Поэтому Шольц лишь пожал плечами и перевел взгляд туда, куда указывал палец одного из израильтяннет, не на здание ГУМа, а на висевшие как раз напротив Мавзолея огромные портреты трех известных государственных деятелей. Разумеется, самым большим по размеру был портрет Фюрера-Освободителяоднако Вальтер, не питавший к основателю Третьего Рейха теплых чувств, устремил свой взор несколько левее. Там, естественно, были изображены все те же Ленин и Сталин, как бы с некоторым изумлением любующиеся собственным пантеоном. Вальтер пристально посмотрел им в лицосначала студенту-недоучке из Симбирска, потом недоучившемуся семинаристу из Гори. А ведь это по-своему иронично, подумал Шольцкогда-то они недоучились, а вот теперь их недопохоронили.
Усмехнувшись своим не вполне политически выдержанным мыслям, Вальтер покинул наконец Красную площадь и свернул в хорошо знакомый переулок. Однако ход его рассуждений на этом не прекратился.
Что ни говори, а для одного из двух вечно живых советских вождей подобное состояние могло и прерваться. И Берия после XX съезда, и Хрущев через десять с небольшим лет уже собирались предать тело Сталина земле, освободив Красную площадь как от его портрета, так и от останков. И если бы не вмешательство немцевкак в 56-м, так и в 68-м
А ведь в 68-м было куда сложнее, подумал Шольцдоходило аж до уличных боев с баррикадами, да и сам Вальтер был тяжело ранен, после чего при первой же возможности перевелся из танкистов в интенданты. Что же до 56-го, то тогда хватило подкрепления в виде одной дивизии вермахта, спешно переброшенной в Москву из Псковской области. Впрочем, Вальтер всего этого толком не помнилему про «московскую прогулку» рассказал старший брат Дитер, как раз служивший срочную в этой дивизии.
Тяжело вздохнув, Шольц ускорил шаг, но тут же снова его замедлил и прислушалсягде-то в одном из подьездов забренчала гитара, и какой-то явно молодой парень весело затянул хрипловатым голосом на мотив известной песни про чемоданчик:
Кто прошлого не помнит и не знает,
От этого нисколько не страдает.
На прошлое плевать,
Мозги не забивать
Нам в жизни настоящего хватает.
Что было, то прошлои не вернется,
Уйдет в небытие и рассосется.
Зачем копаться в том,
Что поросло быльем
И в будущем навряд ли отзовется?..
Дальнейшего повернувший за угол Вальтер уже не услышал. Впрочем, Шольцу хватило и первых двух куплетов, которые его просто поразили.
Черт возьми, а ведь так оно и есть! Не расскажи ему Дитер про 56-й, так он бы, наверное, и не задумывался о событиях, произошедших давным-давно и не оказавших тогда на его детство абсолютно никакого влияния. Но ведь и нынешняя молодежь, которая в 68-м в лучшем случае едва появилась на свет, наверняка не желает забивать себе голову делами давно минувших дней. А это значит, что когда пройдет достаточно времени
Но тут что-то привлекло внимание Шольца, и он остановился.
На свежепокрашенной стене дома ярко выделялся рисунок, сделанный черным углем. Цифра «20» в черной рамке. И чуть пониже надпись, печатными буквами: «Россия помнит».
Да, прошептал Вальтер, они помнят
* * *
20 января 1969 года
16:00
Ванзее, Германия
Вилла семейства Райнеке
Не успел Вальтер нажать на кнопку звонка, как входная дверь открылась, и Шольц увидел добродушного толстяка с хлебными крошками в бороде.
Вальтер! Приехал! Наконец-то! накинулся толстяк на Шольца и заключил его в свои мощные обьятия.
Мартин, да ладно тебе попытался вырваться Вальтер. Я ж до сих пор
Да, Мартин, ты уж давай поосторожнее.
Это вышел в коридор Эрихвысокий элегантный блондин с несколько ироничным выражением лица.
Вальтер ведь у нас ранен, наставительным тоном сказал Эрих. Пострадал за фюрера, партию и фатерланд.
Тем не менее он тоже подошел к Шольцу и обнял старого другаправда, сделал это более мягко и деликатно.
