Можно? Ко мне подсаживается девушка. Светлые волосы, чистая, чуть бледная, матовая кожа, простой белый костюм. На груди медальончик на золотой цепочкенаверняка какая-то программка. Симпатичная и, слава Богу, неузнаваемая. Или сама конструировала лицо, или опиралась на редкую картину, или нашла в каком-то фильме симпатичную, но не примелькавшуюся мордашку.
Конечно, разворачиваюсь к ней. Бармен уже подает девушке бокал белого вина. Чилийское, «Император». У девочки хороший вкус.
Я часто вас здесь вижу, сообщает девушка.
Дзинь-дзинь! тревожный звоночек в мозгу.
Удивительно, замечаю я. Не так уж часто я тут появляюсь.
Зато япостоянно, говорит девушка.
Ложь.
Я могу выйти из виртуальности и проверить те два десятка контрольных фотографий, что хранятся на компьютере. Посетители бара за последние два месяца, всегда полезно запомнить новые лица.
Но зачем, я и так помню, что никогда не встречал этого лица
Я носила другие лица. Девушка словно угадывает мои мысли. А вы всегда ходите в одном.
Это дорогое удовольствиеменять образ, начинаю самоуничижаться. Лепить себя из Шварценеггера и Сталлонеглупо. А нанимать специалиста мне не по карману.
Глубина сама по себедорогая штука.
Девушка называет виртуальность глубиной, и мне это нравится.
В отличие от ее остального поведения.
Пожимаю плечами. Странный разговор.
Простите, вы ведьрусский? спрашивает девушка.
Киваю. В виртуальности очень много русскихнигде в мире контроль за машинным временем не поставлен так плохо, как у нас.
Простите Девушка покусывает губки, она явно волнуется. Я, наверное, крайне бестактна, но как вас зовут?
Я понимаю.
Не Дмитрий Дибенко. Вас ведь именно это интересует?
Девушка испытующе смотрит мне в лицо, потом кивает.
Залпом допивает вино.
Я не лгу, мягко говорю я. Честное слово.
Верю. Девушка кивает бармену, потом протягивает мне руку:Надя.
Пожимаю ладонь, представляюсь:
Леонид.
Вот и познакомились, теперь можно на «ты». Глубина демократична. Излишне вежливый тон здесьоскорбление.
Девушка откидывает волосы назад, жест естественный и красивый. Протягивает бармену бокал, тот шустро наполняет его вновь. Окидывает взглядом зал.
Как ты думаешь, а он действительно посещает виртуальность?
Не знаю. Наверное. Ты журналист, Надя?
Да. Она секунду колеблется, потом достает из сумочки визитку, протягивает мне:Вот
Визитка полнаяне только интернетовский адрес, но и голосовой телефон, имя и фамилия. Надежда Мещерская. Журнал «Деньги». Репортер.
«Виндоус-Хоум» молчитзначит визитка чистая, это и впрямь только адрес, без всяких сюрпризов. Прячу визитку в карман, киваю:
Спасибо.
Ответной любезности, увы, не будет. Но Надя на нее и не рассчитывает.
Странная вещь эта глубина, бросает она, отпивая вино. Вот я сейчас в Москве, тыгде-нибудь в Самаре, тот мальчикв Пензе
«Мальчик», похожий на смазливого мексиканца из телесериала, замечает ее взгляд и гордо выпячивает подбородок. Да, в наблюдательности Наде не откажешь, он и впрямь русский
Вон толпа америкосов, без малейшей почтительности продолжает Надя, вон тот чудикявный японец видите, какие глаза себе нарисовал? У каждой нации свои комплексы И вот мы валяем дурака в несуществующем ресторане, за бокалом воображаемого спиртного, сотни компьютеров жгут энергию, процессоры греются от натуги, телефонные линии перегоняют мегабайты бессмысленной информации
Информация не бывает бессмысленной.
Да, пожалуй. Надя бросает на меня быстрый взгляд. Скажем так: неактуальной информации. И все этоновая эра мировой технологии?
А чего ты ожидала? Обмена файлами и разговоров о частоте процессоров? Мы ведь люди.
Надя морщится:
Мы люди новой эпохи. Виртуальность может изменить мир, а мы предпочитаем гримировать ее под старые догмы.
