Пугаешь?
Ни боже мой, ваше благородие. Но уж как ни пытались ваши Чепая поймать, а все он сухим из воды выходил. Только пьяным да связанным одолеете его, иначе никак.
Что-то еще?
Никак нет, ваше благородие, все рассказал, что знал.
Белоножкин вызвал конвой, и Деревянко увели, чтобы на улице, истыкав штыками, сбросить в яму. В отряде каждый человек на счету, охранять пленных некому. Операция сложная, тут не до милосердия.
С полученными сведениями подхорунжий отправился к полковнику.
Бородин уже вернулся.
Как наши успехи?
Разведданные подтверждаются, с некоторой поправкой на времяза последнюю неделю обострилась эпидемия тифа, в карантине еще две роты красных. В целом позиции красных не изменились, фортификационные сооружения оставлены там, где были до штурма.
Полагаете, справимся?
Бесспорно. Но операцию нужно перенести.
С пяти часов пополуночи? И на сколько?
Думаю, нужно начать в три часа.
Объясните.
Лбищенск живет по чeпаевскому времени, а Чепаев просыпается чуть раньше пяти утра. Чепаев чрезвычайно мобилен, если мы не захватим его врасплох и он успеет мобилизовать хотя бы сотню бойцовнам придется худо. Он никогда не дерется в обороне, всегда атакует, местность, в которой находится или воюет, знает досконально. У нас просто не будет шансов.
Бородин задумался. Насчет личного времени Чепаева до сих пор не говорил ни один из участников или разработчиков операции. Агент в штабе красных тоже не упоминал об этой особенности начдива, а должен был. Может, не придавал этому значения, но почему тогда на это обращает внимание простой боец?
Добро, вы меня убедили, сказал полковник. Но вопрос штурма и пленения Чепаева отнюдь не самый главный. Я не сомневаюсь, что ваши башибузуки обеспечат успех операции. Меня больше беспокоит, что мы станем делать потом.
Отправим Чeпаева в Ставку.
Через территории, занятые большевиками? На аэроплане? Давайте будем реалистами: наш рейдотчаянная бравада. В нескольких десятках километров от нас сосредоточены основные силы красных, и то, что этот бок обнажен, ничего не значитнас выбьют из Лбищенска через день-два, максимумчерез неделю.
Подхорунжий удивленно посмотрел на полковника.
Не нужно так на меня смотреть, вы сами должны понимать суть происходящего. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что после завершения операции основная часть отряда должна немедленно отступить обратно в Каленый. На арьергард возложим тотальное уничтожение складов
У нас приказ держать оборону до подхода армии.
Вы понимаете, что это напрасная трата сил и времени? Не удержит наша «армия» красных. Толстовпрекрасный стратег, но ему достались жалкие остатки войска. Нас сомнут, и ладно, если заставят отступить, а не раздавят.
Вы так говорите, будто не будете принимать участия в штурме.
Бородин вздохнул.
Я еще достаточно молод и полон сил, но посмотрите на меня: я развалина. Потому что в победу не верю, а мщение, которое движет вами, мне не понятно. Я в каждый бой иду как в последний. Так вот: возможно, в этом бою меня не станет. Я хотел бы, чтобы вы наплевали на белое движение и уводили людей за кордон.
Это измена.
Так расстреляйте меня.
Белоножкин опустил глаза.
Ладно, бог с ним, с этим разговором, махнул рукой Бородин. Вы правыне время для болтовни. Там, в блиндаже я немного наследил. Прикажите убрать.
Диверсия
Сначала разбудили Петьку.
Взволнованный красноармеец из караула стоял перед заспанным Петькой, пучил глаза и громко шептал:
Товарищ Исаев! Там такое! Там, в штабу
Что в штабу?
Не знаю.
Чтоне знаешь?
Что делать, не знаю.
А старший караула?
И старший не знает.
Черт знает что! А от меня чего надо?
Штаб заперт.
В смыслезаперт?
На замок заперт, а ключа у нас нет. В четыре утра смена караула, а Дениса Деревянки на посту нет.
А кто есть?
Никого.
А старший почему сам не пришел с докладом?
Боится.
А ты, значит, не боишься.
Я тоже боюсь, но я отважный.
Ладно, отважный, пошли.
Штабная изба оказалась заперта, но не опечатана. Более ничего необычного не было. Петька посмотрел на часычерез десять минут пора будить Василия Ивановича, а тут такая ситуация непонятная. Старший караула стоял в стороне и нервно курил.
