До поступления в «школу, предъявляющую высокие требования» Ирис считала себя человеком, придерживающимся умеренно прогрессивных взглядов.
Проучившись тут две недели, она была готова пикетировать с плакатом в руках, выступая за минимальную толерантность!
Обилие половой активности в школе зашкаливало.
Ирис будто попало в королевство кривых зеркал, где всё простое воспринималось сложным, привычные ценности выглядели смешными, а пошлое и противоестественное преподносилось как канон.
Никогда прежде не доводилось ей видеть столько сговорчивых девчонок. Нигде раньше она не сталкивалась с гомосексуалистами воочию. Секс в раздевалке, секс в туалете, секс в свободном от занятий классе, секс прямо в коридоре. Секс-секс-секс! От него тошнило. Его было слишком много!
Но и разнузданные богатенькие детки знали, что такое страх.
Они боялисьбоялись до икоты головорезов из банды Скорпионов. Отморозков похлеще их самих.
Теперь-то Ирис понимала, что в тот первый день повела себя как дура, влезая в осиное гнездо. У неё были все шансы оказаться размазанной по асфальту тонким слоем.
Так бы и случилось, если бы не Сандра Кинг.
Сказать, что брат Сандры был популярен в школе, значило ничего не сказать. Его именем, словно курящимися благовониями, было пропитано всё вокруг. Его образ витал в перешептываниях девчонок, в негласном подчинении, царящем на мужской половине.
Как известно, свита играет короля, и местная свита играла его на отлично.
Ирис было очень любопытно поглядеть на Царя Скорпионов.
Случай вскоре представился.
***
На биологии и математике ничего интересного не произошло. По четвергам всегда были только контрольные тесты.
Преподавателя истории, импозантного мужчину в летах, одноклассники характеризовали, как старого индюка, помешенного на событийных датах.
Из общих стенаний Ирис сделала выводы, что у учителя, человека старой закалки, были твёрдые принципы. Он старался обучить даже такой образчик заскорузлой необразованности, что достался ему в ученики. Последние сопротивлялись всеми силами, но всё равно были вынуждены подчиняться. Итоговой аттестации даже их родители отменить были не в силах, а от оценки зависело будущее.
История и литература были любимыми предметами Ирис. Она без труда ответила на все вопросы и, сдав тесты, получила разрешение покинуть класс. В ожидании следующего занятия решила не таскать сумку с собой, а оставить её в личном отсеке.
Она как раз заворачивала в коридор с металлическими шкафами-сейфами, когда заметила учителя физкультуры.
Тот тащил на вытянутой руке бедолагу Барри-Скунса, пребывающего под таким кайфом, что на ногах не держался.
Какой номер у твоего шкафчика? рычал учитель.
М-м-мСкунс согнулся пополам. Бу-а-а!
Рвотные массы фонтаном полились на пол.
Разъярённый преподаватель отшвырнул парня от себя, толкнув на металлические шкафы.
Который твой?!
Скунс воинственно задрал подбородок:
Не имеете права. Это частная собственность!
Открывай НЕМЕДЛЕННО!!!
Габариты у физкультурника были внушительныестероиды, наверное, жрал горстями.
А Скунс не был бы Скунсом, если бы не имел привычки трусливо поджимать хвост перед превосходящими силами противника.
Трясущимися руками он вставил ключ в замок и отворил дверцу.
С того места, где стояла Ирис, содержимое шкафчика рассмотреть было невозможно, но по довольному лицу учителя было видноон нашёл то, что искал.
Продажа наркотиковсерьёзное преступление.
Скунс содрогнулся:
Я не продаю. Употребляю сам.
Учитель по-дружески похлопал ученика по плечу:
Знаю, Барри, знаю. И сейчас я тебя отучу, сынок, от этой дурной привычки.
Его рука выскользнула из шкафчика и затолкала содержимое ладони Скунсу в рот.
Парень забился в безжалостных руках, но физрук продолжал зажимать рот ладонью, не давая выплюнуть отраву.
Нет!!! закричала Ирис. Что вы делаете?! Прекратите!
От неожиданности учитель дёрнулся, выпуская Скунса из рук.
Воспользовавшись моментом Барри, встав на четвереньки, попытался выплюнуть изо рта всю ту дрянь, что в него впихнули, но стал задыхаться и хрипеть, хватаясь рукой за горло.
