Ах, ты поскуда! зарычал артиллерист и отбросил с остервенением одиннадцати летнюю девочку от себя. Та больно ударилась о поленницу дров и заревела. Услышав плач и визг Шуры, Катя и Клава выбежали из дома и стали ее защищать. Они набросились на рыжего красноармейца и стали бить, куда попади детскими кулачками.
Стоять! взревел старший политрук. Расстреляю всех! Кто сделает хоть шаг, и, выхватив револьвер с кобуры, выстрелил в воздух. Девочки остолбенели и замолчали. Шура тряслась в истерике.
Люди! Помогите! закричала Акулина и бросилась к воротам на улицу. Те, кто был рядом из сельчан, мгновенно пропали. Соседка Абрамиха только и произнесла:Вот 'табе' и большаки, и переваливаясь из стороны в сторону пошла домой.
Кривошеин! зарычал красный политрук. Что стоишь! Выводи жеребца. Сбор батареи у Хатовни. Танки вот-вот будут
Мама, уже глубоко? Хватит копать? оторвала Акулину от навеявших воспоминаний дочь.
Хватит, говоришь? мать посмотрела в яму. Хорошо, пусть хватит. Поверю в твою арифметику. Катя залазь в ямку, подравняй по краям и будем закапывать сундук. Акулина вновь стала деятельной. Катя как белочка запрыгнула в неглубокую яму и тщательно стала ее углублять и выравнивать, выгребая землю, перемешанную с конским навозом.
Фу как воняет! пропищала Клава, держа кружку с водой. Возьми мама попей. Акулина молча, выпила воды. Вытерла рукой рот:- Спасибо Клавочка.
Жалко мама жеребчика Пашку. Он был сильный. Мне хлебом нравилось его кормить. Он мне улыбался. Где он сейчас, а мама? стоя у отрытой ямы в сарае, вдруг вспомнила о жеребце и маленькая Клава.
Где? Съели, наверное, красноармейцы нашего Пашку. Ты же видела Клава какие они были голодные и тощие, сострила мать не щадя детских душ и с сарказмом усмехнулась. Перед ее глазами вновь появилась на мгновенье картина схватки с рыжим артиллеристом и яростным политруком. Все Катя вылезай с ямы, Акулина поднялась с сундука. Будем 'хавать' наши 'пажитки'.
Бог в помощь Акулина! вдруг как гром среди ясного неба раздался голос Абрамихи. Она тихо и незаметно подошла к сараю и с усмешкой наблюдала за возней Дедушкиных. Позвала бы меня Акулина, я бы с Колькой в один миг твое барахло запрятала. Что дети надрываются. От неожиданности Акулина перекрестилась:Господи! Помоги и сохрани! И повернувшись в сторону не званого гостя, зло бросила:
Тебе что надо соседка? Уходи. Сами управимся. А затем внимательно и строго посмотрела ей в глаза:- Ты здесь о Николае обмолвилась. А где он, твой Николай? Что-то не видно его.
Николай? переспросила, замявшись Абрамиха. Где и твои старшие Михаил и Вера. Уехал.
Мои старшие в Пропойск ушли с отступающими красными. Не оставаться же им под немцем. А вот твоего я не видела на призывном пункте, хотя говорили люди, повестка ему была.
Не видела? Абрамиха скривилась. Смотреть надо было лучше, и больше ничего не говоря, развернулась и тяжело ступая, ушла.
Вот дети и запрятали мы сундук тайно, разочаровано покачала головой Акулина. Надо же 'приперлась'!
Мама, а что она вынюхивает у нас? измазанная навозом Катя вылезла из ямы и удивленно посмотрела на мать.
Во-во вынюхивает Катюша. Дожидается своего часу. Зараза! Все дети взялись за сундук и так много отдыхали.
Через полчаса старинный дедовский сундук с аккуратно уложенными в нем отрезами ткани, старыми дореволюционными сарафанами, платьями бабушек и иными дорогими сердцу Акулины вещами был засыпан землей вперемешку с навозом и мирно покоился на новом непочетном месте.
