«Фантомные воспоминания, дежавю это системный сбой»
Тяжелую поступь Моисея Айзенфельда Айва расслышала, как только он вошел в приемную. Ей жизненно необходимо присутствие Моисея они многое пережили вместе, и старик Айзенфельд знал историю Айвы от начала до конца. По ее личной просьбе, он никогда ни о чем не распространялся.
Как только он вошел в кабинет и снял черное, как его называла Айва, «вампирское» пальто, она растянулась в улыбке Чеширского кота:
Мой друг, я рада, что вы пришли, произнесла Айва тоном не жесткого руководителя, а заботливой подруги. Между прочим, Моисей удостоился чести называться «Мой друг», что в конторе воспринималось весьма неоднозначно.
Я не мог не откликнуться, Айва, мягко ответил Моисей. И я знаю, что тебя беспокоит.
Вы всегда все знаете. И наверняка уже в курсе, кто стоит за убийством семьи Воронова.
Моисей тяжело вздохнул:
Разумеется
Тогда не нужно так осуждающе смотреть на меня я не чудовище.
Я смотрю на тебя, Айва, и больше не вижу той женщины, что спасла мне жизнь. Ты стала, он замялся. Другой. Какой-то озлобленной.
Я делаю все, чтобы оставались в неведении! Неужели только я беспокоюсь?
Моисей усмехнулся:
Нет, дорогая Айва, ты зла, потому, что он тебя забыл.
Айва тщательно скрывала слабости, но Моисей их знал. Нет большего зла, чем то, что рождается в разбитом сердце.
Почему-то никто не предупредил меня, что я буду просто вычеркнута из жизни!
Все мы пережили потери, снисходительно ответил еврей. Пора бы уже смириться.
А вы смирились? процедила сквозь зубы Айва. Знаете, мой друг, Земля спит, но готова ее разбудить.
Последние несколько дней Айва выходила из дома только по самой крайней нужде уж очень сильно опасалась немцев. По Варшаве ходили слухи, будто жителей города расстреливают прямо на улицах, увозят в неизвестном направлении, а уж что тебя ждало, если ты еврей, то и страшно подумать!
Пани Зильбер безвылазно сидела в квартире, но была в курсе всех последних новостей. Их ей рассказывал соседский мальчишка она посылала за продуктами, хотя ему строго настрого запрещено покидать дом.
Ребенок не может сидеть в четырех стенах, пожала плечами старуха. Пусть хоть пользу приносит!