Мейлы жене и на работу приравниваются к рапорту в СВР: внедрение состоялось. По идее, на этом этапе полагается получить дальнейшее задание. Например, спереть и притащить в Москву один терминал для общения с усопшими. Или пусковую установку ракет. Но если не зубоскалить и смотреть правде в глаза, засланец Родины начисто отрезан от заславших, скорее всегонадолго. То есть задание надлежит придумать себе самому.
Но какое? И главноеиз каких интересов исходящее? Отвечающее текущим потребностям СВР и России, за что Фёдору свет Степановичу опустят долгожданную генеральскую звезду на погон? Или нашей стране в перспективе, учитывая, что никто толком не представляет, что у неё за перспектива?
Что вообще меня связывает с Россией, кроме детских воспоминаний и крепкой, для многих вполне самодостаточной констатации «ярусский»? Олюшка, самое светлое, что сохранилось с московской жизни, всплывает в памяти репликой, произносимой прямо на пороге квартиры, когда возвращался с работы: «Папа, почему ты маму не любишь?» А, вот ещё детские перлы: «Почему ты маме так мало денег даёшь? Тратишь на другую тётю?» Ребёнок не виноват, конечно. Представляю, что она выслушивает обо мне от дуэта благоверная плюс мамадорогая. Дочь не тянется ко мне, наоборот. Остаётся надежда, что когда-нибудь повзрослеет, захочет сама разобраться Ню-ню.
Очень хочется закурить. Доктор-ремонтник отвинтил у меня физиологическую привычку к курению. Более того, никотиновый дым вызовет дискомфорт. Но не забыть сладости первой затяжки, после ночи или долгого перерыва, успокоения, словно совершил некий ритуал Ровно также не хватает спиртного. Нужно порой оборачивать эмоции в мягкую вату опьянения, чтобы не терзали изнутри.
Единственный грех доступен в этом стерильном Национальном парке, и этот грех идёт ко мне, цокая высокими каблуками.
Привет, Ксюха.
Прежнее имя «Оксана» не подходит Элеоноре абсолютно, оно осталось в прошлом, вместе с тем обликом, что запечатлела старая фотка. Ксюхой я зову её редко, поддевая. Настоящую фамилию мне не сказала, очевидноиз опасения, что заклюю насмешками насмерть.
После первой нашей близости, по форме и характеру больше смахивающей на изнасилование, она относится ко мне странно. Женщины часто угадывают на уровне интуиции, кто из новых знакомых с ними переспит. Секрет прост: они заранее решают, кто будет удостоен успешного штурма неприступной крепости. Мне она мысленно отдалась ещё в Тель-Авиве, но, похоже, не ожидала, что шампанское, свечи, цветы и конфеты будут заменены на похотливое рычание самца-павиана, едва очнувшегося после комы.
Смотрю, Элеонора тоже только что мучила покойника. У всех после терминала немного задумчивое и ошарашенное выражение лица. К общению с жмурами невозможно привыкнуть до конца.
Вообще, в этом тропическом раю нервы ни к чёрту. Я кричу во сне, если ко мне приходит Мэрилин и приставляет к глазу ствол. Или резвый усопший выпрыгивает из монитора, вслед за ним торопится загробный мир в полном составе, включая чертей и демонов. Элеонора спит спокойно, по крайней мерев те ночи, что мы проводим вместе.
Да, у нас странные отношения. Не любовь, даже не близко. Целуемся только в качестве прелюдии к сексу. Никогда не говорим о каких-либо чувствах, обходимся без проявлений нежности. Конечно, в постели я чту Камасутру как Остап БендерУголовный кодекс, отрабатываю на все сто, хоть порнофильм снимай. Но по окончании утех шлёпаю её по аппетитному заду и больше не касаюсь вообще, пока не придёт время вновь завалить в койку.
Та-ак, судя по призывному покачиванию бёдер, этот момент приближается со скоростью крылатой ракеты. Она ставит ноги чуть картинно, с лица окончательно уходит замешательство от контакта с Некросом.
Устал? Я тоже. Надо немного отдохнуть.
Без дискуссий оставляю в покое пальму и послушно шагаю к спальному корпусу. По пути фея рассказывает о продолжении проверок.
Там, в пустыне, пока ждали вертолёт
По уважительной причине я эту сцену не помню.
Само собой. Так вот, Войцех успел обрезать видеозапись до смерти твоего коллеги, точнеедо пыток, сжал и переслал в СВР. Прямо на их открытое мыло.
