Надеюсь, их хотя бы за это вздрючат, буркнул я.
О-о-о не сомневайся. Багратион улыбнулся одними уголками губно тут же снова нахмурился. А что касается вмешательствада, Саша. Будем терпеть, если придется. Как бы они ни было на самом деле, к войне с сильнейшей армией Европы мы сейчас попросту не готовы.
Потому, что у нас нет ни панцеров, ни кораблей типа «Бисмарка»? Я на мгновение задумался, вспоминая, что нам рассказывали во Владимирском пехотном. И вооружение пехоты в целом
Кое-что у нас все-таки есть, Саша. Не стоит недооценивать императорскую армию. Багратион отлип от «Волги», повернулся ко мне боком и взялся за ручку на двери. Но действительнопоследние сто пятьдесят лет мы действительно куда больше полагались на мощь родовой магии, чем на силу оружия.
Теперь этого лучше не делать, вздохнул я. Если «глушилки» делают в Германии
Не спеши обвинять немцев во всех смертных грехах. Вполне возможно, что наш враг куда ближе или куда дальше. Багратион уселся в машину, и, не закрывая дверь, завел двигатель. Насколько мне известно, кайзер Вильгельм принес ее величеству глубочайшие извинения за морякова заодно и за то, что они не смогли помочь при подавлении народного мятежа. А такжепообещал, что виновные непременно будут найдены и наказаны.
Разумеется. Вот только он бы сделал это в любом случаеособенное если во всем, что случилось в апреле, действительно была его вина. Куракинский полк разбили, офицеров и солдат уничтожили на месте магией или захватили в плен самое время откреститься от вчерашних союзников. И надеяться, что истина не выплывет наружу.
А спрятали ее как следуеттак, что даже теперь Багратион не мог узнать ничего полезно. Наверняка в те дни застенки тайной канцелярии буквально трещали от числа пленников и арестованных, а потом их число пополнилось и теми, кого поймали уже позже. В мае, когда его светлость устроил в столице самую настоящую охоту на мятежников.
Как такое может быть? Я наклонился к опущенному чуть ли не до упора стеклу на водительской двери. Сотни солдат, офицеры, придворные, аристократы-заговорщикии все до одного указывают на отставного пехотного генерала Кем вообще был этот Куракин? Человеком из плоти и кровиили каким-то всемогущим демоном?!
Человеком, как и мы все. Не стоит видеть во врагах сверхъестественноеот этого победить их точно не станет проще. Багратион пристроил локоть на дверцу. И всему есть только одно объяснение: настоящие кукловоды все еще разгуливают где-то на свободе.
У себя в Вене или в Зальцбурге.
Может быть. На границах Привислинских губерний с Германией сейчас действительно не слишком спокойно. Но я все равно не верю в злобного кайзера, который спит и видит, как бы развязать войну. Багратион протяжно вздохнул. В конце концов, это уж точно не он сегодня пытался тебя убить.
Думаете, это вообще как-то связано? фыркнул я.
Думаю, что все связано. Впрочем, как и всегда.
Да уж Генерал Куракин мог бы рассказать много интересного. Я покачал головой и отступил от машины. Если был бы жив.
Без сомнениямог бы. Но он, к сожалению, мертв. Багратион отвернулся к дороге и побарабанил пальцами по рулю. Окончательно и бесповоротно.
Глава 9
Знаешь, почему мы носим эти знаки на одежде?
Черные черепа? Они они страшные.
Может быть. Это особый знак. Его использовали
Давно? Еще до войны?
На этот раз я не стал дожидаться чего-то или разглядывать себяхотя бы потому, что здесь в этом не было никакой нужды. В самом делечем может удивить одежда и собственное тело, в котором я провел почти четыре десятка лет.
Тридцать семь или тридцать шесть. Какая, в общем-то, разница? К чему точно считать время, если дни ничем не отличаются друг от друга: абсолютно одинаковые. Сухие, горячие, хрустящие, как песок на зубах и желтыекак и все вокруг, кроме домов за окном. Они скорее напоминали сгоревшие дочерна головешки. Разве что не рассыпались пеплом и не развалились, а стояли так уже целую вечность. Недобрые, усталые и привычные. Так что нечего на них смотреть.