Нанотехнология, используемая для имитации выпивки, это хуже, чем микроскоп для забивания гвоздей
Ты«тюринка», догадываюсь я.
Да! с легким вызовом отвечает Надя.
Тюринцыпоследователи одного писателя-фантаста из Питера. Они не то выступают за сращивание человека с компьютером, не то ожидают от виртуальности каких-то немыслимых благ.
Так что же ты делаешь в этом бессмысленном заведении? спрашиваю я.
Ищу Дибенко. Мне очень хочется спросить его так ли он все представлял? Правильно ли происходящее, с его точки зрения?
Понятно. Но неужели тебе не нравится это место?
Надя пожимает плечами.
Я протягиваю руку, касаюсь ее лица.
Тепло руки, терпкость вина, прохлада вечернего бриза и аромат цветов, плеск теплых волн, луна в небе и колкий песок под ногами, неужели тебе не нравится все это?
Для этого существует реальность. Она смотрит мне в глаза.
А часто ли все это совпадает в реальности? Здесь достаточно открыть дверь, я киваю на неприметную дверку в «японской» части ресторана, и все окажется на месте. А тебе никогда не хотелось холодным осенним утром стоять на опушке леса над обрывистым берегом реки, пить горячий глинтвейн из пузатого бокала и вокруг никого
Хозяин этого ресторанаромантик, говорит Надя.
Конечно.
Леонид, все, что ты назвал, правильно. Но этим удовольствиямместо в реальности.
Реальность не столь доступна.
Как и глубина, Леня. Я не знаю, откуда ты берешь деньги для постоянных визитов сюда, да и не мое это дело. Но миллиарды людей никогда не были в глубине.
Миллионы людей никогда не видели телевизора.
Виртуальность не должна быть эрзацем реальности, убежденно говорит Надя.
Да, конечно. Превратим нищих и убогих в накопители информации, станем импульсами в электронной сети
Леонид, ты знаком с учением тюринцев лишь понаслышке, убежденно говорит Надя. Посети как-нибудь нашу церковь.
Пожимаю плечами. Может быть, и побываю. Но в глубине много интересных мест. На все не хватит жизни.
Я пойду. Надя встает. Бросает на стойку бара монетку. У меня еще полчаса сегодня надо посетить пару мест.
В поисках Дибенко? киваю я. А может бытьтеплый песок, гавайский пляж и красное чилийское?
Надя улыбается:
Леня, это уже не будет работой. Вечерний пляж и вино захочется продолжения. А виртуальный секс забавен, но только если ты дома, в запертой комнате. Я вошла с работы. Шесть компьютеров в комнате, все заняты. Представляешь, какое зрелище я буду представлять для коллег?
Она предельно откровенна и умна. Хорошая девочка. Дай бог, чтобы и в реальности Надя была такой же смышленой и открытой.
Тогдаудачи, киваю я.
Спасибо, таинственный незнакомец. Надя наклоняется и чмокает меня в щеку.
Леня, маркер! шепчут булавки на моих плечах.
Достаю платок-вирусофаг и стираю помаду со щеки. Грожу Наде пальцем:
Я предпочитаю оставаться таинственным, девочка.
Кажется, она растерялась. Однако ей хватило выдержки, чтобы развести руками и неторопливо удалиться.
Блин. Испортила песню, дура!
Так хорошо поговорили
Залпом осушаю бокал и щелкаю пальцами, подзывая бармена.
Джин-тоник, один к одному!
Бармен морщится, но смешивает требуемое. Блин. Заказать, что ли, текилы с томатным сокомкакую рожу он скорчит?
Леня?
Оглядываюсь.
Мой друг-оборотень стоит рядом. Белый костюм, лакированные туфли, чуть старомодный галстук. Лицо чуть напряженное.
Привет, Ромка. Садись.
Что за девица?
Ничего интересного.
Мы, дайверы, всегда немножко параноики. Что поделать.
Слишком много желающих узнать наши реальные имена.
Оборотень шумно втягивает воздух, хмурится:
Она пыталась тебя пометить!
Я знаю. Не беспокойся, это просто журналистка.
Ромка садится, кивает бармену. Тот корчит жуткую рожуно подает ему граненый стакан, наполненный «Абсолютом-пеппер». Мне даже смотреть тяжело, как Роман пьет. А он, слегка морщась, вытирает рот и возвращает стакан.