До Болотной недалеко. Как и просил Бог, проигнорировал метро и отправился пешком. По дорогебывший детский сад, в котором давно и с завидной регулярностью меняются конторы. А когда-то его, Игоря, как и весь вылуп до восемьдесят пятого года, водили в этот сад, было удобно От детских аттракционов почти ничего не осталось, на перекладинах от качелей до сих пор приходят повисеть подростки, торопятся вытянуть свой скелет раньше времени. Да в каменном крепком домишке с затертой радугой на стене иногда друзья-наркоманы разогревают свои дозы. Хотя нет, они теперьбывшие кореши. Теперь всёбывшее. С сегодняшнего дня. Игорь остановился здесь на двадцать секунд, хотелось запомнить и это.
Стоял, дышал, запоминал Беспечного детства давно нет. Есть прошлое и воспоминания. И желание сделать мир лучше, вернуть прошлое, в котором всё было чище и понятнее
Пролез через дыру в заборе, и снова замельтешили улицыдомапереулкидомаи мостовая. На календаре рабочий день, вторник, но праздношатающихся слишком много. Приезжие с тёмными лицами, пенсионеры, выгуливаемые своими мелкими сучками-трясучками, школьники, не торопившиеся на уроки, безработные, в ожидании удачи тратившие последнюю мелочь на пиво, люди, которым не интересно жить, не интересно думать о будущем и уж точно по барабану на судьбу государства. Взаимное отношение, надо сказать.
До площади стало совсем близко. Паркиаллеикрашеные скамейкиполупустые урнычистота. Иностранцы, интуристы, полицейские и юные проститутки с обеспеченными джентльменами под ручку. Чувствовалась близость центра, и с каждым кварталом гулящих станет больше. Игоря никто не останавливал, и ему казалось, что он слишком счастлив для паузы, слишком быстр для замечаний. Никому не нужен счастливый великовозрастный полнеющий студент. Если кто-то что-то и говорил ему в спину, он не слышал всё равно: оптимистичный прогрессив в наушниках защищал.
Полицейских на набережной насчитывалось всё больше, но его беспрепятственно пропускали, возможно, считая Игоря очередным фотографом, собиравшимся делать кадры на свой полудохлый «Никон». А может, и радуга на шарфе стала негласным пропуском. Полицейские брезговали? Всё оказалось продуманным Богом.
Игорь, улыбаясь людям в форме, протиснулся через поток к месту действия. Какое-то время он побудет среди тех, кто трясёт радужными транспарантами, флагами жалобными призывами на склеенных листах ватмана, чтобы выбрать нужный момент. Улыбался всемгеям, лесбиянкам и притворяющимся в радужных цилиндрах. Все ждали чуда и понимания.
«Я на их волне: нам всем хочется свободы и внимания, нам всем скучно. Мыне замученные Ульки, не голодные Нины-Димы, не озлобленные Лимы. Мыскучающие и жадно требующие к себе внимания мальчики-Вовочки, отстаивающего своё право быть замеченным и любым способом. Это другой голод, мы не хотим тихо плакать, как Улька, мы уже не хотим бухать в одиночестве, как Нины-Димы, и мы не можем тайно, как Лимы, наслаждаться со своими сожителями!»мысли даже не текли, шагали маршем. Игорь вдруг вспомнил, как лично отодрал соседа Вовочку за уши, маленький пи*****не плакал, поныл с каким-то наслаждением и убежал, широко улыбаясь. На следующий день на облупленном пролёте между седьмым и восьмым этажом чёрным маркером было выведено смачное слово, которым Игорь наградил хулигана. И весь день потом в подъезде стоял запах растворителя, привлекая к себе токсикоманов.
Болотная площадь Когда-то здесь проходили гуляния, кулачные бои, торжественно был казнён народный заступник Емелька Пугачев. Здесь было весело всегда. Сегодняпо-особенному. Транспарантыфлагишляпычья-то голая грудь, задорно раскрашена в семь цветов. Грудь прыгала с каждым взмахом рукбыло весело. Крики: «Мы тоже люди!»«Мы хотим свободы!»«Любовь бесконечна!». И кто-то тонким голосом вопил: «Лена, я тебя люблю!»
Полицейские хмуро стоят на своих местах, не надвигаясь на беснующуюся толпу. Они на всех так смотрятскользящим взглядом, одновременно зорким и слепым. Так смотрят только на ничего не значащее быдло; на мошку, летающую над сморщившимся яблоком, смотрят куда более осмысленно.
