Может быть, он в реальностиалкоголик?
Не знаю.
Мы таимся друг от друга точно так же, как от врагов. Мы слишком ценный товар. Глубоководные рыбы, мерцающие колдовским светом уроды, которых мечтает попробовать каждая акула.
Ты донес яблочко? спрашивает Роман.
Все в порядке, откидываю полу пиджака, хлопаю по карману рубашки, где лежит дискета. Товар на месте.
Оборотень чуть расслабляется.
А покупатель?
Смотрю на часы.
Через десять минут. Рядышком, у реки.
Пошли? Роман берет стакан.
Я подхватываю свой, и мы выходим в ту дверь ресторана, что в каменной стене. В маленьком тамбуре я тихо говорю:
Индивидуальное пространство для нас обоих. Допуск для человека, назвавшего код «серый-серый-черный».
Принято, слышится из потолка. Теперь, сколько бы посетителей ни захотело погулять в виртуальном пространстве «Трех поросят», их мы не увидим. Только покупателя, которому я загодя сообщил код.
За второй дверьюлес. Дремучий, первобытный, северный. Холодный ветер пронизывает до костей, я ежусь. Мой спутник к холоду совершенно равнодушен. Может быть, у него более простой шлембез кондиционера?
Бог знает
Зарабатывает он не меньше моего, но, может быть, у него огромная семья. Или Роман и впрямь алкоголик, проматывающий сотни зеленых за считанные дни?
За нашей спиноймаленький каменный домик, так выглядят «Три поросенка» с этой стороны. Идем по тропинке, помаленьку отхлебывая из бокалов.
Тебе нравится перцовка? мимоходом спрашиваю у оборотня.
Да.
Сухо и без малейших комментариев. Хотел бы я знать, Роман, кто ты на самом деле.
Но это невозможно. Виртуальность жестока к неосторожным.
Выходим к реке. Крутой обрыв, схваченный цепким покровом низкого кустарника. Очень сильный ветер, я щурюсь. Небо затянуто тучами. Река не то чтобы горная, но порожистая и быстрая. Вдали вьется стая каких-то крупных птицне знаю, каких именно, они никогда не подлетают близко. Над обрывомстолик, на нем стоят бутылки джина, тоника и «Абсолют-пеппера». Еще никелированный термос, в нем, я знаю, глинтвейн. Вкусный, с корицей, ванилью, мускатным орехом, перцем, кориандром. Три плетеных стула. Садимся рядом, смотрим на реку.
Красиво.
Белая пена на камнях, холодный ветер, полный бокал в руке, сизые тучи, клубящиеся над головой. Завтра наверняка пойдет снег. Но в виртуальности не бывает «завтра».
Хотел бы я знать, делаю глоток, откуда взята эта река.
Места красивее не видал я в своей жизни странным тоном произносит оборотень.
Вот так всегда. У каждого свои ассоциации и аналогии. Для Романа явно этот пейзаж что-то означает. Для меняпросто красивое место.
Ты здесь бывал?
В какой-то мере.
Интересно.
Что это за птицы, Роман?
Гарпии, не глядя отвечает он. Хлопи его стакан пуст.
Но он все равно не пьянеет.
Как я ненавижу тайну, которая окружает нас. Мы боимся друг друга. Мы боимся всего.
А погода приятная, бросаю наугад.
Снежное нынче лето говорит оборотень. И смотрит на меня с иронией. Он узнает эту местность. Она отзывается чем-то в его душе.
Мне не дано узнать, чем именно.
Наливаю себе глинтвейна в тяжелую керамическую чашу. Вдыхаю аромат. Снежное лето? Пускай. Нет ничего лучше плохой погоды.
Леня, ты куришь травку? Роман протягивает мне портсигар.
Нет.
Наверное, он и впрямь алкоголик и наркоман
Говорят, куда безвреднее алкоголя и табака.
Говорят, что в Москве кур доят.
Роман колеблется, но закуривает.
Блин. Надины доводы начинают казаться мне не такими уж безумными.
Я пью глинтвейн, Роман курит анашу. Минуты через две щелчком отправляет недокуренную сигарету вниз и говорит:
Детская забава. Плесни мне вина.
Это глинтвейн.
Какая, на фиг, разница
Теперь мы оба потягиваем горячее вино с пряностями. Роман кивает:
Рулез!
