Август Мак Брелан - Всё не так стр 6.

В этой статье я всего лишь рассуждаю,  пожал плечами Тарас,  на тему «если бы, да кабы» Мне кажется, что если бы Сталин не вступил в сентябре с Германией в переговоры, а вместо этого продолжил бы борьбу, то у Советского Союза был бы шанс на победу. У Красной Армии было достаточно резервов, чтобы отогнать немцев от Москвы.

Какая чушь,  поморщился Фогель.  Вы наслушались Виктора Суворова по Би-Би-Си, не иначе.

Дело не в Суворове,  покачал головой журналист.  Достаточно как следует проанализировать имеющиеся данные, чтобы понять, что победа под Москвой была вполне реальна. После чего Сталину и Черчиллю следовало бы привлечь наконец Америку на свою сторону. И тогда бы уже время работало не на Германию, а на ее противников. Особенно если учесть, что именно американцы первыми сделали атомную бомбу. Так что Сталин, возможно, совершил большую ошибку.

А вот я считаю,  неожиданно злым голосом ответил следователь,  что ошибся не Сталин, а фюрер.

Лицо Фогеля изменилось не меньше, чем его голос. На смену ласковой иронии пришла неприкрытая ненависть.

Если бы только германским фюрером в тот исторический момент был Гитлер! Уж он-то не стал бы заключать с Россией мир, а стер бы ее с лица земли! Он не стал бы осторожничать, а напал бы вместе с этими желтомазыми япошками на Америку с двух сторон, с запада и востока! Он не мирился бы с Англией, а высадился бы наконец на этот проклятый остров и повесил Черчилля на осине! Он не стал бы ломать комедию с превращением покоренных стран в союзников!

Взгляд гауптштурмфюрера СС устремился куда-то в неведомую даль. Теперь этот взгляд был полон не только ненависти, но и любвилюбви к безвременно ушедшему в мир иной первому вождю НСДАП.

 И сейчас все было бы по-другому!  мечтательно и вместе с тем зловеще возгласил Фогель.  Никакой холодной войны, никакого противостояния с НАТО, никакого ядерного паритета, никаких дурацких церемоний вроде этого допроса. Германия правила бы миром, немецкий народ наслаждался бы мирным трудом и счастливой жизнью, а ты, славянский унтерменш Тарас Захарченко, лежал бы расстрелянный в канаве. Это в лучшем случае.

 Ну, вот видите,  спокойно ответил Тарас.  Вот мы с вами побеседовали об альтернативной истории. Я выдвинул свою версию, вы, гражданин Фогельсвою. Не сошлись во мненияхбывает. Где же тут антигерманская деятельность?

 Перестаньте валять дурака,  сказал следователь уже более спокойным тоном.  Вы прекрасно понимаете, что подобная статья в журнале, который читает вся страна, не может не призвать миллионы советских граждан к сопротивлению существующему порядку вещей. Пусть даже к сопротивлению мысленному.

 Я никогда и никого ни к чему не призываю,  покачал головой Тарас.  Я работаю в «Огоньке», а не в «Правде». Мои статьиэто не партийные директивы, а всего-навсего пища для ума. Информация к размышлению.

 Хватит!  ударил кулаком по столу Фогель.  Я вам сейчас тоже дам немного информации к размышлению, прежде чем отправлю в камеру. Ваш единственный шанс, Захарченкоэто чистосердечное признание и раскаяние в вашем преступлении. Так или иначе, суд признает вас виновным непременноно в случае раскаяния вы сможете рассчитывать на снисхождение. А если будете по-прежнему упиратьсяпеняйте на себя.

 Я не намерен признаваться в том, чего не совершал,  спокойно ответил Тарас.  А уж каяться и подавно. Мне никогда еще не было стыдно за содержание моих статей.

Не удостоив подследственного ответом, немец нажал кнопку переговорного устройства, чтобы вызвать конвоиров.

Тарас понял, что разговор окончен.

* * *

Петя Грибусевич полулежал на диване, ел пирожки с повидлом, пил квас и слушал новый альбом группы «Шлехте Юнген Блау».

В эти минуты его отец, Николай Васильевич Грибусевич, всё ещё ломал себе голову, не зная, как поступить с разоблаченным шпионом. Которого следовало расстрелять за измену Родинето есть при этом совершить акт антигерманской деятельности.