А теперь детки умойтесь и сидите в хате. Покушайте сами. Молоко хлеб на столе, 'бульба' в печи, а я наведаюсь к дядьке Касьяну Андрейчикову в Хотовню. Надо поговорить, как жить нам дальше. Акулина очень уважала Касьяна. Он служил дьяконом в Журавичской церкви. Умный, дальновидный дядька, мог помочь ей советом.
Катя иди сюда, позвала она среднюю дочь. Ты все поняла? Катя подошла и мотнула головой. За старшую по дому остаешься. Из хаты никуда не ходить. Дети слышите, гром гремит? обратилась Акулина, уже ко всем девочкам. Где-то далеко, за Днепром слышна была мощная артиллерийская канонада.
Дети прислушались.
Что мама дождь будет? спросила удивленно Клава.
Дождь? вяло усмехнулась Акулина над наивностью шестилетней Клавы. Нет, моя доченька не дождь. Настоящая гроза скоро будет
Когда Акулина вернулась домой, а это было поздно вечером, девочки уже спали. К ее удивлению дома она застала и своих старших детей: Мишу и Веру. Те сидели за столом и тихо разговаривали.
Открыв дверь и увидев их, Акулине сразу стало плохо.
Вы здесь? Что случилась?медленно, сдавленно проговорила она. И чтобы не упасть прислонилась к бревенчатой стене. От такой новости у нее произошел легкий обморок. Миша быстро подскочил к матери и помог сесть на табуретку. Вера подала кружку с водой. Сделав несколько глотков, Акулина молча, приходила в себя. Неимоверная усталость клонила ее ко сну. Дети тоже молчали. Было тихо. Настенные часы-ходики монотонно отбивали время. Тик-так, тик-так, тик-так. Первый начал говорить Михаил, не выдержав тягостной тишины. Он заговорил нервно и с волнением.
Не дошли мы мама, как ты видишь. Дорогу на Пропойск перерезали немецкие танки. Мы еле ушли с тех мест.
Там идут сейчас бои. Когда мы шли по полю нас бомбили. Мы не успели добежать до березняка, чтобы спрятаться, как разорвалась бомба, и здесь у Миши задрожали губы. Вера всхлипнула, а за тем заплакала. Когда мы поднялись, сдавленно продолжил Миша, то Витю Самойленко разорвало на куски. Это очень страшно! Мама. От воспоминаний по его щеке побежала слеза, а Лену Гурович ранило в руку Миша поднялся, сжал зубы и стал нервно ходить по дому, шмыгая носом. Затем сделал несколько жадных глотков воды и снова начал говорить, но уже более твердым голосом.
Это случилась, не доходя два километра до Васькович. Мы видели мама, как отступали наши солдаты. Это ужас. Они просто бежали в панике. Отдельные были без оружия. Как же так мама? Где наша хваленая Красная Армия? Немцы бомбили всю дорогу. Столько погибло беженцев: стариков, детей, женщин. Если бы ты видела. Повозки, машины, техника все брошено. Хоть бы один ястребок появился! Только белые кресты. Мы с Верой еле убежали. И вот мы здесь. Миша вновь присел на лавку и склонил хмуро голову. Мать сидела и тихо слушала рассказ сына. Ей было уже известно от дядьки Касьяна обо всем, что творилось в округе. В Пропойск ворвались немцы. В Искани, Хотовне, было много красноармейцев. Стояли пушки. Готовились к сражению. Сердцем Акулина надеялась, что дети успеют уйти, не останутся в оккупации. Но вышло худшее. Она не знала, как быть. Она была в нервном ступоре.
Мама? Что ты молчишь? Мама! Миша дотронулся до ее руки. Тебе плохо? Акулина открыла глаза. Было темно. Она не видела очертания детей.
Тебе плохо мама? еще раз переспросил Михаил.
Мне уже лучше. Вы поели?
Не беспокойся мамочка, мы поели, Вера гладила мать по спине.
Что вы будете делать дети?