Я согласно киваю. «Рулез»это что-то хорошее. Холодное пиво, компьютер седьмого поколения, юная красавица, удачно обезвреженный вирус глинтвейн.
Сидим над обрывом, и нам хорошо.
Что было в том яблочке?
Новое лекарство от простуды. Очень эффективное.
Роман хмурится:
Это стоит шесть тысяч?
Это стоит сто.
А Роман меняется в лице.
Давай дождемся покупателя.
Оборотень кивает:
Твоя операция, тебе решать.
Покупатель появляется минут через десять, когда я уже начинаю беспокоиться. Я знал его лишь под кличкой Тертый, а он меня под прозвищем Стрелок. Покупатель опрятен и неприметен, простой костюм, незапоминающееся лицо. Молодой парень с дипломатом в руке.
Добрый вечер, Стрелок! говорит он мне. Голос излишне ровенТертый общается через программу-переводчик.
Доброе утро, поглядывая на часы, отвечаю я. Это взаимная игра. Выяснить индивидуальное время дайвера, определить, в каком часовом поясе тот проживает, уже немало.
Как я ценю ваш юмор Тертый садится на третий стул, вопросительно смотрит на меня:Урожай созрел?
Тяжелые вышли яблочки. Я достаю дискету, кладу на стол. Честно говоря, я ожидал большей благодарности за подобный труд
Мы ведь условились? Шесть тысяч долларов.
Развожу руками.
По вашим словам, большего оно и не стоило.
Вы считаете иначе?
Понимаете, господин Шеллербах
Тертый вздрагивает.
Вы ошиблись как минимум на порядок. Простудаэто мелочь, конечно но кому нравится валяться в постели с температурой и сопливым носом?
Мнене нравится. Шеллербах-Тертый меняется в лице. Теперь это пожилой мужчина с волевой, но нервной физиономией. Однако я полагал, что слово дайверасвято.
Не отрицаю. Я отдаю вам файл, щелчком отправляю дискету через стол. Но в следующий раз ни один дайвер не пошевелит ради вас пальцем. Вы нарушаете нашу этику, господин Шеллербах. Труд оплачивается в меру его сложности.
Шеллербах берет дискету и замирает. Я пью глинтвейн, наблюдая за ним. Оборотень молчит. Это моя операция.
Наконец Шеллербах скачал файл, и взгляд его приобретает осмысленность.
Итак? спрашиваю я.
Пятьдесят, говорит Тертый.
Каждому?
Он молчиточень, очень долго. Это деньги. Живые, полнокровные, не облагаемые налогами, пришедшие ниоткуда и ушедшие никуда.
Ваш счет.
Я протягиваю ему бумажку, на нейномер счета в Швейцарии.
Отрицательные проценты вы очень осторожны, господин дайвер
Иного выхода нет, Петер
Он сдается. Я знаю его настоящее имя, он моенет. Банк не выдаст меня никогда. Даже если международный трибунал заявит, что я людоед и виновен в геноциде.
За это и платятся отрицательные проценты со счета.
За полную безопасность.
Пятьдесят каждому. Я делаю жест доброй воли, господин дайвер!
Прекрасно.
Несколько секунд и на мой счет перетекают сто тысяч долларов. Это много. Это очень много.
Годы спокойной жизни в виртуальности.
Вы согласитесь на дальнейшее сотрудничество?
Достаю свою чековую книжку, с удовольствием разглядываю цифру. Потом выписываю чек на пятьдесят тысяч и отдаю оборотню.
Вполне возможно.
А на постоянный контракт?
Нет.
Чего вы так боитесь, дайвер? Во взгляде Шеллербаха любопытство.
Чего я боюсь?
Имени, Питер. Настоящая свободаэто всегда тайна.
Я понимаю, соглашается Шеллербах. Косится на Романа:Вы тоже дайвер? Или просто ходячий набор вирусов?
Дайвер, говорит Роман.
Что ж удачи вам, господа Шеллербах отходит на шаг. Останавливается:Скажите как этобыть дайвером?
Очень просто, отвечает Роман. Надо знать, что все вокругигра. Фантазия.
Шеллербах кивает, разводит руками:
Не получается, увы
Он уходит по тропинке, мы смотрим ему вслед. Потом я наполняю наши бокалы.
За удачу!
Роман явно еще не оценил масштабов случившегося. Молчит, крутит в руках бокал.
Леня, скажи, ты счастлив?
Конечно.