Лет десять назад, когда отец Вальтера, доцент Дюссельдорфского Политехнического Института, получил наконец долгожданную должность профессора в Берлинском Университете Гумбольдта, Шольцу-младшему пришлось перейти в новую школу. Двое других ребят в его классе также оказались новичкамиМартин Ламсдорф, переехавший в столицу из Дрездена, и Эрих Райнеке, чья семья вернулась на родину из долгосрочной командировки. Естественно, Вальтер, Мартин и Эрих немедленно сдружились. Вместе ходили в кино и на футбол, вместе заготавливали шпаргалки и прогуливали уроки, вместе ездили в походы и на рыбалку. Конечно, после выпускного вечера судьбы трех друзей разошлись. Вальтер, начитавшись мемуаров Гудериана и прочих книжек о войне, подался в защитники Рейха, став доблестным офицером танковых войск. Эрих пошел по стопам отца, избрав дипломатическую карьеруи уже успел дважды съездить за рубеж, да не куда-нибудь во Францию или даже в Испаниюнет, ему пришлось послужить фатерланду в Канаде, на вражеском Западе. Что же до Мартина, то он давно уже был механиком на крупнейшем берлинском автозаводевпрочем, эта работа его вполне устраивала.
Однако друзья по-прежнему продолжали встречаться при каждом удобном случае. А поскольку Вальтер приезжал в отпуск не так уж частораза два-три в годкаждый визит Шольца превращался в небольшой праздник, для которого Эрих любезно предоставлял загородную виллу своего отца.
Ну, проходи, проходи, поманил Вальтера за собой Мартин, направляясь в ту сторону, откуда очень вкусно пахло.
Войдя вслед за друзьями в столовую, Шольц увидел за обеденным столом человека лет тридцати со шпионским лицом. Нет, на незнакомце не было темных очков, и выглядел он отнюдь не загадочнонапротив, лицо его было самым что ни на есть обычным и неприметным. С таким лицом легко затеряться в толпе, не оставив у окружающих о себе никаких воспоминаний.
А это Хорст Шефер, представил его Вальтеру Мартин. Хороший парень. Мы с ним в шахматном клубе познакомились. Гроссмейстер Штейн сеанс давал. Я-то продул, а вот он вничью сыграл.
Пожав руку новому знакомому, Шольц уселся за стол и присоединился к роскошной трапезе. Однако Мартин с Эрихом тут же попытались ему помешать, набросившись на Вальтера с глупыми, по его мнению, вопросами.
Да отстаньте вы, попытался отмахнуться от друзей Шольц, откусив очередной кусок колбасы. Ну их к чертовой матери, этих русских. Я до сих пор не понимаюну что им не нравится? Разве мы с ними плохо обращаемся? На войну их не гоним, жить не мешаем, в лагерь не отправляемесли не бунтуют, конечно. Да и уровень жизни у них практически не хуже нашего. Так нет же Вот ведь неблагодарные свиньи!
А чему ты, собственно, удивляешься? усмехнулся Эрих. После того, как мы их в сорок первом захватили
Освободили, уточнил Вальтер, с важным видом подняв вместо указательного пальца вилку.
Ладно, не будем спорить, пожал плечами Эрих. Мы их покорили. А какому народу такое понравится?
Тоже мне проблема, фыркнул Мартин, осушив новый стакан пива. У моей сестры муж из Зальцбурга, так говорит, что австрийцы от такой ерунды нисколько не комплексуют.
Это совсем не то же самое, покачал головой Эрих. Австрию мы не оккупировали, а аннексировали, как японцы Корею или американцы в прошлом веке Калифорнию с Техасом. Мы сделали Австрию частью Рейха. Австрийцытакие же немцы, как и мы. А русские, поляки, французыэто другое дело. Мы ими, по сути, управляем, но и гражданства Рейха не даем. Вот они и чувствуют себя эдакой низшей расой. Вторым сортом. Проигравшими. Нам-то этого как следует и не понять.
Ну, Германия тоже испытала горечь поражения, вступил в разговор молчавший до сих пор Хорст.
Когда? удивился Мартин, но тут же вспомнил. Ах да, в первой мировой.
Тем не менее даже тогда, в восемнадцатом, нас никто не захватывал и не оккупировал, возразил Эрих.
Однако до революции-то они нас довели, хмыкнул Мартин, наливая себе новый стакан. Раз-дваи нету кайзера. Буржуазная демократия.
Хорошее было время, мечтательно вздохнул Эрих с таким видом, как будто лично помнил эпоху Веймарской республики.