Наливаю лимонад, с удовольствием прислушиваюсь к шипению пузырьков, улыбаюсьсегодня ночью индюк вылезет из гнезда и потюхает к любимой беленькой женушке. А я буду его ждать.
От возбуждения у меня щекочет под ложечкой. Откидываюсь на спинку кресла, дышу глубже, чтобы успокоиться, но некстати вспоминаю послеоперационную палату, дождь за окнами, размеренный писк приборов и спящего Мэттаживого, но совсем-совсем бледного и слабого. Таким я его видела лишь однажды, но мне и этого хватилоуревелась до икоты. Пришлось взять отпускуспокоиться и обдумать план мести.
На глаза вновь наворачиваются слезы, часто-часто моргаю, вытираюсь салфеткой, сердито посапываю.
Молли живет недалеко отсюда. Я могла бы круглосуточно дежурить у ее дома, а то и забраться внутрь, спрятаться и ждать индюка, но это опасно. Опасно для Молли. Рядом с ней я очень быстро переполняюсь злобой. Мне хочется прикончить эту нежную белокурую леди, разобрать ее на запчасти, свалить их в коробку посреди гостиной, а индюку оставить записку:
Пазл «Молли». Инструкцию по сборке вы найдете в любом семейном фотоальбоме (белый комод, верхний ящик). С наилучшими пожеланиями, фирма-изготовитель «Лайла Инкорпорейтед».
Но нет, нет, нет! Я ведь обещала, я поклялась! Больше никаких невинных жертв, поэтому, я уже вторую неделю сижу по вечерам в этой кофейне, пью чай, выжидаю и сегодня мне наконец повезлоуверена, что поздний заказ со сливовым пирогом был именно от леди Индюк. До праздника благодарения еще три дня, но ведь перед запеканием тушку индейки следует хорошенько промариновать, правда?
Лимонад вкусно шипит в стакане, пузырится. Сгружаю в него весь лайм, перемешиваю, достаю из кармана пальто маленькую фляжку и доливаю в коктейль основную составляющуюликер. Нет, это не «Апероль», а всего лишь вкусненький финский «Минту». «Апероль» будет позже, когда Мэтт выйдет из госпиталя на своих двоих.
Пробую коктейль, чихаюпузырьки ударяют в носбросаю на стол пару купюр, забираю пальто и выхожу в желтый свет фонарей, под ленивый редкий снег.
Вновь улыбаюсь.
Я готова.
* * *
Тихо, безлюдно, холодно. Небо на удивление ясное, луна-фонарь кажется ослепительно яркой.
Машина Алистера стоит в тупике, в квартале от дома Молли. Капот уже остыл. Вокругколодец из стен и сонных черных окон.
Я тенью хожу-брожу вокруг тачки и вздыхаюгде-то в области сердца у меня вдруг поселилось сомнение. Крохотное такое, но стремное.
А если если в Мэтта стреляли не по приказу Алистера? Если индюк не виноват, а я убью его и нарушу клятву? Что тогда? Конечно, Алистер ни при каких обстоятельствах не тянет на невинного агнца, но конкретно мне он ведь ничего плохого не сделал.
Или сделал?
Или нет?
Его вина не доказана. И почему я вообще подумала на Алистера? Потому что индюк самый очевидный и правильный кандидат на роль «плохого дяди»? А что, если если это не он? Покушение на Мэтта получилось резонансным, Алистеру лишний шум ни к чему хм.
Мэтт ужасно занудныйвсегда роет не только вглубь, но и в стороны. Ищет похожие случаи, дергает за все, даже самые тонкие ниточки, у него много врагов, но Алистер? Он мог припугнуть для начала, но сразу две пули в живот не знаю. Это сомнительно, а я не имею права на ошибку, я ведь обещала.
Стоп, стоп, стоп.
А что Мэтт вообще делал на улице в пять утра? Да еще и в тумане? А тот мимокрокодил в светлом свитере? Что он делал там, в тумане? Собачку выгуливал? И куда она делась после?
Я присаживаюсь на капот тачки, закрываю глаза и думаю, думаю, думаю воображаю себе картинку. Серое утро. Густой туман. Незнакомый для Мэтта город. Тишина, лишь со стороны порта доносится приглушенный грохот погрузчиков. Мэтт выходит из отеля и идет, но не в полицейское управление и не в порт, а куда-то в сторону госпиталяего неподалеку подстрелили и только поэтому успели довезти живым. Зачем мой прекрасный детектив шел в сторону госпиталя? Да еще и ранним утром, в тумане? Зачем? Ну, не ко мне же, правильно? Или ко мне? Может быть, он нашел что-то на месте преступления, в доме, где я прирезала уродца? Или хотел еще раз все осмотреть? А может, я там свою ID-карту оставила на самом видном месте? Волос, ресничку, отпечаток?.. Ха-ха. Не смешно. В конце концов я заслуженный работник клининга и не могла так облажаться.
