутствует львиная доля голодного самца и лишь чуть-чуть партнёра-коллеги по кризисной ситуации.
А вас, леди, каким ветром занесло в горячую точку?
Обычная командировка. Поверьте, у повстанцев было хуже.
У ваших союзников?!
Изящные миниатюрные пальцы выписывают в воздухе замысловатую фигуру. Скорее всегоничего не значащую, просто демонстрирующую дорогой маникюр.
Союзников правительства Соединённых Штатов. Мне они не нравятся. Удивлены? Одно только требование носить никаб, если о нём узнают избиратели, будет стоить нашему президенту многих женских голосов на выборах.
Никаб? Типа чадры?
Джени грустно улыбается. Похоже, первый раз за вечерискренне.
Хуже. Это чёрная маска с узкой прорезью для глаз. Добавьте к этому введение шариатских судов вместо светских, изгнание неверных из Алжира, поддержка радикальных исламистов в других странах
Но в репортажах вы их поддерживаете!
Потому, что мне за это платят. На меня исламские союзнички смотрели как на шлюху. За деньги я сниму про них хвалебный материал, но любить не обязана, алый язычок слизнул что-то несуществующее с верхней губы. Моя любовь стоит намного дороже.
Так, не расслабляться! Если ещё коленку покажет, вообще грохнусь со стула.
Юный симпатичный арабчёнок приносит коктейли, глазеет на Джени без малейшего желания закрыть её никабом. Мусульманеразные. В большинстве своём, по моим наблюдениям, вполне адекватные. Почему американцы решили взорвать Алжир вслед за другими странами, пострадавшими от «Арабской весны», в мою озабоченную сексом голову не входит.
Телезвезда припадает к соломинке, потом ретируется «припудрить носик». Я лениво рассматриваю кафешку. Обстановка почти европейская, меню тоже, но без свинины, естественно Закончить исследование не суждено.
Белый мужчина неприметной наружности без приглашения хлопается на кресло Джени и кладёт журнал на столешницу. Его правая рука внутри журнала, меж страниц чернеет пистолетный ствол. Спиной ощущаю присутствие второго субъекта, чьё сопение гоняет воздух у моей макушки.
Прогуляемся?
Но дама
Будет разочарована. Такая у неё судьба.
О своей судьбе не спрашиваю, покорно плетусь как баран на убой. Можно, конечно, крикнуть, взбрыкнуть, пробовать бежать, попытаться доказать «мой кунфу круче твой кунфу» Если совсем уж жить надоело.
На тротуаре у кафе вырастает джип«Лендкрузер» армейского типа. Тычок между лопатками придаёт верное направление на заднее сиденье. Человек с журналом велит сдвинуться вперёд, руки сцепить за спиной. Запястья охватывает пластиковая строительная стяжка, тонкая на вид, но не разорвёшь.
Именно такой пользовался ЦРУшник в пустыне Негев. Настроение падает окончательно.
Джип мчит по улицам с яростным бибиканьем, чтобы не привлекать внимания. Здесь все непрерывно тыкают в клаксон, выделяются как раз молчуны. Арабский востокдело не только тонкое, но и громкое.
Мой коктейль остался нетронутым. Джени Смеюсь про себя. Подспудно желая угодить в женские объятия, попадаю совсем в другие, не менее плотные. Второй раз ЦРУ использует женскую приманку, чтобы вызвать меня на приватный танец. И безотказно срабатывает. В третий разтоже, если доживу до третьего раза.