В эти минуты брат Пети, Антон Грибусевич, снова и снова мучительно прикидывал, как именно провезти в Германию документ, удостоверяющий наличие у него «неправильной» бабушки. Документ крайне нужныйи в то же время несказанно опасный.

В эти же минуты дядя Пети, Тарас Захарченко, находился в гестаповских застенках, и никакого шанса выйти оттуда на свободу у него не было.

А сам Петя полулежал на диване, ел пирожки с повидлом, пил квас и слушал новый альбом группы «Шлехте Юнген Блау».

Его отец, брат и дядя нашли в жизни свою дорогуи добились немалых успехов. А Петя пока что плыл по течению.

И тем не менее им всем сейчас было плохо, а Пете хорошо.

Даже очень хорошо.

Рассказ второйСтрадания молодого Вальтера

 Ну и как это называется?  поморщился майор вермахта Вальтер Шольц, сделав первый глоток.

 Это, мой забывчивый друг, называется «кофе»,  саркастическим тоном ответил капитан гестапо Гельмут Фогель.  Я, конечно, понимаю, что с возрастом у каждого человека развивается склерозно ведь тебе, Вальтер, нет еще и сорока пяти

Хотя Шольц был старше своего приятеля лет на десять (не говоря уже о более высоком звании), но тем не менее первую скрипку в их дуэте играл именно Гельмут. Таков уж, наверное, закон природынагловатые и остроумные циники с привлекательной внешностью уверенно руководят, а скромные и тихие добряки с полнеющим животиком, лысеющей головой и очками на носу безропотно им подчиняются.

 Нет, Гельмут, это отнюдь не кофе,  покачал головой Вальтер.  И ты сам в этом непременно убедишься, как только осмелишься это пойло попробовать.

 Гестаповца не устрашит ничто!  торжественным тоном произнес Фогель, улыбаясь лишь уголками губ.  А уж тем более чашка какого-то кофе, не угодившего некоему майору интендантской службы

И Гельмут величавым движением поднес принесенную официантом чашку ко рту, а затем столь же величаво из этой чашки отпил после чего выражение его лица несколько изменилось. Ему явно хотелось выплюнуть выпитое обратноно Фогель все же пересилил себя и довел глоток до конца.

 Ну и гадость!  скривился Гельмут, вновь обретя способность говорить.  Да, Вальтер, на этот раз ты оказался прав. Действительно, это не кофе. Это какая-то бурда, которая годится разве что для свиней. И зачем мы только сюда пришли?

 А ведь я предлагал пойти в офицерскую забегаловку,  заметил Вальтер.

 Я наивно полагал,  пожал плечами Фогель,  что в кафе мы хотя бы посидим с комфортом. Тем более что в кооперативном кафе ассортимент по идее должен быть лучше, чем в государственном.

 Дорожеда,  согласился Шольц.  Лучшенет. Во всяком случае, на этот раз.

 А-а, да что тут поделаешь?  махнул рукой Фогель.  Что возьмешь с этих русских? Угораздило же меня сюда попасть

 Я сюда попал уже давно,  заметил Вальтер.  Сразу после училища

 Гитлера на них нет,  в сердцах сказал Гельмут, чуть понизив голос.

Впрочем, зал в кафе «Улыбка» был практически пуст, а до стойки, за которой стоял директор заведения, было достаточно далеко. Кроме того, из динамиков раздавалась популярная музыка.

Внезапно Вальтер захохотал.

 Смех без причины  произнес по-русски Гельмут, с интересом глядя на поведение старого приятеля.

 Да нет, причина-то у меня есть,  ответил Шольц, немного успокоившись.  Я просто кое-что вспомнил. Гуляю неделю назад по Арбату, вижу каких-то «неформалов», как их тут называют. То ли металлистов, то ли люберов, то ли просто хулигановидут, короче, смеются, поют что-то, на окружающихноль внимания. А на скамейке сидят двое старичков. И один другому говорит: «Сталина на них нет». Совсем как ты сейчас

Тоже мне сравнение!  фыркнул Фогель.  Тем более что Сталин-то уже успел русскими поруководитьда так, что они до сих пор помнят. А вот Гитлер так и не показал им, как выглядит загадочная мать некоего Кузьмы.

 Гитлер много чего не смог сделать,  меланхолическим тоном сказал Вальтер.