На этом месте я закрыл глаза, больше всего желая спросить о Профессоре, но не зная, как это правильно сделать. И что уже успели наговорить Флегматик и ОТул.
И вот только потом до меня дошло.
П-простите? переспроситьвыиграть драгоценные секунды на формулировку «правильного» ответа.
Насколько комфортно работалось вам с господами Стравински, Ферро и Ли?
Кто это такие? ляпнул было я, на миг растерявшись, но быстро спохватился. Шутка-шутка. Все хорошо. Никаких проблем.
Вы хотите как-то отметить кого-то из них?
Нет, все отлично делали свою работу.
И конфликтов не было?
Нет, твердо ответил я, чувствуя, что окончательно перестаю понимать, что происходит.
Я улыбался ей так, что скулы сводило. Я пытался быть обаятельным и милым, взъерошивал рукой челку, смотрел ей в глаза и рассыпался в шутливых комплиментах. Только бы она не догадалась, что я понятия не имею, кто вообще такие эти Стравински, Ферро и Ли. А еще я всеми силами пытался выспросить про других, тех, от кого осталась только кружка, монета, фото в портмоне, да клетчатый платок. Намеками, шутками, осторожно. И ничего.
Вообще ничего. Пустота.
Я изо всех сил изображал, что мне хочется продолжить общение с симпатичной девушкой, но вроде как устал слишком. Косил, словом, под озабоченного придурка. Успешно, надо полагать. Прощаясь, она улыбнулась совсем непрофессионально, и пообещала еще заглянуть.
Только когда захлопнулась дверь, я обессиленно откинулся на хрустящие от чистоты подушки, и спина была мокрая от пота. А еще через полчаса явился мрачный ОТул. Техник кутался в дурацкий больничный халат, больше похожий на атрибут дорогого отеля.
Устроился?
Ага.
Ирландец сел на край кресла и криво ухмыльнулся, не глядя мне в глаза.
Страховка тут и правда шикарнаяпроверили каждую клетку тела. Знаешь, раньше, когда у меня что-то прихватывало, я испытывал не только физическую боль, но и боль от будущего ценника в лечебнице. Ха.
Не то слово, я отвечал нехотя, желая только, чтоб ОТул сказал уже, зачем пришел, и убирался.
Знаешь, наблюдатель, я всегда буду помнить лицо ирландца, залитое красным светом, когда он тащил Профа к выходу. Это невозможно забыть. Все зависит от того, что именно хранить в себе. Одно воспоминание поддержит в вас жизнь в самые мрачные времена, а другие отравят даже лучшие моменты. Это воспоминание разрушало во мне саму веру в людей.
Ладно! ирландец снова нахмурился. Я сразу в лоб спрошу: у нас все нормально?
«Нет, блин, не нормально! Мы убили четверых! И никто о них даже не помнит!»
В каком смысле? а вот это уже вслух.
Ты что-то сказал про Профа и остальных? Про Блин, ну ты сам понимаешь, про что.
Нет, голос у меня стал деревянный, скрипучий, мне тоже дорога карьера. У меня семья вообще-то. А если узнают, что у нас всех поехала крыша
Поехала крышаэхом отозвался ОТул, принявшийся грызть ноготь на большом пальце. Есть еще момент, стажер, скажи-ка мне, как тебя зовут?
Миккии замолчал.
Потянулся к этому знанию, покопался в памяти и обнаружил только сосущую пустоту. Место на доске, где мелом были написаны нужные буквы, теперь было девственно чистым. Боже мой, что это за имя вообщеМикки?
ЛадноМикки, но Профессор? Флегматик?..
Сколько тебе лет, Микки?
Вторая зияющая дыра.
Пустота, она все равно что-то забирает, стажер. Вопрос, как много она забрала Вот, кстати, ОТул протянул мне что-то, держи, это из твоих личных вещей на борту. Был в кармане твоей формы и выпал, когда мы там повздорили. Флег подобрал.
На широкой твердой ладони был старый детский значок с Микки-Маусом. На белом круге безоблачно улыбался мультяшный мышонок в красной футболке.
Вот, как ты стал Микки. А на самом деле зовут тебяДэн Чейн, парень. Я в опросный лист девахи подсмотрел. Она думала, я ей в вырез заглядываю, и не протестовала. ЯМакс Ферро, ПрофАлекс Стравински, а ФлегматикТеккен Ли.