На Ютюб не выложил? Чтобы народ развлекался! делаю вид, что хвост держу пистолетом, а внутри всё обваливается. Это кошмар! Теперь в России и сопредельных странах меня ждёт арест с очень долгим созерцанием тюремных коридоров.
Он покончил с собой при задержании, в посмертии не сказал почти ничего, Элеонора стрельнула глазами, проверяя мою реакцию на шокирующую новость, но никак не прокомментировала. У неё самойни Родины, ни флага, всё заменила Корпорация. Я теперь тоже такой, с предыдущей минуты.
В жилом корпусе нам отведены микроскопические квартирки, больше похожие на гостиничные номера. Заходим к ней, у меня не убрано. Смотрю на эту красивую тварь и думаюс твоей подачи лишился всего. Ну, держись!
Элеонора сладострастно стонет. Наверно, специально подгадала, чтобы вывалить гадостную новость накануне секса, возбудить во мне низменные чувства. Любишь грубо? Получай!
Отомстив и наказав со всей пролетарской ненавистью, возвращаюсь к невесёлым мыслям, пока коллега по работе плещется в душе. В СВР я списан в предатели. Не имеет смысла искать контакта с ними, тем болееждать связного с паролем «не вы ли заказывали такси на Дубровку». Спецслужбы Родины отныне представляют собой только угрозу и головную боль.
Прелюдия седьмая
За месяц пребывания в Лас-Вегасе Виктор скопил пять тысяч долларов. Он арендовал сейф в местном банке, открыть счёт не рискнул. Нелегальному мигранту счёт не положен.
Начинал с небольших ставок, прихватывал с собой не более трёхсот баксов. Если выигрыш превышал полтысячи, излишек спускал, понижая ставки. Покойные картёжники и мастера рулетки предупреждали многократно: казино ведёт себя честно, только когда выигрывает, если проигрываетможно ждать любой пакости.
Виктор жил в пригороде, старался по возможности не выделяться. Каждый день он мысленно здоровался с «Виком из Вегаса» на Фримонт-Стрит и отправлялся в очередной игорный зал, обходя их по сложной траектории, чтобы не слишком опустошать отдельно взятое казино. «Сахара», «Тропикана», «Фламинго», «Сандз»город с этими названиями представлялся русскому мусульманину полем боя.
На шестой неделе его ограбили прямо на выходе, отобрав всё до ниткии бумажник с символической десяткой, и спрятанные во внутренних карманах шесть с половиной сотен. Двое охранников казиноздоровенные латиносы в формесозерцали действо через стекло вестибюля и палец о палец не ударили не то чтобы помочь, но даже и вызвать полицию. Кто знает, не они ли навели негритянскую банду на клиента с деньгами. Общаться с копами, правда, Виктору улыбалось ещё меньше, чем темнокожим громилам.
В бурном человеческом котле, кипевшем в Лас-Вегасе, несложно было найти проходимца любого профиля, в том числе готовых состряпать липовые водительские права какого-нибудь Мичигана, внешне не отличимые от оригинала. Но в случае серьёзных неприятностей один звонок в полицию того штата повлёк бы неприятности ещё большие. Конечно, Виктор обладал суммой, достаточной, чтобы специалисты своего дела подыскали бы ему документы реального человека, разумеетсясвежеусопшего. Или даже отправили бы подходящую личность на тот свет. Но они абсолютно не вызывали доверия. Осесть в США надолго по липовым бумагам и зависеть от порядочности уголовников?
Ровно по той же причине нельзя превращаться в профессионального игрока. Они известны, дают интервью, за их спинами в казино ошиваются репортёры. Казино их не обманывает: освещённые в прессе выигрыши служат прекрасной рекламой. О том, что Виктортихушный и никому не нужный счастливчик, его конкретно предупредил шеф охраны отеля-казино «Золотой Самородок». Отель был декорирован в духе Золотой лихорадки, глава безопасности выглядел под стать той эпохе, когда единственным орудием законности служил кольт в руке шерифа.
Мы позволим забрать тебе выигрыш. И даже убраться из города. Но больше не возвращайся.
В подвальчике, сыроватом, тёмном, со стенами из неструганных деревяшек, Виктор сидел на скрипучем стуле, за плечи его держал толстый тип с мускулатурой отставного борца. Собеседник дышал в лицо сигарным дымом.