Так куда же шел Мэтт? Или откуда? И за что получил две пули?
Проклятье! Ничего не понятно. Раньше было проще! Захотеласделала, а теперь сплошные метания!
Раздраженно вздыхаю, постукивая пальцами по капоту. За спиной уже слышатся осторожные шаги и злое шипение:
Отош-ш-шел от машины!
А вот и Алистер. Вернулся от Молли. Видимо издалека, в темноте, он принял меня за подростка. Одежка и комплекция располагаютна мне черный костюм с капюшоном, кроссовки, а в руках нет ничего, что могло бы его насторожить, лишь блестящая монетка между пальцами. Юбилейный двухфунтовик с профилем королевы.
Пш-ш-шел вон, я сказал!
Алистер ускоряет шаг, приближается. Я смотрю на него, не двигаясь с места.
Виновен? Или нет?.. Ох, не знаю, я не уверена. А если нет? Если я убью его, нарушу клятву и с Мэттом опять случится что-нибудь плохое? Никогда себе этого не прощу, ни-ког-да!..
Что за чушь? С каких это пор я стала такой суеверной?..
Ты оглох, что ли?! С-с-свали нахрен!
Алистер хватает меня за плечо, но я легко уворачиваюсь и отпрыгиваю в сторону, а дальшепожарная лестница, крыша, карниз, еще одна крыша и я уже бегу прочь по чуть влажной мостовой. Бегу все быстрее и быстрее, почти на пределе возможностей. Пытаюсь убежать от самой себя, вдруг получится.
Крохотное сомнение в один миг превратилось в душевную смуту размером с локомотив. Нет. Я не могу рисковать. Вина Алистера должна быть доказана, но я совсем не следователь, не детектив, у меня нет в этих делах никакого опыта ох. Две недели размышлений и наблюдения, все впустую!
Я не готова.
Похоже, день благодарения в этом году пройдет без индейки
* * *
Без индейки, зато с игристым вином.
Третий день безвылазно сижу дома, переживаю свой провал. Завернулась в одеяло, угнездилась на диване и прямо из кружки дую игристое. Иногда я подливаю в него кофе, иногдачай, в зависимости от времени суток, файв-о-клок-тиэто святое.
В окне показывают снег с дождем. Черно-белое, немое кино. Внутри у меня тоже что-то вроде этой хлипкой мороси. Уныние. Смертный грех, между прочим.
Смертный вздыхаю, невесело хихикаю. Отпустила индюка. Неудачница.
Где-то в недрах дивана бренчит телефон. Откапываю его из-под подушек, смотрюзвонит Марта. Да, та самая медсестра из послеоперационного. Милая женщина.
Принимаю звонок:
Да, Марта, привет.
Лали́, у тебя все хорошо? Ты дома?
Да. На оба вопроса. А почему ты спрашиваешь?
Лали, этот столичный бобби помнишь, молодой? С пулевыми? Так вот, ему вчера приволокли кучу бумаг в пакетах, ноутбук и записные книжки, прямо в палату! Он разобрал это, а потом шлялся по отделению и всем показывал твое фото! Персоналу! Фото, где ты стоишь на улице, возле терапевтического, и куришь! Он спрашивалузнаем ли мы тебя и кто-ты-что-ты-где-тывсе выпытывал, а после буянил, мол, ему работать надо, а тут мы с дурацкими перевязками! Полаялся с Льюисом, представляешь?! Он ведь убийства расследует, да? Откуда у него твое фото?!
Эм. Не знаю. Я сейчас дома и
Лали, он ушел! Подписал отказ, собрал шмотки и ушел, слышишь?! Наверно, он уже едет
Едет ко мне?
Да! Лали, ты ты
Тихо, Марта, тихо, не волнуйся. Спасибо, что позвонила. Пока.
Лали, у тебя точно все хоро
Сбрасываю вызов.
Да, милая Марта, у меня точно все хорошо. Все просто зае великолепно. И очень волнующе. Откуда у Сола мое фото? Понятия не имею. Но непременно спрошу у него при встрече. Здесь от госпиталя всего ничего, особенно, если идти через проулок.
Залпом допиваю игристое, чихаю от пузырьков, выпутываюсь из одеяла и на цыпочках крадусь к входной двери. По пути смотрюсь в зеркаложуть. Я похожа на Суини Тодда, но приводить себя в порядок уже поздно.
Дверной звонок квакает дважды. Глазка у меня нет, да и зачем он? Я и так чувствую, что это он.
Звонок снова квакаетнетерпеливо, нагло, настойчиво.
Сейчас сейчас мы наконец познакомимся. Прямо сейчас! Какое счастье! Спасибо, Господи, или как там тебя, бла-го-да-рю!