Помогите же ему! сорвалось с губ Ирис.
Но учитель явно не собирался оказывать помощь. Он угрожающе наступал на Ирис и взгляд у него был, как у маньяка, невменяемый.
Дотронься до неё, приятель. Давай. Только дай мне повод.
При звуках тихого голоса физрук застыл.
Ирис не сомневаласьна этот раз точно он!
Царь Скорпионов.
Энджел был высок, как и его сестра.
Никаких кожаных курток, заклепок-кастетовпрезентабельный молодой человек из приличного общества, носящий двубортное серое пальто. В вырезе поднятого стойкой воротника строго светилась белоснежная рубашка.
Барри-Скунса крючило. Глаза закатились, тело свело судорогой как в эпилептическом припадке.
Уходи, Картерис, велел Энджел учителю.
Физрук послушался беспрекословно.
Подойдя к Скунсу Энджел опустился рядом с ним на колено. Положил ладонь на лоб, будто проверяянет ли жара?
Видимых чудес не происходило, но судороги, сотрясающие тело Барри, постепенно начали стихать. Руки и ноги больше не дёргались в беспорядочном танце. Глаза перестали закатываться, мало-помалу принимая осмысленное выражение.
Спасибо, Энджел.
Блондин помог Скунсу подняться с пола.
Я думал мне конец, всхлипывал Барри, цепляясь за своего спасителя, словно маленький ребёнок. Этот псих впихал меня доз десять, не меньше!
Забудь. Всё хорошо.
Забыть?! Он чуть не убил меня! Энджел, он
Не следовало приходить под кайфом в школу. А сейчаспросто иди домой, ладно? С Картересом я разберусь.
Голос у Энджела был приятный, но не имел ничего общего с бархатистыми баритонами, от которых млела Ирис. Тональность была скорее ближе к сладкому тенору.
Спасибо, Энджел, ещё раз повторил Барри.
На здоровье.
Пока юноши беседовали, Ирис без зазрения совести разглядывала Энджела Кинга.
Так же, как и в случае с Сандрой, бросался контраст между золотом волос, пергаментно-белоснежной кожей и чёрными агатовыми глазами.
Худосочным не назовёшь, но не качокфигура как у воздушного акробата.
Высокий лоб, узкое аристократическое лицо. Скулы высокие, глазаглубоко посаженные, миндалевидные. Близко над ними тонкие, вразлёт, стрелы бровей. Губы твердые, спокойно сомкнутые, уголки не опущенные и не приподнятыеровные.
Лишь в очертаниях носа было что-то недоброе, как у хищной птицы.
Повернувшись, Энджел в свой черёд, внимательно обвёл Ирис взглядом.
Значит, ты и есть та самая новенькая, из-за которой Сандра наваляла Сани? Точно, ты. Девушек с фиалковыми глазами не так уж много. Может быть, прогуляемся? предложил он, простирая руку в приглашающем жесте. Идём?
Ирис, было, заколебалась, но сухие пальцы Энджела уже сжимали её ладонь, не давая времени на раздумье.
Черный ягуар завёлся с полуоборота. Они влились в общий поток автомобилей на улицах.
Энджел вёл машину в спокойной, уверенной манере, без рывков и внезапных, резких перестроений из ряда в ряд.
Куда мы едем? поинтересовалась Ирис.
На Набережную. Одно из самых красивых мест в городе. Погода приятная. Или ты настаиваешь на кафетерии?
Ирис не настаивала.
Городской парк был большой, ухоженный.
В воздухе держался сладкий, с привкусом тления, запах петуний. Деревья вокруг были старые, вековые. В их тени укрывались лавки, напоминающие большие диваны с деревянными, закруглёнными кверху, спинками. У каждой скамьи стояли урны, а в самом парке чисто, нигде ни соринки, если не считать первые, упавшие на траву, листья.
Между газонами вились асфальтовые дорожки. По ним чинно прохаживались отдыхающие граждане и голуби. В зелени укромно прятались киоски с мороженым, соками и сладкой водой.
Энджел купил им по стаканчику фруктового шербета.
Здесь красиво, поделилась впечатления Ирис. Эллинж по размерам уступает городу, в котором я жила раньше, но он такой необычный. Лишь переезжая с места на место понимаешь, что у каждого места своя душа.