Я кое-как перевалился и уселся к окну спиной. Девчонка осталась там же, где ей и полагалось: сидела вполоборота на древнем полуистлевшем диване, не обращая внимание на вековой слой пылищи чуть ли не с палец толщиной. Но саму ее не касалась ни грязь, ни застарелая копоть, ни жара, ни даже беспощадное солнце пустоши. Вопреки всем законам логики и здравого смысла моя спутница.
Светлые волосы, бледная кожатакая белая, что за полчаса на жаре должна была покраснеть и пойти волдырямино ничуть не изменилась. И бездонные синие глазищи Самый настоящий ангел.
Вполне подходящая компания для путешествияособенно для путешествия с этого света на тот. Я не тешил себя особенной надеждой: Палачи уже давно отыскали наши следы и наверняка уже подобрались к дому. Неторопливые, медлительныено неотвратимые, как сама смерть, которую ходячие консервные банки неизменно приносили с собой. Им не нужен сон, не нужны вода и пища, их очень тяжело ранить и почти невозможно убить.
В отличие от меня.
Сильно ранили? Девчонка повернулась ко мне. Тебе больно?
Бывало и хуже.
Кровь на джинсе уже успела подсохнуть, но вытекло ее столько, что я на мгновение удивился, что до сих пор могу хоть как-то двигаться. Да и в целом чувствовал себя не так уж и паршиво. Только в горле пересохло и голова кружиласьи вряд ли от жары.
Идти сможешь?
Смогу. Я на мгновение замер, прислушиваясь. Проблема в том, что идти нам уже некуда.
С первого этажа донесся гулкий грохот. Будто кто-то переставлял тяжеленные металлические бочки. Сначала у выхода на улицу, потом внизу, чуть ли не прямо под нами. Палач топтался на одном местетак долго, что уже даже начал надеяться, что чертова железка потеряла след Или нашла новый, посвежее. Я не видел в этом квартале никого и ничего живогоно это вовсе не значило, что руины не скрывали десяток-другой бродяг.
Или тварь, способную потягаться на равных даже с Палачом. Да, такое и впрямь было бы неплохо. Тогда мы с девчонкой сможем добраться до окраины, найти берлогу поспокойнее этой и дождаться сумерек. Выйти на трассу и просто шагать, пока я не отключусь от потери крови. Или пока на нас не наткнется патруль из тридцать третьего бункера. Они наверняка сначала уложат меня лицом в асфальт и сломают пару ребер, но потом все-таки послушают если повезет.
Не повезло. Затихший было внизу Палач снова пришел в движениеи теперь зашагал куда увереннее, чем раньше. К лестнице. Сначала на второй этаж уже без остановок прямо сюдана третий. Я осторожно сполз вниз и прижался ухом к полу, вслушиваясь в тяжелый металлический лязг.
Раз-два. Раз-два. Раз-два.
Железка пришла одна. Большая редкостьобычно они пасутся на перекрестками группами по пять-шесть штук. Гарантированная смерть для любого, кто имел глупость попасться под инфракрасные сенсоры. Даже два Палача не оставили бы мне не единого шанса. Но такой расклад оставлял крохотную, можно сказать, микроскопическую возможность, что я справлюсь.
И девчонка уцелеетблагодаря чуду. Тому же самому, что помогло ей остаться в живых посреди выжженного города, который охраняли даже того, когда беречь стало уже некого и нечего. Про себя я почему-то почти не думал: видимо, где-то в глубине решил, что уже отбегал свое. Октановые боги пустоши и так отсыпали мне удачи, которой в нормальном мире хватило бы на десятерыхи на всю жизнь.
Я раз за разом заводил мотор и выбирался на дорогу и в те места, откуда возвращались не слишком-то часто. А мне удавалось не только вернуться, но иногда еще и привезти с собой патроны, лекарства, консервы, которые еще можно было есть Или почту: письма, мелкие посылки, записки, крохотные подарки. Туда-сюда, по дороге и обратно, через желтый и серый песок, по бескончному растрескавшемуся асфальту, через мертвые города. И так семь лет подряд.
Целая жизньпо нынешним меркам. Пожалуй, я прожил ее как следует а теперь оставалось только продать подороже. И уйти красивов дым, пламя и раскаленный металл, напоследок поддав жару до отсечки. Как положено.