Ну вот он, исторический момент. Интересный однако состав переговорщиковпротив меня и Лючии, тоже две женщины, с Елизаветой такая характерная британская дама средних лет. Вспоминаю информацию по членам британской делегацииДжоан Брайт Эстли, год рождения 1910, служила в Военном Министерстве, в последнюю войну управляла особым информационным центром, который готовил данные для Черчилляпо факту была его «замом по разведке», сам же Черчилль официально называл ее «директором моего военного кабинета». Была среди ответственных за организацию Ленинградской конференции 1943 года (в этой истории, аналог Тегерана-43). После войны занимала различные должности в СИСне директорские, но как раз то «среднее звено», которое держит в руках все рычаги управления. Оттого, не понесла ущерба в карьере, когда ее босс из премьеров ушел. Теперь, значит, главноответственное лицо с английской стороны по вопросу Двери в иные времена. Стоит не за спиной у Елизаветы, а чуть в стороне, чтобы видеть лица, и мое и еену да, ее роль сейчас даже не участвовать в разговоре, а смотреть и анализировать. Взгляд цепкий, и сама в хорошей физической форме, фигура подтянутая, явно за собой следит.
Говорили по-английския язык не забыла еще. Ну что за условностипервой темой истинно британский беседы должна быть погода! Елизавета спрашивает, здесь в России всегда так неприветливоили ваши ученые уже умеют и метеорологией управлять? А я отвечаю спокойноразве это плохая погода? Максимум, можно промокнуть и получить банальную простудудождь ведь не радиоактивный.
Миссис Лазарева! Я говорю от лица не только себя и своей страны, но также и от ряда влиятельных политических и деловых фигур Британии и США. Которые выражают недоумение, и даже недовольство, что в зоне наших общих интересов появилась еще одна сторона, избегающая с нами не только прямых отношений, но даже каких-либо контактов. Что вызывает серьезные сомнения в дружественности намерений этой неизвестной стороны.
Ваше Величество, мне странно слышать это именно от вас. Разве не в английской традиции, когда клубы, где уважаемые джентльмены обсуждают свои дела, не имеют широкой известности и даже внешних атрибутовболее того, закрытость и малоизвестность такого клуба является признаком его элитарности. У вашего писателя Честертона естьчто-то про «верных рыболовов», дорогу к которым не знающий и не найдет.
Вы неплохо информированы о нашей культуре и литературе?
Ну не надо же нас какими-то инопланетянами считать? Или, по русской пословице, «Иванами, не помнящими родства»не знаю, есть ли английский аналог. Существенно, что мы ничего не забылии помним о вас очень многое. И хорошее, и другое.
Тогда вам должно быть известно и наше британское право? По которому вина может быть лишь за уже совершенное. То есть, мы не можем отвечать за будущие грехи наших детей и внуков. А за прошедшее, ваш Вождь Сталин к нам счетов не имеет.
Ваше Величество, представим что вы бы, как в романе Уэллса, совершили путешествие в любимую вами викторианскую Англию, 1885 год. И встретили бы там Джека Потрошителякоторый на тот момент еще ничего не успел совершить. Однако, вы бы относились к нему, как к честному и порядочному человеку?
Наши историки до сих пор спорят как о его личности, так и побудительных мотивах. И замечу все же, что приличных женщин от не трогал.
Ваше Величество, вы только что упомянули про британское право. Вовсе не склонное к милосердиюнапомните мне, за сколько преступлений в тогдашнем вашем законе полагалась смертная казньоднако занятия проституцией, при всем моем неуважении к этой профессии, в том списке не было. И замечу, про важное отличие британского права от принятого на континенте, а также и в той стране, где мы сейчас находимся. Если у нас в приоритете Кодекс, писанные статьи закона, то у васпрецедент. То есть, если где-то когда-то какой-то судья в похожем случае вынес вердиктой, не завидую вашим законникам, ведь по моему убеждению, выучить статьи кодекса намного легче, чем все случаи во всех судах Британской Империи за последние столетия, ведь у вас случается, и совсем древность в спорах выплывает иногда? но я сейчас не о том. А о том, что все эти слезы «да, он совершил это, но потому что был таким несчастным», могут быть терпимы лишь в сытое и спокойное время. Если же речь идет о выживании всего общества, то суд намного корочеты сделал то, что мешает всем? Значит, ты должен быть удален из этого общества, территориально или физическии никому не интересны твои тонкие душевные страдания и побудительные мотивы. И дело тут даже не в местиа лишь в целесообразности, ради общего выживания.