Картина мира вновь методично разваливалась на осколки.
Мы забыли собственные имена?
Угу. Как и большую часть пути до Марса.
Я наконец поднял глаза на коллегу по опасному полету впервые после возвращения и поймал его взгляд.
Слушай. У нас у всехПТС. Мы были в шоке от прыжка, и мы убили
Тише! рявкнул ОТул, и я перешел на шепот.
убили остальных. Это ужасно, и это отлично объясняет, почему у нас провалы в памяти, но почему на Земле про них не спрашивают, а? Не хотят еще больше нашу психику травмировать?
Не-а. Не думаю. Хрен бы меня выпускали бродить так, если б психом считали. А тем болееубийцей. И смартфон вернули, кстати. Тебе отдали?
Не знаю. Личные вещи в тумбочке лежат, потом посмотрю.
Я полазал по новостямничего. Четверо героев, полетели и вернулись и вот вся эта чушь, ну ты понимаешь. Ни слова и других.
Как А бирки?
Бирки Флег все снял еще до посадки.
Зачем?
Думал, отпечатки на них останутся, а у него пальцы уникальныераспознать на раз. А если он трогал костюмы, значит и с остальными он же мог что-то сделать.
И все думают, что нас только четверо было?
Именно.
То есть умер в подпространстве и исчез вообще?
Похоже.
Мы помолчали немного.
Наверное, мы должны все рассказать, негромко предложил я, глядя технику в глаза, кто-то еще может туда сунуться и тоже погибнуть.
Не вздумай, с угрозой проговорил ОТул, лучше бы тебе тихо-мирно переждать, взять премию и свалить нахрен. И больше ничего общего с этой штукой там не иметь.
Эта штука Я слабо улыбнулся. Тьма не была «где-то там», она былаповсюду, параллельно. Всегда за углом, в любой черной щели, в закрытых шкафах. Тьма некуда не делась. И она уже видела нас. Насвсех. Просто таммы столкнулись с ней на ее территориивот и все. Где время идет спиралью, а пространства и вовсе нет, или они смешаныпространство и время, будто манная каша с комочками. Вот в такой комочек на обратном пути мы и угодили. ОТулидиот, если думает, что сможет укрыться от нее хоть где. Изучать. Попробовать понять. Защититьсявот единственный призрачный шанс.
Я останусь в университете, вздохнул я, окончательно приняв непростое решение.
Нахрена?
Продолжу тему Профа исследовать. Я должен быть уверен, что реальность не начнет разваливаться из-за того, что каких-то четверых людей больше в ней нет.
Охренеть благородно. Но знаешь, как бы поздновато, дружище, мрачно ухмыляясь, проговорил техник, кивнув куда-то мне за спину, сам вон взгляни.
Я повернулся, взгляд пробежал по белой ткани подушки, выше на стену и остановился на чертовски странной картине.
Что это? я не понял сразу, хотя и узнал рамку из розовой фольги, которую сделала Олеська.
Копия «Пестрой бабочки», плакат из твоей каюты. Не узнаешь, что ли?
А узнать-то было сложно. Чуть потрепанный лист бумаги стал абсолютно черный. И пустой.
Как это произошло?
Что произошло? эхом откликнулся зло осклабившийся техник. Ничего и не произошло. Шедевр Казимира Малевича«Черный квадрат». Очень концептуально взять с собой в космос нечто подобное, да? Деваха-психолог уверена, что у тебя отменно тонкий вкус и ироничный взгляд на мир.
Погодия попытался прогнать вернувшуюся мерзкую слабость. Погоди. И что, люди считают этокартиной?
Ну да.
Обычный черный квадрат?
Ага.
И никому не приходит в голову, что это не картина, а собственно отсутствие картины?
Никому, Мик.
И если я сейчас залезу в интернет и наберу «малевич», поисковик вернет мне вот это?
Именно это, эхом откликнулся коллега, что-то исчезает, постоянно, Мик. Незаметно, по капле, но это происходит уже везде.
К черту демонов. К черту страхи. Всему должно быть свое физическое объяснение. Может, подпространствопервично по отношению к пространству, и пропади что-то там, оно просто перестает существовать здесь? А потом вся Вселенная начинает трещать по швам, как стена, из которой выдернули пару кирпичей.
А может, Пустота это что-то типа вируса? Мы «заболели» ею и теперь притащили ее на Землю, где начали заражать все остальное?