Пока не знаю, ответил медленно Михаил. Мы в глуши стоим, от дорог, поэтому немцев нет. Все что на магистралях уже занято. У Сельца говорили, шел сильный бой. Разбит наш батальон. День, два и фашисты появятся в Поляниновичах. Думаю, тебя мама и девочек не тронут. А я буду прятаться. А там посмотрим. Если что? В партизаны пойду. Вот так пока. dd> Акулина слушая четкие размышления своего первенца, полностью соглашалась с ним. Да и как тут не согласишься. Миша единственный мужчина в доме: умный, красивый, сильный. На нем вся семья два года держится. А ведь ему только девятнадцать. Не сгорел бы где по молодости, уж больно горяч. Пусть будет так, как ты решил Мишенька. dd> Акулина устало поднялась с табуретки и перекрестила детей. Сохрани вас бог мои вы детки, затем подошла к иконке Божьей матери, висевшей в углу, и стала молиться.
Глава 5
19 июля 1941 года. Поселок Поляниновичи. Гомельская область. Беларусь.
Та, та, та, та, та, та, длинная шелестящая пулеметная очередь разрезала утрешнюю тишину поселка Поляниновичи. Пули жужжали и, находя препятствие, в щепки разбивали прутья заборов, изгородей, сбивали листву и сучья деревьев. Отдельные свинцовые осы попадали в окна хат, жалили насквозь стекла и те с шумом осыпались мелкими кусочками, наводя ужас и страх на людей.
Послышался приближающийся трескуче-монотонный вой мощных мотоциклов 'Цундап' и несколько немецких экипажей моторизованной роты шумно въехали на главную улицу.
Взбудораженный поселок тревожно залаял, закудахтал, замычал. Редкие селяне, кто был в это время на улице, моментально рассыпались по дворам.
В ответ на тявканье немецкого пулемета, одиноко рявкнула откуда то из-за дома невысокого калибра танковая пушка и короткими очередями стал бить пулемет Дегтярева
Было половина восьмого утра. Миша к этому времени проснулся и обливался во дворе холодной водой.
Свежий воздух, наполненный упоительными ароматами луговых трав и цветов, ласкал его худощавое мускулистое тело. Весело чирикали воробьи, склевывая найденные очистки от картофеля. Миша фыркал от удовольствия и получал небывалый заряд бодрости и энергии. Он наслаждался радостью жизни, и не мог насладиться настроением домашнего небывалого покоя. Его душа, истерзавшись, первыми испытаниями в ходе перехода на Пропойск, благоговейно вбирала в себя деревенские звуки, краски и запахи. Тягостное вчерашнее состояние быстро испарялась, как и дрожащие на листьях капельки росы под лучами июльского солнца. Рядом с ним находилась мать и держала наготове льняной рушник. Она с умилением смотрела на своего первенца и благоволила его душой. В сарае приветственно мычала Полинушка, почуяв силу и восторг, молодого хозяина.
Эх, мама, какая красота! вожделенно воскликнул Михаил и, улыбаясь, взяв полотенце из материнских рук, стал усиленно им обтираться. Но не успел он закончить утренние процедуры, как до него эхом докатился начавшийся невдалеке бой. Миша вздрогнул. Лицо его исказилось злой решительностью и гневом.
Вот и пришли гады. Однако стремительно наступают. Мне надо уходить.
&nbsЧто уже? тихо в испуге проговорила мать и прикрыла рот рукой. Она всегда так делала, когда чего-то боялась.
Да мама. Это немцы. Мне надо уходить. Положи еды в мешок, не забудь соли. Я убегаю.
Сейчас Мишенька, сейчас, справилась с появившимся чувством страха Акулина. Но тут до нее дошло, что кругом немцы, а Михаил уходит. А ты, куда сынок собрался? взволнованно спросила она.
Мама потом, быстрее делай, что я тебя прошу, и он скорым шагом направился к дому, чуть не сбив на пороге Веру.
Миша стреляют? на Михаила в упор смотрели большие, проникновенные небесного цвета Верины глаза. В них не было страха. Но не было решительности и злости, что сестра прочла в глазах брата.