И всё же в толпе нашлись двое, которые заметили Игоря, мошку, собирающуюся вгрызться в этот залежавшийся фрукт. Один из них сначала стоял с закрытыми глазами и приподнятыми руками-антеннами, водил ими налево-направо, изображая локатор. «Смешной!»подумал Игорь и щёлкнул его, успевая выставить нужную выдержку. Потом человек-локатор замер, открыл глаза, пошарил глазами и уставился не мигая. Ещё миги мужик улыбался так, словно он был адвокатом сдохшего дядюшки, много лет разыскивавшего наследника. Ещё миги эти двое начали ледоколом раздвигать толпу. «Бог предупреждал, что со мной будут играть!»весело вспомнил Игорь. И он присел, некоторое время шёл на согнутых ногах, представляя себя подо льдом, а когда вынырнулэти двое уже находились справа и озирались, пытаясь понять, куда исчезла их цель. «Я в домике, ментяры!»тихо хихикнул Игорь. Бог предупреждал: нужно стараться, и Игорь старался.
Кто-то сунул ему в руки табличку на длинной палке. На картонном, заклеенным белым листом, прямоугольникерадуга детства и слово «свобода». Да! Он хотел эту свободу, он хотел снова в детство, где всё было простым и понятным. И мороженое стоило три копейки невкусное, лимонное, и пятьвкусное, сливочное.
Ты новенький?! к Игорю обратилась лесбиянка с радужными сиськами.
Нет, я старенький! ответил, перекрикивая общий гвалт.
А я тебя первый раз вижу!
Я тебя тоже!
Меня зовут Настя! Я люблю Лену!
Супер! А я люблю музыку!
Кого ты любишь?!
МУ-ЗЫ-КУ! проорал радостно, полураздетая Настя захохотала сиськами: «Ах-ха-хах! А какую ты любишь музыку?!»
Я люблю разную музыку! А ты тоже за разнообразие?! Тебе тоже нужна свобода?!
Он с каждым словом почти попадал в темп музыки в наушниках, приглушённую праздничной радостной содомией на набережной.
Да! Мне тоже нужна свобода! Ты молодец, что пришёл!
Какой-то мужик в радужном шарфе притиснулся к ним, взял Настю под локоть и провопил:
Настюха, пошли туда! Там папарацци навалило!
Бедная юная Настенька, Игорь с сожалением проводил взглядом ложбинку на её голой спине. Лет через двадцать она будет ходить, как недолюбленная Лима, и бросаться на всех прохожих со своей собакой. Или не будет
«Уходи, Настя, не уходижеланная свобода достанет до ажурных перил над грязной рекой. Мы все будем счастливы и свободны! Грязи в подъезде станет меньше, Ульке повысят пособие, детский сад восстановят, Лиму полюбит настоящий мужик и отравит её собаку; Нинке пришьют ноги, а про заслуги Димы вспомнят. Внимания хватит всем, даже Вовочке в детском приёмнике-распределителе с этими мыслями он просунул руку в карманную дырку и дотянулся до устройства на жилете. Свободы хватит на всех!»
Ментяра с руками-антеннами оказался неподалёку, всего в пяти метрах. Он нашёл Игоря, но всё равно поздно. Игорёчек уже чувствовал запах свободы. В последний раз он поднял вверх руку с табличкой, на которой сияла радуга и свобода. И нажал на «пуск»:
За новый мир!
Глава 1. Пить надо меньше!
Неизвестный
Кап. Кап. Кап
Монотонно капала вода. Мозг был настолько отрешённым, что не смог дать оценкираздражает звук или нет. Сами собой открылись глаза и уставились в незнакомый потолокоднозначно. С чего я вообще решил, что потолок может быть незнакомым? Как будто запоминать потолкимоё хобби. Понадобилась ещё секунда, чтобы проанализировать состояние: головане болит, телотоже. И только звенящая пустота в мыслях, словно приходится продираться через вязкий туман. Ну же, давай, вспомни, черт тебя дери! Упрямый туман начал превращаться в кисель, давая понять, что так просто из себя не выпустит.
Я застонал от бессилияи испугался, не услышав собственного стона. Ещё и онемел? «Здо-рово! Ве-ли-ко-леп-но!»гнусаво пропел в голове знакомый голос. Ух, ты, уже что-то! Значит, не до чёртиков допился, вылечить можно.
ДОПИЛСЯ?
« Давай, братан, за тебя! где-то на подкорке внутричерепного кинотеатра возникло знакомое лицо, пьяное, красное и с каплями пота. До дна!» Огромная рюмка приблизилась к глазам, издала характерный стеклянный звон и опрокинулась, закрывая обзор на фоновые пляшущие пятна. Кто был тот собутыльник, как его зовутпамять не расщедрилась.