Ключ есть у кого-нибудь? спросил Петька.
На гвоздике висит.
Да вы что, нарочно, что ли?! Я вас под трибунал отдам! гаркнул Петька. Развели, понимаешь, не знаю что!
Он вбежал на крыльцо, сорвал с гвоздика ключ и открыл дверь.
Из избы потянуло дымком.
Мать вашу, опять пожар, что ли? Петька нюхнул воздух. Будто тряпками горелыми пахнет. Ну-ка, сюда идите оба!
Караульные подбежали.
Фонарик есть?
Старший достал карманный фонарик. Все трое вошли в избу. Зажгли керосинку, осмотрелись. Все, вроде, стояло на своих местах. В печке ничего не горело, и откуда шел запах, понять было невозможно.
Молодой красноармеец с выпученными глазами вдруг плюхнулся на четвереньки и начал водить носом, будто поросенок, который ищет корыто с помоями.
Ты чего?
Из подпола тянет, сказал красноармеец.
Петька со старшим переглянулись и в один голос выкрикнули:
Ночков!
Перестановка в штабе все же была: стол с радиостанцией, печатными машинками и прочей требухой стоял аккурат на люке, ведущем в подпол, в каморку начальника штаба. Стол втроем оттащили к окну, и старший караула открыл люк. Ночков сидел в исподнем, скрюченный, бездыханный, на верхней ступеньке, прильнув к щели между люком и полом. Весь подвал тонул в дыму.
Мужчины вытащили начальника штаба на улицу. Петька надавал Ночкову пощечин, старший караула принес воды и окатил начальника из ведра. Грудь Ночкова шевельнулась, и он, хрипя, вдохнул, после чего тяжело и продолжительно закашлялся.
Живой! обрадовался Петька. Живой! Ладно, смотрите тут за ним, а я побежал Чепаю докладывать.
Василий Иванович таким новостям не обрадовался. Он быстро встал, собрался, велел Петьке позвать Батурина и прочих командиров, потому что покушение на начальникаэто не какой-нибудь пожар, это диверсией попахивает, а то и хужепредательством. Удивительно, как до Чепая не добрались, его-то изба вовсе не охраняется. До рассвета было еще часа два, но дело важное и отлагательств не терпит, будить всех немедля!
Ночков уже оправился, почти не кашлял и смог рассказать, что произошло. Проснулся от запаха дыма, кругом темно, горло дерет от кашля. На ощупь, потому что от дыма резало глаза, добрался до лестницы и хотел выйти, но люк не поддавался. Пытался дышать через щель, потом потерял сознание.
Во сколько? спросил Чепаев.
Часы внизу остались. Да и не мог я на них посмотреть, дым глаза ел.
Спать, любись ты конем, во сколько лег?
В одиннадцать, как обычно.
Кто наверху дежурил?
Колокольников, а на караулеэтот, как его Деревяшка?
Деревянко, поправил Петька.
Чепаев повернулся к нему.
Петька, ты вот что. Сгоняй по постам, спроси, не видел ли кто Колокольникова с Деревянкой.
Есть.
Петька убежал. Чепай посмотрел на командиров.
Ну и что делать будем?
Командиры хмурились, чесали затылки, но ничего не говорили. А чего говоритьслучай такой впервые.
Давно у нас Колокольников в штабе? спросил Батурин.
С мая, ответил Ночков.
А до этого где был?
По документамиз Самары
Документы! заорал Батурин. Документы проверяем! Ничего не пропало?
Все, включая Чепая, стали шарить по шкафам, по ящикам, проверяя документацию. Ночков тоже было начал, но быстро пришел в себя:
Отбой! Вся секретная документация с донесениями и шифровками у меня в подполе, в сейфе.
Пошли проверять! приказал Чепаев.
В подвале уже можно было дышать. На полу валялись прогоревшие до пепла тряпки, очевидно, сброшенные злоумышленниками вниз. Сейф открыли, выгрузили бумаги, пошли проверять. Пока проверяли, рассвело.
Тем временем Петька обскакал все посты. На северном старший караула Даншин сказал, будто в смену Бронштейна была зафиксирована активность. В журнале Бронштейн записал: «Время: 12 ч. 03 мин., со стороны ст. Сломихинской приб. маш. «Руссо-балт», водит. краском Тверитинов. Куда: штаб див.».