Главная дорога ушла вперед прямой лентой, забрав с собой прохожих, а Данила свернул в переулок. Тонкий коридор, где не разъедутся две легковушки, стиснут стенами пятиэтажек без окон. Выцветшая красно-белая, узорчатая штукатурка местами осыпалась, некогда ярко-синяя металлическая крыша облупилась. И так везде, куда бы ни приехал Данила: пяти-, максимум, десятиэтажки, неухоженные, загаженные улочки, тротуары, превратившиеся в каток, угрюмые люди, которым насрать на все это. Реальность их больше не волновала. Кому есть дело до робота-уборщика, который окатывает прохожих смесью воды, снега и едкой химии, когда визор не может поймать сеть. Хотя, если бы интернет пропал действительно надолго, этот же безразличный абориген прогрыз бы метровые стены из бетона, за которыми находилось оборудование интернет-провайдера.
Все города нечипованных, погрузились в запустение и морок. Старик был правэтот мир умирает. Но потому ли, что Сеть выкачала из него лучшие «умы» и «руки»?
Визор Данилы отчаянно просился услужить. Он почуял высокоскоростной доступ вблизи бара, возбудившись, как подросток, залезший подружке под лифчик. Он легонько вздрагивал, вибрировал все чаще, тихонечко попискивал на пределе слышимости. Он, как тот же пубертатный подросток, мысленно умолял запустить интернет, словно то была пышногрудая девица, которой не терпелось вставить.
Данила остановился.
На углу дома посредине переулка чернела дверь. Облезлая, криво обшитая листами металла, она была желаннее глотка воды в пустыне для любого, кто с рождения живет с визором на башке. За ней раздавали самый быстрый интернет в районе.
Данила включил визор, едва прикоснувшись к выпуклой овальной кнопке на его поверхности (как же неудобно включать и выключать его руками!), и та тут же налилась кровью. Этот красный отблеск сообщит всем, кто оффлайн, что Данилу лучше не беспокоить. Синхроны заблокировали гипнотическую рекламу, бьющую в такие глубины мозга, что неподготовленный юзер мог заложить последние трусы, чтобы купить жвачку по акции или навороченный софт для визора, а потому, для Данилы особо ничего не изменилось. Но дверь стала другой. Поверх нее светились символы, понятные только владельцу бара, да окошко, к которому надо поднести визор для проверки доступа. Данила так и сделал. Легкий щелчок, и дверь отворилась. Над входом в этот момент повисло название бара, светящееся неоном: «Атараксия».
Данила потянул ручку, вошел.
Внутри тепло, тускло желтеют встроенные в потолок светильники, разбавляющие полумрак над центральным проходом. Он делил бар пополам сразу от входа. Справа и слева два разных мира: живой, мерцающий огнями бар с сотнями бутылок у зеркальной стены и отполированной стойкой «под дерево» и, напротив него, праздник живых мертвецовдесятки одиночных, крохотных столиков, за каждым из которых по неподвижно застывшему человеку. Правда, некоторые из посетителей слабо шевелились, что-то бормотали или взрывались жутковатым, разносящимся в тишине смехом. Кое-кто временами отхлебывал теплое пиво из бутылки. Из стен, столиков и стойки бара доносилась музыкаударные спорили с электрогитарой, кто сможет вывести более безумную и сложную мелодию.
Перешагнув порог и пройдя через метровый «предбанник» из решеток с сантиметровыми прутьями, Данила направился к массивной барной стойке, снимая капюшон и расстегиваясь. Татуированный парнишка с тоннелями в ушах и нижней губе, какими-то металлическими штуковинами в бровях и с причудливыми, полностью красными с черными точками зрачков глазами, кивнул Даниле и скрылся в подсобке. Минуту спустя он вышел, снова кивнул и принялся пялиться в пространство перед собой. Данила понял, что тот ушел в инет. Визором ему служили линзы.
У длинной барной стойки, в самом ее конце у стены, сидел «странный мужик», как звал его про себя Данила. Две недели Данила периодически ходит в этот бар, и две недели, почти каждый раз, здесь сидит этот тип. Тощий, с одрябшими мышцами и кожей на руках, усталым лицом, за которым проглядывала мрачная уверенность в себе и даже сила, несвойственная для нечипованных. На вскидку Данила дал бы ему лет сорок. Он почти без ошибок научился определять возраст нечипованных. Если бы перед ним был сетевик, никаких проблем не возникло бычерез секунду он знал бы о незнакомце все, что требуется.