Положим, это скорее порядки Дикого Запада, а не цивилизованного мира. Или жеуже объявленной войны.
А разве мы уже воюем? Я беседую с вами, не считая врагом. В отличие от тех, о ком вы слышали как о «полковнике Куницыне»для которых «живой англосакс» это абсолютный нонсенс, вопиющий непорядок, который должен быть исправлен немедленно и самым радикальным способом.
Вы хотите сказать, что «Куницын» у вас не один?
Ваше Величество, вы и правда считаете, что у нас нашелся лишь единственный герой, кто вызвался бынет, не поехать на сафари поохотится на двуногую дичь, в стиле британских джентльменов, а ради искренне осознаваемого долга, «убей врага, сделай мир чище»? И неужели вы не знали, что «Куницын» это роль, а не человек? (эх, хоть так Вальке чуть помогу).
То есть, вы ведете против нас войнуруками своих посланников?
Ваше Величество, могу лишь сказать, что глобальная война здесь совершенно не в наших интересах. Мы хотим, чтобы небо над этим миром осталось синим. Но если кто-то захочет, подобно Гитлеру, радикально и навсегда решить русский вопросне обижайтесь, что мы тогда решим, что нам и вам здесь категорически тесно и кто-то должен уйти в небытие.
Или же, если ваш народ решит переселиться в этот мир?
Я злорадно усмехаюсь. Думаяа сами англосаксы интересовались мнением аборигенов Австралии или американских индейцев?
Это будет худший из вариантов. Можете ли вы понять, что тот миризгаженный, сгоревший, радиоактивныйостается нашим домом? Я живу здесь уже больше десяти лет, тут мой муж, детино я никогда не забуду, как было до войны (до этой войны, до Блокады, когда мои родители были живы и здоровыно пусть Елизавета считает, что я говорю про другую войну). И мы уйдем оттуда лишь когда станет абсолютно ясно, что природа разрушена необратимо, и планета непригодна для жизни людей. Оттого, нам нужен ваш миркак запасной аэродром, как знание, что даже в самом худшем случае, это будет еще не конец, а лишь начало. Но даже тогда не надо считать нас кровожадными варварамимы придем сюда, чтобы жить здесь, а не повторить случившийся там конец света.
Однако, насколько мне известно, «конец света» там устроила именно ваша страна?
Ваше Величество, вам не приходилось умирать? Быть уверенной, что не увидите следующего рассвета?
Я оставалась в Лондоне все время! отвечает Елизаветадаже когда падали немецкие бомбы.
И сколько лондонцев погибло от тех бомб, какая была вероятность у среднего британца умереть в той войне? усмехаюсь язнаю, Ваше Величество, что вы даже служили в Территориальных силах, это вроде нашего ополчения, водителем санитарного автомобиля. А мне приходилось убивать врагов самой, чтобы остаться в живых. И былокогда я сама считала себя мертвой!
Я вспоминаю Белоруссию, осень сорок второго, отряд «Мстители»и как нас немецкие егеря загнали в болото, и мы готовились принять последний бой. И как я думала тогда, абсолютно спокойновсе же я успела за свою жизнь убить тридцать или сорок фрицев, и может повезет и сейчас не промахнутьсятак что это будет выгодный размен. Немцы не дошли до нас какую-то сотню шаговиспугавшись трясины. А через десять дней меня вывезли самолетом на Большую Землю, вместе с раненымии начался новый этап моей жизни: Севмаш, «Воронеж», и знакомство с миром будущего. Я вспомнила, представила что могло быть иначеи как после сказала Лючия, у меня было такое лицо, что даже ей стало страшно.
Ну как вам объяснить продолжаю яа вот, послушайте! Ваша поэтесса, Сара Тисдейл, написала это стихотворение еще в двадцатом. Вы наверное, знаете, как оно звучит в оригинале. А в следующем веке его будут читать с такой концовкой: