А в воскресенье пришел Паша, улыбаясь всеми своими веснушками, и протянул бабе Тоне тонкий белый конверт.
Что это? удивилась старушка, пропуская внука подруги внутрь и вытирая о фартук покрасневшие от мыться посуды руки.
Почти двенадцать тысяч. Ваша доля. На рекламе и просмотрах
Че-го? задохнулась Самойлова, недоверчиво, почти по-детски переводя взгляд с конверта на паренька и обратно.
Не решаясь взять и ни черта не понимая.
Ну, на мой же канал выкладывали, неверно понял ее вопрос тот, я снимал, монтировалмне половину. Честно же!
Так. Ты заходи, давай. Руки мой и на кухню, потом поговорим.
Пока Паша пил чай и уминал свежие еще теплые пирожки, Самойлова пыталась уложить в голове, что ей заплатили за получасовой монолог живые деньги! Живые! Живее пенсии. Надо было спросить что-то еще, или хоть комментарии посмотреть Но деньги. Бог ты мой. Сапоги куплю, старые-то совсем износила.
А что внизу-то понаписали? Как в прошлый раз? переложила она тревожащий ее вопрос на подельника.
Да, знаетепочесал тот голову мосластой пятерней. Кто как От «Совок отакуэ» до «На таких женщинах страна держится». Посмотрим, что ваши ответили? Хотите?
Какие«наши»? в голове невольно мелькнула единственная ассоциация «наши в городенемцы отступают».
Ну, Панда и Карамелька?
А они тоже что-то написали?! всполошилась баба Тоня, чуть не выронив чашку с чаем из рук.
Ролик выложили, Пашка скривился. Вроде как в ответ.
Давай! потребовала Самойлова, вцепившись невольно в скатерть.
Пятнадцать минут, раскрыв рот от возмущения, смотрела баба Тоня, как швабры рыскают по ее кухне, открывают ее шкаф, перебирают одежду, обувь, отпуская едкие комментарии. Вот, мол, какая онаогонь бабка. Бабка и есть. Потом повертели безделушки с полки, еще поржали.
Название«Панда и Карамелька в стане врага».
Жар к щекам, жар в груди, взбесившаяся ниточка пульсак счастью, приступ быстро кончился. Гнев отступил. Враг сделал свой ход, пора было расчехлять дальнобойные орудия и на штурм!
Мы ж не можем этого так оставить? кричала баба Тоня. Да они охренели! Козы драные!
Не тря-си-те ме-ня, пожалуйста. Да, спасибо. Можно, я сяду?
Прости, ой! Да я от нервов все это.
Ладно, ладно, Паша расправил свитер на плечах, опираясь локтями о край стола, и что мы сделаем?
Для начала, расскажи-ка мне поподробнее, что это значит«панда» и «карамелька»? И чем именно они занимаются. Подожди. По-дож-ди Стой, говорю, ручку возьму. Чегозачем? Записывать буду.
А вот это, сверкая всеми золотыми зубами, хихикнула баба Тоня, не шампунь, девочки, этоупаковка от шампуня, которую эти «бьюти-блогерши» хреновы с какой-то помойки притащили да отмыли! А моют они бошки знаете, чем? А вот откроем шкафчик Шампунь «Крапивный»! Вот те на! А пойдем-ка дальше
В этот вечер Павлик проторчал у бабы Тони до поздней ночи, они пили чай, прислушивались чутко к творящемуся в соседней комнате и радовались количествам просмотров. И, разумеется, комментариев. Баба Тоня угадала: вцепиться в подноготную девок пожелали многие.
Швабры что-то поорали у себя, а потом совершили вылазку на кухню и похитили у бабы Тони большую луковицу из овощной корзины под столом.
Ответ появился тем же вечером, когда Павлик уже окончательно собирался домой.
Этожестоко! высоким голоском вещала Карамелька, огромные круглые слезы катились из ее глаз. Эта старуха врет, от первого слова до последнего Она из ума выжила давным-давно. А вы! Как вы могли повестись?! Мы плачем. Нам очень горько.
Панда мелькнула в кадре, тоже шмыгая красным распухшим носом.
Щас, посулил парень, заводясь уже не на шутку, это война.
Он на цыпочках прокрался к синей дверигранице территории врагаи сунул в щель под нее смартфон с записью звука.
Лайки и просмотры полились рекой, девки бурно радовались. Павлик подождал, пока градус зашкалит, а потом извлек устройство. Немного отредактированная буйная радость с периодическими выкриками «Повелись!», «Во лохи!» и «Бабок срубим!» стала отличной заменой оригинальной звуковой дорожки с показательными рыданиями.