Данила задумался. Он уже уселся на высокий стул, махнул парнишке с лысой головой и татуированным лицом, шеей и руками, чтобы тот налил ему растворимый кофе, скинул шуршащую куртку на соседнее место, как вспомнил, что подключен к Сети. На чипе еще стоит приложение, позволяющее увидеть любого человека, даже нечипованного, каким тот был в детстве. При одной мысли об этом приложение запустилось, заставив Данилу уставиться на «странного мужика», потягивающего коньяк из обычного стакана, и не обращающего внимания ни на кого вокруг, словно ему и с самим собой интересно.
Сеть раздумывала пару мгновений, прежде чем превратить незнакомца в подростка. Темная щетина на щеках исчезла, загорелый лоб и шрам на виске растворились, сам он съежился, но немного, оставшись таким же сутулым и грустным. Легкий обтягивающий свитер повис на нем тряпкой. Секунду помедлив, Данила вернул все, как было. «Странный подросток» выглядел не лучше «странного мужика», и мало чем от него отличался. Такой же скрюченный, будто у него горб, со впалой грудной клеткой, слегка выступающим животом, который выгнулся пологим уплотнением, с темными волосами, торчащими в стороны. Вокруг глаз широкая светлая полоса от ношения визора, нетронута ветром, солнцем и загаженным городским воздухом.
На что уставился, приятель? голос «странного мужика» прозвучал беззлобно, но резко, словно он привык брать инициативу в конфликте, если тот маячил где-то на горизонте.
Данила понял, что уже пару минут пялится на этого человека, держа в руке остывающий кофе. Скинув оцепенение, он встал и направился к «странному мужику». Воспользовавшись моментом, тот окинул парня оценивающим взглядомстоит ли ждать от него неприятностей.
Данила, он протянул руку в знак приветствия.
«Странный мужик» уставился на нее, словно ни разу не видел, как люди здороваются, а затем нехотя пожал. Представляться в ответ он не собирался, тем более какому-то залетному барыге (судя по тому, что парень регулярно скупал какое-то оборудование у Ярахозяина бара).
Почему ты без визора? напрямую спросил Данила. За полтора года он привык к нагловатой и прямолинейной манере общения нечипованных.
Тебе не все равно? лицо «странного мужика» неуловимо оживилось, будто тот предвкушал нечто приятное.
Не подумай чего, примирительно поднял ладони перед собой Данила, просто я редко вижу неч людей без визора.
«Странный мужик» долго смотрел в лицо Данилы, почти не видя его глаз. Видимо, пытался понять намерения незнакомца. Потом он заговорил:
У меня пост, и отхлебнул изрядный глоток коньяка.
Это что-то религиозное? не отступался Данила.
Ждать, когда Яр вернется с электроникой, еще долго, а потому, можно удовлетворить свое любопытство.
За месяцы скитаний, Данила научился не бояться новых людей, более тогоначал их изучать, каталогизировать, строить из них некую систему. Здесь были: общая массанечипованные, мало отличающиеся друг от друга; хикикоморидвинутые на интернете отшельники; оригиналыэти всеми средствами пытались выделиться из общей массы (вызывающе одевались, цепляли на голову визоры в форме древнего геймпада или видеокассеты), но суть их оставалась неизменной; и многие другие. Так Данила познавал новый мир, пытался понять его, приспособиться. Правда, получалось у него не очень.
Я не фанатик, если ты об этом, сухо ответил «странный мужик» после очередной паузы.
Данила кивнул. Отхлебнул кофе, постоял с минуту, повернулся и уже хотел уйти, как «странный мужик» снова заговорил.
Ты не с того начал, приятель, Данила обернулся, вопросительно подняв брови под визором. Сними эту штуку или хотя бы выйди в оффлайн, чтобы с тобой кто-то захотел говорить.
Данила стянул визор на шею, улыбнулся, чуть обнажив бликер, и уселся на стул рядом со «странным мужиком».
Тебе, я погляжу, он не очень-то и нужен, кивнул тот на визор.
Почему?..
Потому что ты сетевик, просто ответил «странный мужик», и снова отпил из стакана.