Да Вера это немцы пришли. Я ухожу к Трофиму. Буду не далеко. Береги мать и детей. Высказав все это скороговоркой, Михаил вбежал в дом. Быстро надев на себя рубашку и пиджак, по дороге схватив кепку, он на секунду задержался возле матери. Прижав ее рано поседевшую голову к груди, тихо произнес:
Мама за меня не беспокойся. Все будет нормально. Вот увидишь, скоро придут наши. Они погонят этих гадов назад. Ты же слышала, что Молотов сказал: 'Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами'. Я верю в Красную Армию. Обнимая мать, он глазами попрощался с Верой и с младшими сестрами, которые как щеглята вертелись у печи.
Дай та бог сынок. Дай та бог, шептала Акулина и гладила его по спине. Но ты не лезь на рожон. Береги себя. Ты один у нас кормилец, мать всхлипнула.
Все мама мне пора. Миша отстранился от матери, стер с ее щеки, набежавшую слезу, схватил сложенный Акулиной армейский мешок и, хотел было уходить. Но видя унылые и подавленные лица родных чтобы как- то всех приободрить, он улыбнулся и с бравадой добавил:- Выше голову сестрички. Я вернусь. Мы еще Гитлеру опалим усы. Дети засмеялись.
И еще кому-нибудь, вдруг понуро и тихо, не смеясь, проронила Акулина.
Что ты сказала, мама? Миша недоуменно и строго посмотрел на мать, задержавшись у двери.
Беги сынок. Беги. Это я так, просто по-бабьи, без улыбки ответила та.
Ты больше так не говори мама, сердито сдвинув брови, произнес сын, теребя пальцами козырек кепки.
Не буду. Иди же ты, наконец, Миша. С богом иди, с надрывом громче произнесла Акулина и, вновь всхлипнув, перекрестила сына.
Тот еще раз строго и недоуменно глянул на мать и выскочил из хаты. Когда Миша пробегал огородами он не видел, как из-за окна крайней хаты поселка на него внимательно смотрели недобрые глаза.
Глянь мать, как Миша 'стропила' бежит. Как гусь согнулся, оскалились зубы.
Скоро добегается, вторили тому. Немцы порядок наведут. Отольются 'большакам' наши слезки. Загубили гады батьку. Кулака нашли краснозадые.
Мать а, правда, что 'дядьков' Мишкиных то же раскулачили в 30-м.
Ой, Аркаша. Пойми этих людей. У Акулины Восьмериковой четверо братьев на Соловки упекли, а она стала ударницей колхоза. А какое хозяйство было у них? Ты бы видел? Три коня, пять коров. А земли сколько? Как выйдут в поле не угнаться за ними. А теперь что? Девки и зимой босыми ходят. Одно слово голытьба
Оставив позади себя родной поселок Заболотное, Миша принял правее и выскочил к заболоченной, почти пересохшей реке. Даже можно сказать ручью. Гнилушка последние годы совсем обмелилась и заболотилась и была проходима во многих местах.
Миша хотел было обойти болотце и направиться в сторону Дорок, небольшой деревни, которая находилась правее Полянинович и укрыться в здешнем лесу. Там он договорился встретиться с Трофимом, местным учителем биологии, в случае тревоги. Но, не добежав метров тридцать до болотца, упал в осоку и пополз назад к кустам ивняка. Перед ним явственно как на ладони разыгралась первая и ужасная кровавая картина приблизившегося боя. Бой был коротким и неравным.
Краснозвездный советский танк Т-26, отступая через центр Полянинович, выскочил на проселочную дорогу, ведущую к поселку Заболотное. Дорога вела через мостик и шла мимо Михаила. Танк завертелся возле мостика, опасаясь, что тот провалится, не выдержав его веса, но получив новые порции пулеметного свинца накативших мотоциклеток, газанул и легко, без последствий проскочил по деревянному перекрытию. За тем остановился и дал короткую очередь из пулемета. Она удачно прошила один мотоцикл и попала в бензобак.
Раздался взрыв. Бесформенные куски и обломки 'Цундапа', вместе с искалеченными фашистами горя и дымясь, завалились набок. Но и танк видимо был поврежден. Удалившись метров на сто от мостика, он вдруг задергался на одном месте и остановился. И в это время из деревни показался немецкий средний танк со свастикой на борту.