Наступило утро.
Лохудры затаились.
Баба Тоня, не сомкнувшая глаз, сидела мрачная и ожидала подляны. Крупной, судя по витавшему в воздухе электричеству.
Павлик по-детски надувал губы во сне, задремав прямо на кухонном диване в обнимку с ноутбуком. Пришлось укрывать его старым клетчатым пледом.
Сколько? только и спросила баба Тоня, когда утром парень полез подсчитывать непонятные «клики» и «лайки», а потом чуть более понятные «просмотры».
НуПавлик потер глаза, пытаясь избавиться от остатков сна. Вам предлагают в рекламе сняться.
А заработали-то мы сколько?
Это в конце месяца только понятно будет. Но пенсия у вас утроится, баб Тонь, зуб даю.
Самойлова поморщилась от жаргона, но жаловаться вслух не стала.
Комменты опять гадостей понаписали?
Не сказал бы, хохотнул напарник по опасному бизнесу, вопросы в основном задают. Много. От «как вы такие совок просрали?» до «расскажите, как в вашей молодости парни ухаживали?» И еще рецептов просят, таких, «домашних».
Она оторопела, нахмурилась, потом наоборот улыбнулась, машинально вытирая ладони о фартук.
То есть, это кому-то интересно? Чтоб я вот так перед камерой вертелась, да брюзжала?
Ну да.
Пашенькаона заглянула ему в лицо, пытливо, настороженно, словно ожидая обмана. Да кому это интересно может быть? Я ж не актриса какая, прости господи. Я ж так Никто, по сути-то
Как этоникто? разулыбался внезапно парень. ВыОгонь-Бабка! По поиску сразу за Бабой Ягой идете на ютубе.
А эти?.. она понизила голос, кивнув головой в сторону закрытой двери. Как думаешь, что придумают?
Да кто ж их знает? Только вот что, их двое, вы одна Поживу-ка я у вас на кухне пару дней. У вас уголок же раскладывается, да? Только вы моей бабушке сами позвоните? Что мол, не шляюсь, где попало, и не наркоман.
Она не удержаласьпотрепала по рыжим вихрам, да пошла завтрак готовить.
Три дня длилось затишье. Шаболды куда-то упархивали, прошмыгивая мимо бабы Тони, шушукались, но ничего не происходило.
На четвертый день все изменилось. Вернее, на четвертую ночь.
Баба Тоня проснулась от стука, непонятного, быстрого, негромкого и оттогопугающего. Тук-тук-тук. Она огляделасьтемно, тихо. Приснилось что ли? Не стала вставатьполучше укутала ноги, повернулась на бок и закрыла глаза.
Вспышка.
Самойлова села, кутаясь в ночную рубашку, стеганое одеяло съехало на бок. Да что это было-то?
Дз-з-з-зн! Телефон. А сколько времени? Стоп. Какой телефон? Его отключили еще лет пять назад, после того как сын мобильник купил ей первый. Так что это звонило? Баба Тоня потянулась к выключателю ночника, палец привычно нажал на отполированную от времени кнопку из черного пластика, но свет не загорелся.
Тук-тук-тук. В окне что ли? А что за ерунда-то?
И тут внезапно, начинаясь на низкой, гудящей ноте, нарастая, ширясь, раздался вой. Шарахал молотом по барабанным переборкам. Выдавливал пот из пор. Волоски становились дыбом. Сердце дернулось раз, другой, замерло, а потом зачастило. Инстинкт, формировавшийся у живых существ с того момента, когда первая амеба сожрала свою товарку. Опасность! Опасность!!
Пол был далеко.
Дверь еще дальше.
Темнота клубилась, рассеченная парой желтых лучей из щели между портьерами.
Тук-тук-тук.
Угол справа, возле двери. Там кто-то был. Какое-то движение, не виделосьугадывалось. И снова инстинктлови звуки! Так чуткий олень вскидывает голову на тонкой шее, поводит ушами и слушает, слушает! ибо именно от этого зависит сама жизнь его
Рука сама потянулась перекреститься.
Мелькнул красный огонек в углу.
Тук-тук-тук.
Встала, босые ступни ощутили каждую неровность старых досок крашеного пола. Там что-то было. В углу. Там что-то шевелилось.
Баба Тоня решилась. Протянула руку, взяла старый подсвечник, украшающий колченогий стол, зажмурилась на миг, а потом решительно двинулась туда В тот угол